Фридрих Незнанский - Операция
– Ну это легко. – Егор Петрович смахнул слезу. – Тигр, конечно.
– Не-а! – Гоша довольно хлопнул себя по колену. – Это матрац в пионерлагере!
– Матрац! – Дронов покатился со смеху.
– Еще загадка – зачем устраивать целый прииск, если там никаких алмазов и в помине не было?
Старик покачал головой, вздохнул устало и сказал:
– А это чтоб вам служба медом не казалась. Вон вы сколько времени на нас потратили. Следили, даже тебя заслали. А все впустую.
Гоша все это знал, давно догадался. Но все равно вздохнул облегченно, потому что дед начал говорить. А раз начал говорить – значит, есть шанс.
– Ну почему впустую? Все-таки базу-то мы накрыли. Через кого теперь алмазы ювелирам поступать будут?
– Да, твоя правда. – Егор Петрович развел руками. – Месяца три, а то и пять они теперь потеряют. Нужно будет новый план разрабатывать, людей искать, каналы организовывать.
– Но ведь и мы сидеть сложа руки не будем эти три месяца, – улыбнулся Гоша.
– И это тоже, – кивнул Егор Петрович. – Ту ти ту ту ту… Смешно.
– Вам-то зачем все это нужно, Егор Петрович? Наверняка ведь на старость вы себе уже заработали. Сидели бы сейчас где-нибудь на Черном море, вино молодое потягивали, футбол по телику смотрели. Или вы не болельщик?
– Болельщик, еще какой. – Дед мечтательно вздохнул. – Видел бы ты, Гоша, какие Эдик Стрельцов в свое время мячи вколачивал. А теперь что, покупают игроков, как поросят. Разве это футбол?… А вина мне нельзя – у меня печень слабая. Мне только самогон можно и водку. Да и климат на Кулоях полезнее. Так что…
– Так что вы нам ничего не скажете? – перебил его Мамонтов. – Что-то вы мне говорили по поводу того, что сейчас не война, чтобы из себя героя строить. Вы это тогда серьезно или так?
– А что вы хотите узнать? – Дронов улыбнулся. – Вы спрашивайте, а я скажу, что знаю. Я человек старый, мне бы в лесу где-нибудь последние годы допиликать, а не тут, в конуре вашей. Ведь устроите, если скажу?
– Запросто. – Гоша серьезно посмотрел на старика. – Раз я вас тогда у колодца не грохнул, значит, еще сто лет проживете.
– Это ты, конечно, мужик, что из такой передряги выскочил. – Дронов покачал головой. – В мое время тебе бы уже дырку в погонах провинтили и дали дачу в Матвеевском, рядом со сталинской. В пионеры бы принимал по выходным… Усатый-полосатый. Только не мог ты меня грохнуть. Кого бы ты сейчас допрашивал? Бомжей этих, что ли?
– Откуда камни? – спокойно спросил Гоша. – Только давайте сразу договоримся – про прииски в глухой тайге вы мне сказки рассказывать не будете. Я знаю, что они не русские.
– Ну а чего ж спрашиваете? – вполне искренне удивился старик. – Больше мне нечего добавить. Знаю только, что собирают их там-сям, а везут сюда. Разработок-то по всему миру знаешь сколько…
– А как же домик у речки? – поморщился Гоша. – Ну зачем вы так, Егор Петрович?
– Нет, правда. – Старик развел руками. – Я мало что знаю. Вы просто, ребята, на хорошую структуру напоролись. Как жемчужное ожерелье.
– В смысле? – не понял Мамонтов.
– Ну в ожерелье ведь каждая жемчужинка только с двумя соседними соприкасается. Схватишь одну, потянешь, ниточка порвется, и весь жемчуг рассыплется, собирай его потом по полу. Так и у нас. Я вам только про соседние жемчужинки рассказать могу, но ищи их теперь – ниточку-то вы разорвали.
– Ничего, отыщем, – тихо сказал Мамонтов. – Вы нам только расскажите, а дальше наша забота.
– Ну да, конечно. – Дронов ухмыльнулся. – Зачем я вам тогда буду нужен? Расскажу вам все, на блюдечке принесу, а вы меня потом в тюрягу упечете где-нибудь подальше, чтоб не слышно было. Вы давайте, молодой человек, приходите ко мне с гарантиями, а не с загадками про завмагов, тогда и поговорим.
– Точно поговорим? – Мамонтов испытующе посмотрел на старика.
– А чего ж не поговорить? – Егор Петрович пожал плечами. – Ты парень веселый, а мне тут одному сидеть скучно. Ты пойми – кривое не может сделаться прямым. – Он как-то странно посмотрел на Гошу и что-то еще прошептал одними губами.
– Что? – переспросил Мамонтов.
Но старик не ответил. Кажется, он уже и не видел Георгия, глядя куда-то сквозь него…
– Ну что? – спросил Мамонтов у Турецкого, как только вернулся в операторскую. – Что будем ему предлагать?
– Молодец. – Турецкий похлопал его по плечу. – Ловко ты его раскрутил. По крайней мере, не сразу он тебя послал, а поболтал маленько… Ну что мы ему предложить можем – хорошую пенсию, двухэтажную дачу в Крыму, личный транспорт. Счет тысяч на сто долларов можно организовать на его имя, потом еще яхту прикупить, самолетик личный не мешало бы, чтобы мог к внукам летать, если они есть у него. Также неплохо было бы организовать ему…
– А если серьезно? – перебил Мамонтов.
– А если серьезно, – Александр зло посмотрел на своего ученика, – в живых оставим, но при условии, что он нам чистосердечно во всем признается! И как ты вообще можешь давать ему какие-то обещания, не посоветовавшись ни с кем? Ты ему что, из своей зарплаты домик строить будешь или, может, нам всем скинуться, чтобы этот дедушка жил хорошо? Да он же людей за скотину у себя на прииске держал, ты только вспомни!
Гоша опустил голову.
– А за так он ничего не скажет. Вы ведь сами знаете.
– Да, знаю, -сказал Турецкий уже спокойнее. – Так он нам ничего говорить не будет. Но ты ему не только пряник предлагай, но и кнут покажи.
– Какой еще кнут? – удивился Гоша.
– Скажи ему, что мы его просто выпустим, если он колоться не начнет. – Александр улыбнулся. – Пусть тогда с ним свои разбираются. Понял?… А про домик у речки мы подумаем.
Турецкий снова вдруг подумал про стариков. Что-то все-таки Дронов сказал. Но что? Про жемчужное ожерелье это он очень образно. И что ниточка порвалась – тоже верно. Но вот какая была между жемчужинами ниточка?
– Значит, лажанулся? – спросил Гоша понуро.
– Не совсем, – смягчился Турецкий. – Про домик мы действительно подумаем…
Но думать про этот домик не пришлось. Потому что дверь вдруг распахнулась и в операторскую влетела перепуганная Кати.
– Дронов! – выкрикнула она, глядя на Турецкого бешеными глазами. – Он… Его в душ повели, а он там…
Не дожидаясь, пока она сможет выговорить, Турецкий и Мамонтов бросились в душевую.
Егор Петрович лежал на полу в луже крови. Живот у него был вспорот…
– Как это случилось? – ледяным голосом спросил Турецкий у охранника.
– Я не виноват, – залепетал тот. – Я просто замешкался на секунду, просто замешкался… Не виноват я.
– Как это случилось? – повторил Александр и вдруг со всей силы шарахнул охранника о стену, чтобы тот пришел в себя.
– Он мыться начал, – заговорил наконец тот, – все как положено. Я только на секундочку отвернулся, напор воды проверить, а он вдруг как шарахнет ногой по стене. Плитка кафельная отвалилась. Я пока замок отпирал, он ее разбил и осколком себе прямо в живот. Прямо в живот…
– Угадай загадку. – Турецкий повернулся к Мамонтову и посмотрел ему прямо в глаза. – Без рук, без ног, без глаз, без ушей, и задница на британский флаг разорвана. Что это такое?
– Не знаю. – Гоша недоуменно посмотрел на учителя.
– Это ты у меня такой будешь, если к утру не выложишь мне на стол все, что он не рассказал…
Гоша кивнул, а Турецкий снова вспомнил старика из банды террористов. Почему, он и сам сейчас не мог понять… Но кажется, что-то начинало брезжить.
Глава 44. Москва
"А это даже хорошо, – думал Солонин, обливаясь потом на провонявшихся нарах. – Во-первых, сам узнаю, что такое сидеть в русской тюрьме. От сумы и от тюрьмы… Опыт не очень приятный, но весьма полезный. – Сосед рядом с ним мирно спал, тяжело постанывая во сне. – Во-вторых, будет наконец время подумать. А то все в каких-то казаков-разбойников гоняю, а для чего – поди разберись. Пойти особенно некуда – помещение маловато, а вот разобраться самое время. Итак, что мы имеем? Когда-то давно, еще в той жизни, когда я и в проекте не был, нашлись на земле не столько умные, сколько хитрые людишки, порешившие раз и навсегда прибрать к рукам алмазный бизнес. Вернее, не алмазный – бриллиантовый. Но как эту непростую операцию провернуть? Вот посидели они, покумекали и придумали – дай-ка мы этот поганый буржуазный добропорядочный закон поломаем и установим на его месте наш, большевистский, в котором цель оправдывает любые средства. Хотя, может быть, они так и не думали, наверняка с идейностью у них далеко не все было в порядке, а вот с подлостью – другой бы позавидовал. И тогда в каких-то секретных мозговых центрах разработали план. И назвали его достаточно пошло – «Кристалл». Вообще интересная связь: фашизм, коммунизм – злейшие штуки на земле, а поди ж ты, такая сентиментальность и романтичность. Когда-то, помнится, когда я курсантом стажировался в московской милиции, задержали мы проститутку. Девчонка совсем дура дурой. Но жалкая, несчастная, больная даже – ужас. Я ее потом куда-то пристраивал на работу, хотя какая ей работа после таких шальных денег. Но дело не в этом – был у нее дневничок такой. Она туда свои впечатления заносила. Сама же дала мне почитать. Зачем, не помню, наверное, чтоб разжалобить. И странная вещь – в этом дневнике все про цветочки, про восходы и закаты, про высокие чувства – любовь и нежность, стихи какие-то, виньеточки, журнальные фотографии невест, а про грязь своего ремесла – ни слова. Ну просто ни намека! Сплошная патока и слюни с сахаром. Я поначалу даже решил: украла чей-нибудь дневник. Потом расспросил – нет, сама писала.
