Саманта Хайес - Пока ты моя

Лоррейн вгляделась в блестящие обломки.

– Это вы сделали? – тихо спросила она, ощущая, каким неустойчивым было душевное состояние женщины.

– Да, конечно. – Она обернулась, глядя на Лоррейн сверкающими глазами.

– Теперь это никто не купит, не так ли? – Сесилия подобрала осколки, но тут же позволила им просочиться сквозь пальцы маленьким душем сиренево-синих и бронзовых кусочков. – Бизнес идет хорошо. Я получаю заказы из лондонских магазинов. За это они заплатили бы пять сотен. Это еще одна ампула со спермой.

– Ваши работы просто восхитительны! – Лоррейн нисколько не покривила душой. Она не удержалась и наклонилась, чтобы подобрать парочку шедевров, которые, несомненно, тоже окончили бы свое существование, раздавленные каблуками. – Это так необычно! – Лоррейн приподняла и покачала в воздухе тяжелый кулон на скрученной серебряной цепочке. – Выглядит очень таинственно.

Лоррейн действительно понравилось украшение. Оно было особенным, не похожим на остальные. Ей хотелось бы, чтобы Адам время от времени баловал ее чем-то подобным на дни рождения или годовщины свадьбы. Иногда Лоррейн казалось, что муж ее совсем не знает.

– Камень, на котором она сидит, это ограненный гаспеит. Ну разве вам не нравится зеленый цвет? Напоминает срез мятного шоколадного батончика. – Сесилия снова опустилась на пол и принялась просеивать сквозь пальцы беспорядочно разбросанные кусочки. – Эта брошка-бабочка должна носиться с этим. – Она приподняла два кусочка и соединила их, крепко прижав друг к другу.

Лоррейн не могла не согласиться, что оба украшения были бесподобными. Обнаженное, напоминающее фею создание изогнулось на камне, простирая руки к серебряной скрученной цепочке. Лоррейн представила, как феечка будет умоляюще смотреть в лицо своей владелицы.

– Это – фея без крыльев, ей нужна бабочка, чтобы перемещаться повсюду.

– Да, понимаю, – отозвалась Лоррейн, а в голове у нее уже нудно жужжал голос Адама, упрекающий в излишних причудах. Лоррейн смотрела на Сесилию, которая ползала на четвереньках во внезапном приступе раскаяния за разгром своего рабочего стола.

– А вы знаете, что сказала мне Хэзер в последний раз? – произнесла Сесилия, прижимая к губам алое кольцо. Украшение напомнило Лоррейн капельку крови. – Она сказала: «У тебя будет ребенок». Я должна верить в это, детектив.

– Это был самый невероятный момент за все время моей работы, – призналась Лоррейн Адаму. Она подумывала упомянуть о том, как ей понравились украшения, но не стала мешать одно с другим. Перед тем как Лоррейн распрощалась с Сесилией, дизайнер попыталась подарить ей тот самый комплект украшений, фею с бабочкой, но Лоррейн отказалась, объяснив, что принять это было бы неэтично. Как бы то ни было, Лоррейн всегда была благодарна за подарочную карту из книжного магазина, духи или любые другие подарки, которые обычно преподносил ей Адам.

– Но ты выяснила что-нибудь интересное, кроме утреннего кофе в компании свихнувшейся на детях чудачки?

– Да, выяснила, – ответила Лоррейн. – И ты прав. Она именно такая – отчаянно жаждущая ребенка и очень странная. Судя по всему, ее недавно переехавшая подруга, Хэзер, все еще пытается «достать ей ребенка», независимо от того, чем это будет чревато.

– Тогда мы должны поговорить с этой Хэзер. Сесилия дала тебе ее новый адрес? – спросил Адам, не отвлекаясь от написания эсэмэски.

– Ну, когда я попросила адрес, она стала увиливать, бормотала что-то туманное, а потом и вовсе замолчала. Сесилия дала понять, что даже не знает, работает ли еще Хэзер. Если не считать обещания по поводу ребенка, их разрыв кажется абсолютным.

– И ты ушла, не выяснив всех подробностей? – Он опустил телефон.

– Да, Адам. Именно это я и сделала.

Уязвленная, Лоррейн потянулась к миске семечек на его столе. Муж смахнул ее руку прежде, чем Лоррейн успела схватить горстку.

– Тебе они не понравятся, – объяснил он.

– Сесилия призналась, что проследила за своей бывшей после того, как та последний раз заходила в гости, – продолжила Лоррейн.

На этих словах Адам выпрямился и нахмурился.

– Тебе стоит встретиться с этой женщиной, чтобы понять, – добавила Лоррейн, вспоминая восторженное выражение лица Сесилии, когда та пыталась описать, где сейчас живет Хэзер.

– Место роскошное, – объясняла Сесилия то ли с гордостью, то ли с оттенком зависти, Лоррейн не поняла. – Действительно большое, великолепное фешенебельное место на прелестной улочке. Хэзер и понятия не имела, что я следила за ней.

Сесилия задумчиво постучала по носу и по-ребячески захихикала:

– А ведь у меня все еще есть Эрни, вот так! Хэзер купила мне его год назад, после моей операции.

– Эрни? – не веря своим ушам, переспросила Лоррейн.

– Моя машина, глупенькая! Маленький «фиат».

Лоррейн медленно кивнула, гадая, что же могло выйти из этой слежки.

– Я держалась на изрядном расстоянии от нее, замедлялась и даже останавливалась, когда это требовалось. На развязке дорог Хэзер пару раз исчезала из поля зрения на своем велосипеде, но мне удалось не потерять из виду ее спину и добраться до этого места. – Сесилия записала адрес и вручила его Лоррейн. – Только подумайте, а она выбилась в люди!

– Как бы то ни было, – сказала Лоррейн Адаму, – Сесилия не может быть до конца уверена, что Хэзер действительно живет по этому адресу. Она просто предположила, вот и все. Хэзер Пейдж – таково полное имя ее подруги. У нее та же фамилия, что и у Сесилии.

– Они что, вступили в однополый брак, так получается?

Лоррейн кивнула, задаваясь вопросом, кому это все посылает сообщения Адам.

– Вполне возможно. Но неужели ты не хочешь меня спросить? – Она не могла поверить, что муж еще не сообразил, в чем дело.

– Спросить тебя о чем? Почему ты танцуешь, как кот при виде сметаны? Почему твои щеки горят? Почему в твоих глазах – огоньки размером с Венеру?

Лоррейн вытащила из кармана клочок бумаги и вручила его Адаму. Тот взглянул на адрес Хэзер, на мгновение задумался, а когда поднял глаза, в них тоже светились огни размером с планету.

– Так чего же мы ждем? – риторически спросил он, пододвигая миску с семечками к жене.

31

Был в моей жизни момент, когда я думала, что не смогу продолжать эту работу. Оглядываясь назад, могу сказать, что это было унылое, безысходное и одинокое время, но я действительно убеждена в том, что через это стоило пройти. В противном случае сегодня я не была бы такой, какая есть. Я говорю о части большого жизненного пути, причем в ней для меня не было ничего необычного. Я по-настоящему верю, что мы здесь неспроста, а ради высшей цели, и наша миссия заключается в том, чтобы оставаться на верном пути или даже сначала найти его. У Пип, по-видимому, иная точка зрения.

– Чепуха, – бросает она. – Боже, я не отказалась бы от бокала вина!

Я смотрю на часы.

– Надеюсь, они не будут нас здесь долго мурыжить. Мне нужно так много сделать в офисе!

Я пытаюсь привлечь внимание официанта, но он хорошо делает свое дело, продолжая нас игнорировать. Этот парень явно думает, что две женщины на большом сроке беременности просто не могут куда-то спешить. У Пип, может быть, и нет на сегодня других планов, кроме короткого сна днем, а вот меня ждут два визита домой к подопечным и совещание в отделе опеки, не говоря уже о трех заключениях, которые я должна написать до того, как вернуться к своим мальчикам.

– И это не чепуха. Это то, во что я верю. Да, так о чем ты хотела поговорить? – Я согласилась на этот ланч только потому, что голос подруги был… ну да, наверное, грустным. Я понимаю и знаю, что Пип должна чувствовать, именно поэтому и выкроила время, чтобы смотаться в Орландо и быстро перекусить в ее компании. Сегодня, к концу нашего краткого телефонного разговора, у меня появилось ощущение, что Пип хочет поговорить со мной о чем-то серьезном. – И ты не будешь пить никакого вина. Я тебе не позволю. – И я в шутку легонько пинаю ее под столом.

Пип дуется, а официант наконец-то протягивает нам меню и принимает заказ на напитки. Парень явно потрясен нашими размерами и, похоже, столбенеет при мысли о том, что ему придется одновременно принимать у нас обеих роды. Когда он уносит наш заказ в сторону бара, мы с Пип разражаемся смехом.

– Ты видела его лицо? – веселюсь я.

– Просто бесподобное, – произносит Пип с улыбкой, хотя я знаю, что сегодня она немного хандрит.

– Прости, Пип. Я не хотела быть такой задиристой. Просто слишком эмоционально на это отреагировала.

– Не стоит извиняться. Я волнуюсь о тебе, только и всего.

– Волнуешься? Обо мне? – Мой вопрос выходит даже более недоверчивым, чем есть на самом деле.

Именно Пип стала расспрашивать о моей работе, пока мы бродили по главной улице. Ей было интересно, как я справляюсь с душевной и физической болью, свидетельницей которой становлюсь каждый божий день. Усевшись за столиком, я принялась рассказывать о некоторых чувствительных вещах, с которыми сталкивалась в первые два года своей профессиональной деятельности. На самом деле мне не хотелось обсуждать это, но тема как-то естественно, сама собой вытекла из нашего разговора. Тогда-то я и стала рассуждать о том, что у каждого в жизни есть свой собственный путь, независимо от того, осознает это человек или нет. Думаю, мои речи могли показаться Пип немного экзотерическими или религиозными, хотя на самом деле это не так. Я пыталась напустить туману, чтобы избежать необходимости все объяснять. Эта тема все еще ранит обнаженные нервы.