Саманта Хайес - Пока ты моя
– Вы знали… знаете, что Лиам Райдер женат?
– Конечно. Мне и не нужен был холостяк.
Сердце Лоррейн инстинктивно стало колотиться тяжелее обычного, словно пытаясь вырваться из груди.
– Это еще почему? – спросила Лоррейн, невольно задаваясь вопросом, что на эту тему думала та потаскушка, с которой ей изменил Адам.
– Потому что мне нужно было лишь немного спермы, а не целый мужчина.
Лоррейн оставалось только молиться, чтобы ход размышлений потаскушки был иным. Мысль о том, что у Грейс и Стеллы есть единокровные братья и сестры, казалась… Ну, Лоррейн даже не могла сформулировать, чем она ей казалась, ведь это только что пришло ей в голову. Но ощущения в любом случае были не из приятных.
– А вы не могли пойти для этого в банк спермы?
– Конечно, могла, – ответила Сесилия. – Хотя через некоторое время это превращается в дорогое удовольствие.
Черный, как смола, кофе капал из кофеварки в стеклянный кувшин. Лоррейн хотела, чтобы напиток стекал как можно медленнее, – тогда ей не пришлось бы ничего пить.
– Но это… было… чем-то более личным, – добавила Сесилия. – И пока это продолжалось, было забавно. Не волнуйтесь, у нас точно не было секса.
Лоррейн ничего на это не ответила. Разумеется, ее совершенно не волновало, был у них секс или нет, хотя Расс Гудол утверждал, что был.
– Вы знаете кого-нибудь по имени Салли-Энн Фрайт?
– Конечно, – сказала Сесилия так, словно Салли-Энн знали все. – Сучка, – добавила она.
– О-о-о? – Сердце Лоррейн снова забилось чаще.
– Ну да, разумеется, она была сучкой. У Лиама с ней тоже были шашни. И в довершение всех неприятностей этой глупой овце вздумалось забеременеть!
Сесилия ненадолго замолчала, и Лоррейн заметила, как она пытается успокоиться, словно сама осознала, что чересчур распалилась и перегнула палку. Ее самообладание впечатляло.
– В любом случае я была заинтересована в Лиаме отнюдь не с эмоциональной точки зрения, – пояснила Сесилия. – У меня не было чувств, которые обычно сопровождают физические отношения, хотя стоит признать, что он вроде бы ничего. Кроме того, он намного старше меня. Но когда Лиам сказал, что изучал математику в Кембридже, я поняла: он тот, кто мне нужен. Конечно, это было давным-давно, по его же признанию, но ясно доказывает, какой он умный. А я хотела заполучить привлекательную, умную сперму. – И она вздохнула.
– Лиам не учился в Кембридже, голубушка, – произнесла Лоррейн, совершенно не в силах противостоять пульсирующему стуку в голове. И, если честно, Райдер не показался ей привлекательным. – Могу это утверждать, потому что… потому что мы основательно его проверили. Он изучал бухгалтерское дело в политехническом университете в Аксбридже в 1983-м. Он дважды разводился. Не уверена, что его можно назвать очень умным.
Сесилия пожала плечами:
– Его сперма все равно погибла, просто не сработала.
– Не сработала?
– Ну, она ведь не забеременела, не так ли?
Лоррейн подождала, пока Сесилия ополоснула две чашки и поставила их на стол вместе с кувшином кофе и бутылкой прокисшего молока. Потом поместила рядом пакет сахара, из которого высовывалась покрытая коркой из белых крупинок ложка.
– Давайте сядем. Обычно я предпочитаю традиционный чай в пять вечера. – Сесилия расправила свое зеленое, нефритового оттенка платье и осторожно опустилась на выкрашенный в розовый цвет деревянный стул.
Лоррейн невольно последовала примеру хозяйки, которая уже разливала кофе.
– Молоко? – спросила Сесилия, покачав на весу бутылкой.
– Мне – черный, – настойчиво произнесла Лоррейн, убирая чашку подальше от злосчастного молока. Раз уж все равно пришлось это пить, инспектор хотела по возможности сократить количество бактерий до минимума.
– Кто не забеременел от спермы Лиама? – спросила Лоррейн. Нет, не такую беседу представляла она себе этим утром! И в то время как по всем признакам чувствовалось, что Сесилия немного выбита из колеи, Лоррейн не могла решить, чем же объясняется столь странное поведение, – просто накопившимися причудами, свойственными психике тонкой творческой личности, или чем-то более зловещим.
– Хэзер, глупенькая! Она, наверное, сделала это неправильно. Я показывала ей, как нужно.
– Кто такая Хэзер?
И тут Сесилия обмякла, будто растеклась по стулу. Казалось, кто-то выкачал из ее тела под платьем весь воздух.
– Хэзер съехала, – угрюмо промолвила Сесилия. – Она меня бросила.
– Она здесь жила? – удивилась Лоррейн, задаваясь вопросом, могла ли хотя бы мышь обитать тут, бок о бок с Сесилией. Если осмелившегося поселиться здесь человека не вытеснил бы беспорядок, это наверняка сделала бы причудливая индивидуальность Сесилии.
– Ну разумеется… если она съехала отсюда.
Лоррейн могла поклясться, что видит в глазах собеседницы слезы, хотя, казалось, эту загадочную женщину окутывала туманная аура, словно Сесилия блестела росой или была натерта экзотическим бальзамом. Лоррейн молча ждала продолжения.
– Я едва могу жить без нее. Вы знаете, что это такое, – потерять человека, которого любишь больше всего на свете?
Лоррейн хотела сказать, что сама только что это испытала, но сдержалась. Если она и собралась бы кому-нибудь довериться, это явно была бы не эта чудачка.
– Все дело в том, – продолжила сетовать Сесилия, – что, если честно, я ощутила это давным-давно, еще до того, как почувствовала Хэзер. Наши отношения стали какими-то… напряженными. И если снова говорить начистоту, мне кажется, это мое горячее стремление иметь ребенка так утомило ее. Видите ли, из нас двоих именно ей никогда по-настоящему не нужны были дети. А я появилась на свет с желанием стать матерью. Теперь, оставшись одна, я никогда не смогу завести ребенка, ведь так?
Лоррейн помолчала некоторое время, пытаясь вникнуть в смысл этих откровений. Увы, перед мысленным взором навязчиво маячило изображение младенца, который заботится о другом младенце, и постигнуть что-либо, как и саму Сесилию, просто не представлялось возможным.
– Это тяжело, когда нет мужчины, если вы понимаете, о чем я говорю, – сказала Сесилия.
Лоррейн согласно кивнула. В наши дни в этом не было ничего необычного.
– Приходится думать о других способах завести ребенка. Семья – это уже не мама, папа и среднестатистические две целых и четыре десятых ребенка, сами знаете.
– Более или менее, – отозвалась Лоррейн.
– Как бы то ни было, Хэзер – в высшей степени самоотверженная, она хотела помочь мне всем, чем только может, после моей прошлогодней операции. – Сесилия на мгновение замолчала и сделала глоток кофе. Лоррейн заметила, как щека женщины на миг вспыхнула, приобретя темно-красный оттенок, так не сочетавшийся с ее рыжими волосами. – У меня всегда были эти ужасные женские проблемы, которые в итоге привели к полному удалению матки. Я думала, что умру. Это и объясняет, почему я никогда не смогу забеременеть. Теперь уже – никаких шансов.
Слова «женские проблемы» Сесилия произнесла шепотом.
– Мне очень жаль слышать это, Сесилия, – искренне посочувствовала Лоррейн. Она сомневалась, что эта история болезни была сейчас крайне важна или уместна, но все-таки решила поднажать. – Значит, Хэзер вызвалась выносить для вас ребенка?
– Да. Она сказала, что мы могли бы использовать ее матку. Я уже потратила слишком много денег на образцы спермы для самой себя, но после операции мне пришлось бросить эти попытки. А Хэзер была так добра… Мы не могли себе позволить продолжать платить за дорогостоящую и отборную сперму докторов наук и профессоров, так что Хэзер решила… – Сесилия замялась, явно смущенная тем, что собиралась сказать. – Ну, Хэзер решила действовать в одиночку, самостоятельно достать ребенка, если вы понимаете, что я имею в виду. Она сказала мне, что сделает то, что должна сделать.
– Понимаю, – ответила Лоррейн, хотя ровным счетом ничего не понимала. – А что именно она под этим подразумевала?
– Послушайте, это идет вразрез со всем, во что она верит, но она сделала это для меня, верно? – короткий рыдающий звук вырвался из горла Сесилии, словно сидел там многие месяцы. – Она делает это для меня, – добавила бедняжка.
– Хэзер все еще пытается забеременеть ради вас? Но вы, кажется, сказали, что она съехала?
– Вот настолько она самоотверженна, – подчеркнула Сесилия. – Ее последняя попытка тоже закончилась неудачей. Она почти так же отчаялась, как и я сейчас.
– И насколько же она отчаялась? – спросила Лоррейн, чувствуя, как с каждой минутой нарастает внутри тревога.
Сесилия встала и подошла к груде хлама, который смахнула со стола. Постояла, возвышаясь над ним, а потом с хрустом раздавила шпилькой своей зеленой туфли нечто напоминающее со вкусом украшенную бусинами брошку.
– Ненавижу это. Позорное пятно на моей репутации.
Лоррейн вгляделась в блестящие обломки.
– Это вы сделали? – тихо спросила она, ощущая, каким неустойчивым было душевное состояние женщины.
