Андрей Воронин - Инструктор спецназа ГРУ
Тот без лишних слов запрыгнул в машину, и Илларион погнал "лендровер" прочь из города.
- Зовут-то тебя как?
- Васей, - немного смущенно ответил "Леннон".
Илларион удивленно покосился на него.
- Шутишь?
- Почему же это я шучу?
- Да ты не обижайся. Просто на Васю ты совершенно не похож.
- А на кого я похож?
- На Джона Леннона.
- Я старался, - сказал Вася. - Только все равно не помогает.
- В каком смысле?
- У девушек сейчас другие кумиры.
- Да, брат, плохо твое дело. Киркоров-то повыше. Значит, с тем, чтобы подарить миру гения, пока загвоздка?
- Пока. Но это дело времени.
- Может, ты все-таки вылезешь? А то ведь мир может так и не дождаться твоего подарка.
- Что вы меня все пугаете, гражданин начальник... Могу я хотя бы узнать, что вы такое затеяли? Как непосредственный участник готовящегося действа...
- Можешь, друг Василий. Сейчас поедем на одно болото и вытащим из него утонувшую машину.
- И что?
- И посмотрим, что в ней есть.
- Труп?
- Я слышал, кто-то вырос чуть ли не в прозекторской.
- Я просто спросил.
- Да нет, вряд ли там есть труп. Хозяина машины убили в другом месте. Нам нужно попытаться найти то, что он вез.
- А что он вез?
- Кабы знать...
- Интересное кино, - сказал Вася-"Леннон". - Пойди туда - не знаю куда, принеси то - не знаю что... А где это ваше болото?
- Недалеко от одного дачного поселка... Ты про Рахлина слыхал?
- Про генерала? Слышал... Это что же получается- мы туда едем?
- Туда.
- То-то я сразу подумал: чушь какая-то, жена генерала застрелила... Вот оно что.
- Голова, - похвалил Илларион. - Кстати, голова, у тебя как с сигаретами?
- Последняя.
- А у меня и того нет. Вон магазин. Я схожу за сигаретами, а ты будь хорошим мальчиком и ничего не трогай.
- Хорошо, папочка...
- Если позвонят, - кивнул Илларион на лежавший поверх приборного щитка телефон, - трубку не бери. Пусть думают, что я умер.
- Пусть думают. А позвонить можно? Надо одну встречу отменить.
- А ты говоришь, что девушки не любят.
- Должен же я что-то говорить!
- И то верно. Только лишнего не говори.
- Обижаете, гражданин начальник.
- А ты не обижайся... На обиженных воду возят.
- А кто обижается?
Илларион остановил машину и скрылся в магазине. Его спутник набрал номер и минуты две беседовал с какой-то Лялей в своей обычной шутовской манере. Пока он этим занимался, мимо медленно проехала милицейская машина. Головы сидевших в ней гаишников как по команде повернулись в сторону "лендровера". "Леннон" обворожительно улыбнулся им и приветственно помахал рукой. Гаишники отвернулись, и "луноход", фыркнув, набрал скорость и свернул за угол.
Когда Илларион вернулся, "Леннон" все еще болтал, оживленно жестикулируя. Увидев Забродова, он сделал в его сторону извиняющийся жест и быстро закруглил разговор.
- Все, малыш, - сказал он, - мне пора. Целую в попку. Сама ты дурочка.
Он отключил телефон и с немного виноватым видом вернул его Иллариону.
- Все зло в мире от женщин, - оправдываясь, сказал он. - Во всяком случае, почти вся нервотрепка. И подавляющее большинство бессмысленных вопросов, добавил он, подумав.
- Например? - спросил Илларион, запуская двигатель и отъезжая от тротуара.
- Например: куда ты едешь? Или: а зачем тебе туда надо? Что может быть бессмысленнее этих вопросов после того, как я сказал, что у меня неотложное дело? Отвечаю сразу: бессмысленнее этих вопросов может быть только вопрос, есть ли у меня другая женщина.
- По-моему, вполне естественный вопрос, - пожал плечами Илларион.
- Я где-то читал, что то, что наиболее естественно, наименее всего приличествует существу, наделенному разумом... Я не говорю, что этот вопрос неестествен. Я говорю, что он бессмыслен: если у меня есть другая, я этого не скажу, а если я скажу, что нет, мне не поверят... Так какой смысл спрашивать?
- Резонно. Так что же ты ответил?
- Что у нее красивые глаза.
Илларион рассмеялся. Мимо тянулись бесконечные пригороды, микрорайоны, глухие заборы ремонтных мастерских и непонятных заводов, проложенные поверху теплотрассы и трубопроводы - пыльная изнанка большого города, вечно замусоренное царство плохо налаженного транспорта и ежедневной восьмичасовой каторги, отбываемой ради московской прописки. Несмотря на ранний час и начало рабочей недели, навстречу то и дело попадались подвыпившие работяги.
- На работу, как на праздник, - прокомментировал "Леннон". - Мой папахен тоже всю жизнь так проработал: наденет спецовку, нарисуется перед мастером, а потом через дыру в заборе и - к пивной бочке. В обед, само собой, чего покрепче, ну а после работы - святое дело...
- И что?
- И ничего. Возвращался с работы - мы тогда недалеко от железной дороги жили - и шагнул прямо под электричку. Когда мы за ним в морг приехали, от него все еще водкой разило... Или мне тогда показалось?
- Думаю, показалось, - сказал Илларион. - И как вы с матерью это пережили?
- Ну, праздновать мы, конечно, не стали - неудобно все-таки. Но вздохнули посвободнее. Мне тогда уже пятнадцать было, все понимал. В этом возрасте все все понимают.
- А теперь?
- А теперь я часто думаю: отчего он так пил? Это понятно, что алкоголик, но с чего-то же он начал. Что-то его толкнуло. Мать говорила, что лет до тридцати он в рот не брал. Может быть, это какая-то генетическая программа, и я через пару лет тоже сопьюсь?
Город как-то незаметно сошел на нет, и вокруг привычно замелькали неброские подмосковные пейзажи, тут и там испохабленные следами разумной деятельности царя природы. Илларион с легкой тоской подумал о том, что всего несколько дней назад он спокойно ехал на рыбалку, знать ничего не зная ни о полковнике Се-верцеве, ни, тем более, о капитане Рябцеве с майором Жангалиевым. Сорокину с коллегами придется капитально перешерстить свое ведомство, подумал он. Да и Мещеряков без дела не останется. Кто-то ведь Северцева на меня навел... А еще было жаль озера - о том, чтобы продолжать как ни в чем не бывало ловить там рыбу, не могло быть и речи. Придется поискать другое место.
Мелькнул указатель, и Илларион свернул на проселочную дорогу. Вскоре за полосой кустарника, тянувшейся вдоль дороги, блеснула стоячая вода. Забродов снизил скорость, внимательно вглядываясь в придорожные кусты, но нужное ему место заметил не он, а "Леннон".
- Похоже, это здесь, - сказал он, указывая на участок живой изгороди, где листва слегка пожухла и казалась какой-то примятой.
Илларион остановил машину и вышел на дорогу. Да, похоже, так оно и есть: кора кое-где ободрана, несколько тонких стволюв сломано - кто-то явно потрудился здесь, придавая им вертикальное положение... Со сноровкой бывалого лесовика он проскользнул сквозь путаницу ветвей и увидел болото. В глаза ему бросилась лежавшая неподалеку длинная жердь, вырубленная совсем недавно, от силы три-четыре дня назад. Толстый ее конец был покрыт присохшей тиной.
Илларион поднял жердь и стал прощупывать ею трясину. До дна он не достал, во в одном месте жердь уперлась во что-то твердое.
- Есть, - сказал он "Леннону", который с треском, как танк, продрался сквозь кусты и теперь балансировал на самом краю болота, нелепо размахивая руками в попытке удержать равновесие. - Метра полтора.
Протянув руку, он не дал своему попутчику последовать за "опелем" Алехина и вернулся к машине. Забродов развернул "лендровер" носом к кустам и, отпустив тормоз укрепленной на переднем бампере лебедки, потянул прочный стальной трос к тому месту, где в трясине лежала машина убитого капитана.
- Искупаться не желаешь? - спросил он у "Леннона", который с глубокомысленным видом тыкал шестом в трясину. - Впрочем, лучше я сам. Подержи-ка.
Он отдал "Леннону" пистолет и, держа трос в руке, полез в болото. Над поверхностью стоячей воды с радостным плотоядным звоном взвились полчища комаров.
- Вот черт, - сказал Илларион. - Про них-то я и забыл. Слушай, Василий, ты можешь подстрелить комара влет?
- Влет не могу, - вздохнул "Леннон". - Вот когда сядет, тогда пожалуйста. Только они почему-то так и норовят сесть вам на голову. Стрелять?
- Не стоит. Все равно патронов не хватит.
Илларион погрузился в болото с головой и, орудуя на ощупь, обвязал тросом задний бампер "опеля". Вязкая тина затрудняла движения, и он провозился дольше, чем рассчитывал. Наконец он с помощью "Леннона" выбрался на берег.
- Водяного вызывали? - спросил он.
- Похож, - подтвердил друг Василий. - Ну просто вылитый.
Илларион снова продрался сквозь кусты, подумав мимоходом, что еще немного, и он протопчет здесь вполне приемлемую тропу, и включил лебедку. Двигатель заныл, трос натянулся, и тяжелый "лендровер" вдруг пополз по дороге к стене кустов, в которой исчезал вибрирующий трос - болото ни в какую не желало расставаться со своей добычей. Илларион помянул господа бога и запрыгнул в кабину, обильно пачкая сиденье вонючей болотной жижей. Врубив заднюю передачу, он стал отрабатывать назад. Колеса "лендровера" с ощутимым усилием вцепились в дорогу, пробуксовали, снова схватились за грунт - и болото уступило. Оставшийся на краю трясины "Леннон" разразился приветственными криками, увидев, как перепачканный тиной и увешанный, словно сигнальными флажками, длинными прядями болотной травы трос медленно пополз из воды.
