Искатель, 1996 №2 - Лоуренс Блок
На организацию бучи против господства робогов оставались секунды. Планета уже получила сигнал — в ее аквариуме завелась чересчур боевая рыбка. И для революции здесь было лишь одно подходящее место.
Рука на сканфере, унитазный бачок за спиной — к патриотической речи все готово. Но чем пронять сердца американцев?
Воздел бумажку в миллиард долларов. Ноль эмоций. Напомнил: ваши славные предки делали лучшие в мире автомобили, компьютеры и унитазные бачки. Они продавали хлеб самой России. Ничего.
— Проснись, американец! За тебя работает масломазый. Тобой помыкает баба. За мной, и мы перекуем куб на шар!
Никто не расправил плечи.
Я смело бросился в историю.
— Мужики, вспомним великую дату — Четвертое июля!
Клоун на кладбище — так я выглядел. Только рыжий заухмылялся.
— Эй, рыжий, в твоей душе не погибла гордость за славный день?
— Ты скажешь, Ваня.
— Это был знатный денек.
— Еще какой! — Рыжий расплылся до ушей и зашептал мне в ухо: — Не пойму, Вань, как ты узнал, что четвертого июля я попробовал сразу с тремя… ну, ты понимаешь. — И рыжий начал расписывать свои грязные штучки.
Да-а, такой он, коммунизм. По молодости у вашего деда тоже всяко бывало, гулял, заглядывал на знаменитую планетку Бледная Ляжна, но рыжий переплюнул все. Слушал с отвращением его мерзости, а сам наблюдал, как батальон рогатых робогов надвигался на городок.
Оставалось взять последний аккорд.
— Эй, ты, сопляк! — ткнул я пальцем в ковбоя. — Быстро ко мне!
Красавчик сделал пару шагов и остановился. В нем еще плескались ошметки мужской гордости. Тогда, отстегнув сканфер, я стал обзывать парня последними словами. Ковбой был великолепен. Точеная фигурка, пальцы играют по бедру, скрип зубов. Только губы дрожат. До чего пал американский герой — он не мог пристрелить безоружного человека. Пришлось выложить каре.
— Гляди, Джейн, чего стоит твой сосунок.
Выпад змеи, блеск молнии — все слилось в одно движение. Мастерский выстрел — я успел сместиться всего-то метров на пять, зато с каким грохотом, в плеске воды, в брызгах осколков, посыпался унитазный бачок!
Все. Какой там бунт супротив робогов? Под коммунизмом здешние мужики выродились в ничто. Потенции поступка у них имелось не больше, чем у губика короткоперого.
Провожала меня Джейн.
С неба нас атаковали стальнокрылы. Бешено кидались шести крышники. Я палил от души. На углы горизонта выдвигались боевые машины робогов.
— Осторожно, Ваня!
Сбоку бодро налетел паровик-кулачник.
— Ого-го, хомо вульгарис! Сейчас я раскваш твой физиономий!
Поршнем с фонарный столб кулачник попытался меня проткнуть, молотом послать в нокаут. Любимая забава — робогенок-паровичок лишь свистнул в моих бронированных лапах. А по капрону травы уже катили огнепалы. Металл с нарастающей силой гудел под ногами. Планета бралась за дело всерьез.
Мы взбежали на пригорок, за которым был спрятан космический бот. Светило закатилось за левый угол горизонта, и сразу стемнело. Мне лететь, а я все не мог налюбоваться ладной, крепкой фигуркой Джейн. Нет, такая не для калифорнийских большевиков.
— Джейн, милая, — расстреляв тройку титанозавров, я ткнул дымящимся стволом в знакомую звездочку, — этот огонек Солнце. Это самая прекрасная звезда галактики, Джейн! Там твоя планета и твоя родина. Другого такого шанса не будет — полетели вместе.
На голову свалился огнедышащий семикрыл, шныряли механизмы самого свирепого вида.
— Я боюсь. Ваня. Мне так спокойно живется при коммунизме. Здесь так хорошо мечтать, писать картины…
Ревели шестикрышники, бесновались и швырялись плазмой огнепалы, а я все пытался докричаться:
— Ты живая женщина, Джейн! Брось свои пейзажики, это вымороченный, фантастический мир. Счастье женщины на Земле. Там желтые поля, зеленый луга, голубые реки. Там настоящая жизнь и работа. Там есть больницы, Джейн! Летим…
Башенник прыгнул. Я вскинул ствол, и огненная дуга зашипела у наших ног.
— Джейн, решайся!
— А замуж возьмешь?
Ого! Быстрота реакции моя.
— Это исключено. Женитьба погубит мою карьеру.
— Тогда, Ваня, лети-ка на Землю сам.
— Джейн!
— Ваня!
Она зарыдала. Белокурые волосы разметались по моему плечу. И тут я впервые в жизни вздрогнул. Звезды стали гаснуть. Конструкция планетарных масштабов поднялась над горизонтом и сворачивала небо в трубочку. Планету затрясло от напряжения — аквариум накрывался. Но затрясся я от шепота милой Джейн:
— Весь мир мне не нужен без тебя, Ваня.
— Ну не могу я жениться!
— Тогда прощай.
Планетарная челюсть захлопывалась. Скатывались последние песчинки судьбы. А я смотрел в сверкающие звездами глаза Джейн и терзался выбором. Весь мир, с его славой, дорогами и подвигами, или лучшая женщина этого мира? Дальние Миры или пеленки? Быть или жениться на американке? А враги наседают! И нет ни секунды на раздумья! Ну почему человек никогда не готов к такому выбору?
Джейн прижалась к моей груди изо всех сил — так прощаются навек. Улыбнулась сквозь слезы удивительной улыбкой. Но я уже сделал свой выбор. Когда планета дожевывала последние звезды, бот таки выскочил на орбиту.
Мы с пацанами переглянулись и дружно уставились на деда. Хоть бы хны. Чистит веточкой ферцингорейку да знай себе в усы ухмыляется. Уж не рехнулся ли? Рассказ закончить и то толком не сумел. Странно. Не похоже на деда. Он у меня ничего, крепенький. А с годами даже умней становится. Вообще я заметил, что за последнее время все мои предки здорово прибавили в интеллекте. Кроме отца, конечно.
— Дед, и ты не смог победить коммунизм?
На этот раз Колька переборщил — дедушка багровел на глазах.
— Не болтай чепуху. Лучше запомни раз и навсегда: российский косагр не может не выполнить задания!
— А Штаты?
— Ха! Штаты! Я не зря зажигал все лампочки. На обратном пути мы с Васькесом смонтировали шикарный фильм. Когда миллионы янки увидели ковбоя, крушащего из кольта унитазный бачок, — тронулись все сейсмографы мира. Америка хохотала, как сумасшедшая. С коммунизмом в ней было покончено навсегда.
— А Джейн ты взял на Землю?
Кольке, к его смелости, еще бы кое-чего добавить.
— Хватит вам лясы точить, ужинать бегом!
На крыльце показалась белая как лунь бабушка Женя и подмигнула любимому внуку. Это мне! Простила? И тут я все-все понял. Словно в голове лампочка зажглась. И вскакивая с травы, настоящей, не капроновой, и взлетая на крыльцо, я точно-преточно знал: самый любимый человек сейчас обнимет меня и улыбнется своей удивительной, волшебной улыбкой. Улыбкой ценой в мир!
Последним поднялся дед.
…………………..
В следующем выпуске читайте
остросюжетные детективные повести:
Игорь КОЗЛОВ — «СЛЕДСТВИЕ В «ГАРЕМЕ»,
Александр ЧЕРНОБРОВКИН — «ПОСЛЕДНЕМУ — КОСТЬ»,
а также фантастические рассказы:
Джек УИЛЬЯМСОН —
«САМЫЙ СЧАСТЛИВЫЙ ЧЕЛОВЕК
