Свинцовый хеппи-энд - Сергей Григорьевич Рокотов
Раньше она не задавала вопросов, она любила его, она буквально глядела ему в рот. Но постепенно нарастало отчуждение. И он понимал, что с ней надо быть более откровенным. К тому же прошло уже более двух лет со времени исчезновения Кузьмичева.
— Так вот… Тогда не вышло, и мы поехали за ним в Киев. Ну а там, сама знаешь из прессы, он заказал киллеру своего родного брата Леонида Шмыгло, узнавшего его…
— Ну это я знаю, знаю, — раздраженно произнесла Галина. — Ты мне рассказывай то, чего я не знаю. Дальше-то что было?
— Дальше? — притворно зевнул он. — Дальше было вот что. Его заманили в маленький домик на берегу Днепра, его и киллера Юферова. Киллер написал свои показания, и Кузьмичев тоже, потом киллера сдали органам…
— А он? А Павел?
— Ах он теперь уже Павел?! — разозлился и Виктор. — Ты что, тоскуешь по пропавшему без вести мужу? Ты по-прежнему его любишь и страдаешь? Так вот — мы плыли с ним наперегонки через Днепр.
— Что?!!!
— Да, да, плыли через Днепр! — крикнул Виктор и побежал за очередной бутылкой пива. Налил полный бокал и выпил его залпом. — И он не выдержал этого заплыва. Он утонул! — торжествующе произнес он и выпил еще один бокал. Царство ему небесное, твари подколодной!
Галина сидела молча, глядела перед собой остановившимся взглядом. А потом как-то странно поглядела на Виктора и произнесла таким тоном, от которого тот буквально похолодел:
— А ты знаешь, Витя… Он ведь не утонул. Он остался жив.
— Ты что? — прошептал, побледнев, Виктор. — Откуда ты это взяла?
— Взяла вот.
— Приснилось, что ли? — никак не понимал он смысла ее слов.
— И приснилось тоже. Видишь ли, Витя. Женщины воспринимают мир иначе, чем мужчины. Не умом, а интуицией. Душой правду чуют.
— И ты чуешь?
— И я чую. Когда я была неделю назад в Москве, я зашла к колдунье, меня подруга свела, мы с ней вместе в Думе работали официантками. У этой подруги муж полгода назад сбежал и на содержание ребенка ничего не давал. Так знаешь колдунья эта точно определила его местонахождение. Его нашли и заставили заплатить. Так-то вот…
— Так что с Кузьмичевым? Ты про это говори? Что тебе сказала эта колдунья?
Галина поежилась от неприятного воспоминания.
— Сара ее зовут, — сказала она. — Страшная такая, худая, черная. А глаза с пол-лица. Я ей фотографию принесла его… Павла… Дорофеевича… Она долго на нее глядела, пристально так. Я чуть со страха не умерла, пока она на фотку глядела. А потом она и говорит: "Жив он, милая, жив и здоров. И затевает что-то недоброе…" — "А что он затевает?" — спрашиваю. Она засмеялась так страшно и говорит: "Я же не господь бог и не уголовный розыск, откуда я знаю? А что жив, это точно, не сомневайся. Жди, скоро даст о себе знать". Такие вот дела, Витя. А ты говоришь, меньше знаешь — дольше проживешь. Это как сказать.
— Слушай ты больше всяких шарлатанов. Заплатила небось ей огромную сумму, она и рада стараться, — неуверенным голосом произнес Виктор. — Была бы рада стараться, сказала бы, что мертв, — усмехнулась Галина. — Что я не заинтересована в возвращении мужа, она прекрасно видит, это не только колдунье, это и ежу понятно. Говорю же тебе, мужа моей подруги, ее тоже Галкой зовут, отыскала. Место указала, где он…
— Так пусть и местонахождение Кузьмичева покажет. Что же она?
— Не может. Сказала только, что он находится в пути. Едет куда-то на юг.
— Откуда едет-то? Это ведь смотря откуда глядеть?
— Не знает она этого. А то, что живой, уверена. Ну, уж раз живой, то, само собой, недоброе замышляет, это бы я и без нее поняла. Против кого он может замышлять недоброе, а? Очень трудно догадаться? А у меня дочка, ей и двух годиков еще нет, А ты мне лапшу на уши вешаешь.
— Я тебе укажу его местонахождение не хуже всякой колдуньи! — запальчиво крикнул Виктор. — На дне Днепра его местонахождение, вот где! И не бери ты в голову всякий вздор.
Он подошел к ней, обнял и поцеловал. В ее голосе снова появились теплые нотки, и ему стало жалко ее. В принципе она была единственным на свете близким ему человеком.
Прошло еще три месяца. Шел декабрь, приближался Новый год.
Как-то вечером Виктора не было дома, он пошел к своему другу на день рождения, а Галя осталась дома. Она смотрела телевизор, маленькая Даша играла на ковре. И вдруг раздался телефонный звонок.
Галя подняла трубку.
— Алло, слушаю вас…
В трубке царило молчание.
— Перезвоните, вас не слышно, — сказала Галя и хотела было положить трубку, как вдруг услышала, тяжелое дыхание.
— Говорите, — произнесла она, отчего-то испытывая чувство волнения.
— Мне, пожалуйста, Виктора, — наконец, раздался мужской голос в трубке. Голос этот был какой-то странный, создавалось такое ощущение, что говоривший изменял свой голос, то ли зажимал нос пальцами, то ли специально гнусавил.
— Его нет дома, — ответила Галя, чувствуя, как яростно бьется ее сердце. Она бросила взгляд на толстенькую Дашу, тискающую огромного плюшевого медвежонка, чуть ли не больше ее ростом, и ей почему-то стало страшно за дочь.
— А когда он будет? — спросил голос.
— Он будет поздно.
— Спасибо, тогда я перезвоню завтра.
— Может быть, ему что-нибудь передать? Кто это звонит?
— Не надо ничего передавать, — ответил голос, и Галя почувствовала в нем сдерживаемый смех. И от этого ей стало еще страшнее.
Запищали частые гудки, но Галя так и осталась сидеть с трубкой в руке, глядя в одну точку. Тут же вспомнилась колдунья Сара и ее слова.
— Это он, — прошептала она. — Он вернулся, чтобы отомстить нам. Что делать? Что делать?
Ей пришла в голову мысль позвонить в милицию, но она тут же отказалась от нее. Что она скажет? Что ей нагадала колдунья Сара, что Кузьмичев жив? Что кто-то позвонил и спросил Виктора? Да с ней никто и разговаривать не станет.
Она покормила девочку и уложила ее спать. Тревожные мысли не оставляли ее. Наоборот, ей становилось еще страшнее. Она позвонила приятелю, у которого был Виктор.
— Алло, Роман? Это Галя говорит. Виктор еще у тебя?
— Нет, он уже ушел. Примерно полчаса назад.
— Да?
