Убийство в заброшенном поместье - Брэнди Скиллачи
– А вот где вы живете, я не знаю, – указал МакАдамс, выруливая на главную дорогу. – Можем по пути заехать.
– Да уж не в Бутхэме, – сказал Флит. Он усмехнулся в усы, но улыбка его была лишена тепла. – В моей семье не было богатых тетушек, так что мне не по карману аренда в центре.
Не первый раз в их скудных разговорах возникла тема финансов, и на этот раз МакАдамс был с ним согласен.
– Да, богатая, немного, – сказал он. – Тетя Элси родилась в Канаде, вышла замуж за йоркширца, и они уехали в начале девяностых. Элси и Джек приходились ему кровными родственниками, ныне покойному дяде. Он и сам большую часть жизни прожил в Канаде.
Флит смотрел на окна, и у МакАдамса появилось стойкое ощущение, что там происходит что-то стоящее внимания.
– Вы знаете Джека Тернера? – задал он вопрос.
– Благодаря его репутации, – ответил он, и МакАдамс бросил на него взгляд.
– И? Вы были на процессе по убийству?
Флит снова улыбнулся.
– Я переехал в Йорк пять лет назад уже после его ареста. Но я знаком с делом. Не знал, однако, что у него есть сестра.
МакАдамс нахмурился.
– Не уверен, что он сам знал. Гридли изучила их записи в социальных службах. Элси удочерили, когда Джеку было четыре года.
Вообще-то, если бы не Лотте, МакАдамс счел бы это ложным следом. Но если уж она знала, что они родственники, возможно, они знали друг о друге куда больше, чем можно было предположить.
– Итак, до восемнадцати лет Джека помотало по системе, а потом он пошел в армию. Королевские ВВС, как и вы.
Флит заметно разозлился. Тот редкий случай, когда МакАдамс увидел, как он отступает от привычной вежливости.
– Военные должны воспитывать в себе чувство служения, долга, верности, – убежденно заявил Флит. – Чувство долга.
– Думал, это мы в долгу перед ветеранами, – парировал МакАдамс. – Ведь обычно это так? Мы вам обязаны за вашу службу.
Флит воспользовался паузой, чтобы сделать величественный глоток чая из бумажного стаканчика.
– Вы цитируете командора, не так ли?
– Так вы тоже это слышали, да? – сказал МакАдамс. В его голосе послышались нотки горечи, и Флит это быстро заметил.
– Как-то вы спросили меня, почему мне нравился командор Клэпхем. А теперь мне любопытно, почему он вам не нравился.
МакАдамс вздохнул. Толку нет, если можешь спрятать эмоции, но не можешь держать рот на замке.
– Чертовски огромное поместье у него. Думаете, в Бутхэме дорого? И как, черт побери, отставной военный мог стать крупным землевладельцем?
– Он не нравился вам из-за денег.
– Нет, – заявил МакАдамс слегка запальчиво. – Мне не нравится, что я не могу выяснить происхождение таких денег.
– Думаете, они заработаны нечестным путем?
Вопрос повис в воздухе, потому что у МакАдамса не было на него ответа. Нет. Не то чтобы он так думал. И даже не потому, что командор строил из себя лорда перед всеми, прежде всего перед своей дочерью, и та теперь неистово в это верила и всячески его превозносила. Это не была и зависть к роскоши. Ни за какие деньги мира Мак-Адамс не стал бы таким напыщенным.
– Знаете, МакАдамс, в чем я уверен? – спросил Флит.
– Надеюсь, вы мне и расскажете.
– У вас восхитительно устаревшее представление о заслугах, – сказал он спокойным тоном. – Вас не волнует, что Ардемор-хаус незаслуженно принадлежал мелким дворянам или что эта крошечная американка унаследовала поместье лишь по праву кровного родства. Но вы испытываете презрение к человеку, который сам заработал свои деньги и потратил их ровно на такое же поместье.
МакАдамсу эта теория не понравилась. Главным образом потому, что она оказалась слишком близка к истине.
– Что ж, вы думаете, я лицемер? – спросил он.
Флит посмотрел в окно и сложил руки на коленях.
– Я думаю, вы пропустили нужный поворот.
Являясь частью системы королевских тюрем, Фулл Саттон функционировала как заведение строго режима: в нем содержались самые опасные и самые закоренелые преступники. А находилась тюрьма среди милых йоркширских пейзажей, подальше от города, и от фермерских полей тюрьму укрывали шеренги деревьев.
– Около шестисот заключенных, – пробормотал Мак-Адамс. – Еще и расширяться хотят.
– Как и остальные десять тысяч тюрем по предложению министра, – добавил Флит.
МакАдамс знал об этих предложениях. Против них выдвигались многочисленные жалобы. Сама эта идея, что после нахождения в больших тюрьмах осужденные реже становились рецидивистами, казалась МакАдамсу какой-то американской. Насколько он мог судить, толку от нее было немного.
– Это уже перебор. У вас при себе досье, которое дал нам Эндрюс?
Флит по-военному развернулся на девяносто градусов и оказался лицом к лицу с МакАдамсом.
– Оставил в машине. Тернер остаток жизни проведет за непредумышленное убийство. Двенадцать лет тюремного заключения, пять отсидел, и навряд ли его отпустят за хорошее поведение.
– Отлично. Посмотрим, расскажет ли он нам что-нибудь про Элси.
Флит шел впереди, и вскоре они ожидали в длинной белой комнате, разделенной на две части бежевой лентой.
– Выбор цвета в тюрьме основывается на психологических принципах, – рассказывал Флит, как будто для МакАдамса это было суперважно в данный момент. – Предполагается, что цвет имеет успокаивающий эффект.
– Оставляет желать лучшего, если такова была задумка.
– Вы не ощущаете воздействия? – Флит мягко побарабанил по столу пальцами. – Впрочем, вы не являетесь целевой аудиторией.
– Держу пари, целевую аудиторию вообще никто не спрашивает. – МакАдамс скинул плащ и плюхнулся на ближайшее кресло. Он бы выпил еще кофе. И поел нормальной еды. Казалось, что Флит, похожий на тонкую острую бритву и вытянутый в струнку, стоит выше этих низменных насущных нужд. Хотя он и присел, но казалось, что он в любой момент готов подскочить.
Джек Тернер вошел с весьма непокорным видом. В свои пятьдесят с небольшим, с лицом, изрытым следами от прыщей, с густыми темными волосами, он выглядел моложе своих лет. У них с Элси явно прослеживалась схожесть, и к общим чертам можно было добавить одинаковый оттенок серых глаз и курносые носы. Но по большей части лицо Джека было непроницаемо, «морда кирпичом», и кирпич этот не прочь был бы угодить прямо в лицо МакАдамсу. Охранница подвела его к стулу и потянула за наручники.
– Освободить его? – спросила она. МакАдамс кивнул.
– Да, почему бы и нет.
– Благодарности не жди, – сказал Джек, разваливаясь на стуле. На МакАдамса он так и не посмотрел. – Ну и кто вы такие?
– Я старший инспектор, детектив МакАдамс, а это старший инспектор, детектив Флит.
– Да? Ты на него работаешь или он на тебя?
Джек говорил будто выплевывая слова, и
