Поющая раковина Одиссея - Наталья Николаевна Александрова
– А ты бы мне позвонила, может, я бы и пришла… – неохотно вставила Марина.
– Да какое там! Я, если честно, понятия не имела о твоем существовании!
– Врешь! – заметила Марина, потрогав раковину, которая перестала вибрировать, но зато была теперь горячей.
– Ну да, в детстве что-то такое слышала… – призналась Лариса. – Помню, был у отца друг дядя Гена, он потом спился и от белой горячки помер. А его жена тетя Ира такая сплетница…
Она тяжело вздохнула и продолжила:
– Как-то она узнавала все про всех. И маме рассказывала. Потому что при отце говорить про его первую семью никак нельзя было, он просто зверел. И слышать ничего не хотел, орал, ногами топал и тетю Иру однажды чуть из дома не выгнал. Уж не знаю, что ему твоя мать такого сделала, это надо уметь – так опротиветь…
Марина промолчала, она вовсе не собиралась обсуждать свою мать с посторонними людьми. Не важно, что у них с матерью отношения плохие, это только их личное дело.
– В общем, прошло полтора года уже с похорон, мама даже тете Ире ничего не сказала, боялась, что она проболтается твоей матери и та насчет квартиры начнет волну гнать. Они после смерти дяди Гены разошлись, изредка только перезванивались.
– Какой еще квартиры?
– Ну, у отца от его матери квартира осталась однокомнатная в пятиэтажке. Он, когда на маме женился, к нам переехал. Мама все уговаривала его ту квартиру продать и нам купить трешку в новом доме, а он – ни в какую. Упрямый был очень. Ну вот, мама и боялась, что ты на эту квартиру претендовать будешь…
– Надо больно! – фыркнула Марина. – У меня своя квартира, мне бабушка оставила. Ты не отвлекайся, по делу говори.
– А я и говорю. Значит, приходит мне письмо. Так, мол, и так, госпожа Елисеева, вы являетесь наследницей дворянского семейства Одиссич. То есть ваш отец являлся их прямым наследником, но раз он умер, то вы… В таком духе, в общем. Ну, я, конечно, сначала не поверила, но там стоял адрес конторы и дата, когда нужно явиться. Я явилась, документы принесла, что я дочь господина Елисеева.
– А как ты дочкой-то оказалась? Твой родной отец был не против, что тебя удочерили?
– А у меня его вообще не было, – спокойно ответила Лариса. – Это случайно вышло у мамы, она с парнем-то тем и знакома была совсем немного. Ты не думай, она не такая… В общем, выпили они на вечеринке, тут все и случилось. А потом он как узнал – так сразу пропал с радаров, денег, правда, прислал на аборт. А у мамы какие-то осложнения начались по женской части, в общем, отговорили ее. Она с теткой жила, без родителей, тетка помогла, конечно, первое время, потом в деревню переехала, маме квартиру оставила. И вот, как познакомились они с отцом, мама единственное условие поставила: чтобы он меня удочерил, свою фамилию дал, чтобы все было по закону.
– И он согласился?
– Согласился, только потом как разозлится на меня, так орет: я своего ребенка бросил, а с твоим возиться должен!
– Так при тебе такое и говорил?
– Еще не то говорил, – вздохнула Лариса, – уж наслушалась я – врагу не пожелаю!
«Силен папочка, – подумала Марина, – особенно интересно слушать, что он своего ребенка бросил. Кто же ему велел-то…»
– Значит, все мне рассказали в той конторе, связали с этим вот, – Лариса пренебрежительно сморщила нос, – адвокатом, с позволения сказать…
– Это тот, который в очках и с поросячьей мордой? – фыркнула Марина.
– Он, Радован Стенич. Договорились мы, что я прилечу сюда к определенному сроку. Ну, стала я собираться потихоньку, а тут такое началось… Звонки какие-то по телефону с угрозами – не езди, мол, никуда, плохо будет. Письма на почту, сообщения в телефоне. В квартиру даже залезли, когда меня не было, маме дверь краской облили… Меня однажды вечером у подъезда двое отморозков схватили, хорошо, сосед с собакой мимо шел, пугнул их. Что делать? Крути ни крути, а лететь надо. И вот сижу я как-то у Наташки, что в турбюро работает, выбираем с ней билеты, а тут как раз ты бежишь. Наташка с тобой поговорила – возвращается и ржет – надо же, в сезон захотела девица путевки недорогие! Совсем ничего не соображает! А я посмотрела на тебя – вижу, вроде мы похожи немножко, опять же возраст один и тот же.
– Ты на три года старше, – с необъяснимым злорадством заметила Марина.
Лариса не обратила внимания на ее шпильку, и Марине стало стыдно. Нашла время ехидничать!
– Я как рассуждала? – продолжала Лариса. – Полетишь ты туда, все там тебя за меня примут, пока разберутся, время пройдет, а я потом тихонько прилечу к самому суду. Решили мы с Наташкой, что потом жене твоего хахаля позвоним, и она его не пустит, чтобы он не мешался под ногами, так получится, что ты одинокая.
– Не понадобилось, – сухо сказала Марина, – он и так отпал.
– Да уж, тот еще козел оказался, – хмыкнула Лариса, – так что тебе, считай, повезло.
– Повезло? А что меня тут убить два раза пытались, похищали, дрянью какой-то накачали – это тебе как?
– Ну, не убили же…
– Постороннюю женщину в пропасть сбросили вместо меня, по ошибке…
– У нее профессия рискованная была… Не погибла – так убили бы свои. В таких делах долго не живут.
Марина хотела спросить, откуда Лариса все это знает, но решила не уточнять, та ведь тоже может задать ей неудобные вопросы.
– И главное, эта дура Наташка фамилию твою мне не сказала, хотя я, наверное, и не обратила бы внимания, мало ли на свете Елисеевых. Почти как Ивановых. Отец рассказывал, что его отец сначала писался Одиссеевым, а потом, когда паспорт новый получал, в милиции фамилию перепутали, он и решил так оставить, а то получается Ратибор Одиссеев, все и без того спрашивали, что за имя такое. Ну и вот, оказалось, что ты и есть родная дочка, теперь тебе все достанется.
– Это вряд ли, скорей всего, нас вместе здесь замуруют.
Марина внимательно взглянула на сводную сестру и задала
