Анатомия призраков - Эндрю Тэйлор

Фрэнк закинул ветки в лодку и забрался следом. Он притянул плоскодонку к берегу, ухватившись за корень ивы.

– Вперед, приятель, – объявил он. – Садитесь на том конце.

После смерти жены и сына Холдсворт избегал лодок всех мастей, даже тех, которые просто-напросто перевозили через Темзу. Он забрался на борт, и плоскодонка закачалась под его весом. Фрэнк схватил одну из веток и резко оттолкнулся. Лодка скользнула в поток. Через мгновение до берега было уже не достать.

– Да вы весь белый, как привидение, – заметил Фрэнк и указал на берег импровизированным шестом. – Смотрите, киса наблюдает за нами. Кря.

Рыжий кот мрачно смотрел на лодку.

– Сидите тихо и скоро придете в себя, – посоветовал Фрэнк. – Вы казались таким цельным типом; я думал, вас ничто на свете не может расстроить.

Холдсворт схватился за борт лодки, сжимая грубые доски, пока они не впились ему в кожу. Боль пронзила его грудь. Он заставил себя дышать.

– Неудивительно, сэр. Я не умею плавать.

– Это легко поправить. Не беда. Я вас научу.

Фрэнк бросил шест и встал. Плоскодонка закачалась.

– Пожалуйста, сядьте, мистер Олдершоу… будьте осторожны… так и перевернуться недолго.

Плоскодонка опасно накренилась. Фрэнк засмеялся. Под звуки его смеха последовало смазанное движение, громкий всплеск и дождь брызг. Волна перекатилась через борт, намочив бриджи Холдсворта. Тот закричал, без слов, одновременно протестуя и умоляя. А еще кричал от страха.

Фрэнк плавал в реке, его белые призрачные руки так и мелькали под поверхностью воды.

– Ух, как бодрит! Видите, все просто! Наши тела – как надутые свиные пузыри, потому мы и плаваем. – Он подплыл к плоскодонке и схватился за борт обеими руками. – Если вы спрыгнете с другой стороны и схватитесь за борт таким же манером, то обнаружите, что это совершенно безопасно. Через мгновение-другое вы привыкнете к тому, как тело движется в воде. Заверяю вас, это чудесно, хотя поначалу и капельку холодно. Тело становится таким легким… Наверное, ангелы так же летают по небу.

Мария. Джорджи. Утонули на Козьей пристани. Джон посмотрел в улыбающееся лицо Олдершоу и увидел за ним их лица: бледные, мокрые и восковые в смерти.

– Отвезите меня назад, – прошептал он. – Умоляю, сэр, отвезите меня назад.

Фрэнк принялся раскачивать лодку:

– У меня есть два условия.

– Что?

– Во-первых, вы позволите научить вас плавать, когда мы вернемся на мельницу. Не сразу, если хотите, а позже, когда вы несколько привыкнете к этой мысли, и у самого берега, где вы сможете чувствовать дно под ногами.

– Отвезите меня назад.

– Обещайте.

– Нет.

– И второе условие: вы расскажете, почему разбудили нас утром.

– Я не знаю.

Лодка снова закачалась.

– Ради всего святого, мистер Олдершоу…

– Ну конечно вы знаете. Дурные сны не так просто забыть.

О да, подумал Холдсворт, мальчишка прав.

Фрэнк засмеялся, но беззлобно.

– Ладно, сэр, я принимаю ваше молчание за согласие. Вы расскажете позже. Вот видите – мы уже почти вернулись на terra firma[29].

Холдсворт повернул голову. В последние несколько минут горе и опасения заключили его в тесном коконе из плоскодонки, Фрэнка и участка воды непосредственно вокруг лодки. Только сейчас он осознал, что течение реки постепенно увлекало их вниз. Они достигли мелководного изгиба, и плоскодонка находилась всего в паре ярдов от берега.

Фрэнк внезапно встал. Вода была ему чуть выше талии. Он подтолкнул лодку к берегу. Холдсворт слепо ухватился за борт, чтобы хоть за что-нибудь держаться. Он вцепился в пучок травы, и тот остался у него в руках. Борт лодки заскреб о наклонное дно. Холдсворт бросился через него и тяжело приземлился на твердую землю. Трава вокруг была полна чертополоха и коровьих лепешек. Коровы, укрывшиеся в тени дуба в углу поля, одна за другой повернули голову, чтобы взглянуть на него. Он лежал на берегу, дрожащий, мокрый и задыхающийся, и прижимался щекой к сухой земле.

Фрэнк выбрался из воды и сел. Он весь перемазался илом. Откинул мокрые волосы с лица и повернулся к Джону.

– Прошу прощения, сэр, – сказал он. – Мне не следовало так вас дразнить. Это было крайне некрасиво с моей стороны.

Холдсворт сел и попытался замедлить учащенное дыхание усилием воли. Учитывая обстоятельства, извинение показалось равно неожиданным и великодушным. Оно также было в своем роде совершенно разумным жестом. Холдсворт не впервые задумался об истинной природе безумия Фрэнка.

– Вы не знали, – тихо сказал он.

– Чего я не знал?

Холдсворт пожал плечами:

– Что я… что я питаю такое глубоко укоренившееся отвращение к воде.

– Я думаю, это не все.

Мгновение оба молчали. Холдсворт размышлял, до чего все-таки странно, что он сидит рядом с внуком графа на коровьем пастбище у илистой реки. Его собственная жизнь, казалось, окончательно утратила всякий смысл, словно саму вселенную с ее законами и регуляторными механизмами настиг приступ безумия.

– Вы не умеете плавать, – мягко сказал Фрэнк. – Но этого недостаточно, чтобы бояться воды. Следовательно, есть особая причина.

Холдсворт подумал, что безумие мира трансформировалось и стало новым способом рационального мышления. Казалось вполне естественным, что он должен поверить свои горести и ночные кошмары юному сумасшедшему, помогать которому его наняли. В конце концов, кому, как не скорбящему, помочь печальному? Кому, как не умалишенному, понять бред сумасшедшего?

– Я много лет жил у Темзы, и это меня совершенно не беспокоило, – сказал Джон. – Я часто плавал на лодке. Но потом мой маленький сын утонул в реке, а чуть позже и моя жена. Вот почему я боюсь воды. Вот почему мне снятся дурные сны.

– Я не единственный, кто видит призраков.

Холдсворт повернул голову и посмотрел прямо на Фрэнка:

– Я принял ваше второе условие. И я приму ваше первое. Вы научите меня плавать?

Глава 27

– Надеюсь, вы отобедаете с нами? – спросил мистер Ричардсон. – Право слово, мы сто лет не видели вас в колледже.

Уичкот поклонился и ответил, что ничто не доставит ему большего удовольствия. Мужчины случайно встретились на Церковном дворе. Уичкот отправил Огастеса разнюхать, где сейчас находится Фрэнк, а сам не мог ничего поделать, пока пребывал в неведении. Но кто знает, что может быть сказано в профессорской или за высоким столом? Какие обрывки сведений могут всплыть на поверхность? Карбери, несомненно, в курсе, где Фрэнк, и Ричардсон тоже, почти наверняка; а может, и другие знают либо догадываются. Кроме того, Уичкот проголодался, а его собственная