Человек с лицом убийцы - Николай Иванович Леонов
Теперь самым близким для Тони человеком стала Жанна Валентиновна, которая изо всех сил старалась сделать так, чтобы Тоня побыстрее оправилась от пережитого ею стресса. Она готовила вкусные обеды, силой вытаскивала Тоню из квартиры и ходила с ней в магазины и гулять в ближайший парк, заставляла ее рисовать. При этом неважно, что Антонина будет рисовать, главное для Жанны Валентиновны было отвлечь девочку от неприятных мыслей и воспоминаний. К Тоне пару раз приходила Динара и хотя бы раз в день забегала Юлька Долгих, с которой она помирилась. Подружка сама прибежала к ней уже в первый же день, как только узнала, что Тоня вернулась домой. Девчонки поплакали на плече друг у друга, и Юлька обещала никогда не бросать подругу и помогать ей растить и воспитывать ребенка.
Жанна Валентиновна сходила в гимназию и договорилась, чтобы Тоня сдала ЕГЭ в будущем году. Директриса прониклась историей Антонины (вернее, той версией истории, которую рассказала ей Жанна Валентиновна) и, пожалев девочку, дважды оставшуюся сиротой, согласилась перенести ее переэкзаменовку на будущий год.
Днем жизнь у Тони налаживалась, а вот когда наступала ночь, к ней подступала бессонница со своими воспоминаниями и тяжелыми думами.
Немного погодя Антонина задремала, а вернее, провалилась в состояние полусна-полуяви, которое обычно называется пограничным состоянием. Она вроде бы как уже и спала и даже видела какие-то образы, как это обычно бывает во сне, и в то же время отчетливо слышала каждый шорох, проникавший к ней в разум извне. Наверное, именно поэтому она смогла сквозь дрему уловить тихое дыхание неподалеку от себя и сразу же открыла глаза.
В комнате было темно, хотя Тоня точно помнила, что дверь в ее комнату должна быть приоткрыта, а в коридоре должен гореть свет. В первый же день возвращения домой она попросила Жанну Валентиновну включать свет на втором этаже, а дверь в свою комнату всегда оставляла открытой. Сама домработница временно (чтобы Тоне не было страшно засыпать вечером) перебралась в соседнюю комнату, комнату для гостей. Их с девочкой отделяла только одна стена, и Антонина, если ей вдруг станет страшно, всегда могла позвать женщину.
И вот теперь в комнате царила тьма, и было непонятно, выключен свет в коридоре или просто закрыта дверь в комнату. Тоня затаила дыхание и прислушалась, но ничего не услышала. Глаза ее начали привыкать к темноте, и теперь она смогла различить смутный темный силуэт у себя в ногах. Кто-то явно сидел на кровати и смотрел на нее. Холодок пробежал у Тони по шее, спине и по ногам. Она хотела пошевелиться, но тело словно парализовало. Тоня сдавленно вскрикнула и тут же почувствовала, как ее рот закрыла чья-то ладонь.
Теперь она узнала того, кто находился в ее комнате. Игнат. Это именно его запах она уловила от ладони, закрывавшей ей рот. Осознание того, что он как тать прокрался к ней в комнату и наверняка собирается убить и ее, и Жанну, придало ей сил, и она резко села на постели, откинув ото рта закрывающую его руку.
– Ш-ш-ш-ш, – зашипел Елизар. Сорвавшись с места и придавив Тоню к постели, он снова закрыл ей рот рукой. – Не шуми. Разбудишь Жанну, – зашептал он ей прямо в ухо. – Я ничего не сделаю ни тебе, ни ей, если ты не будешь кричать. Я пришел с тобой поговорить. Я соскучился по тебе. Мне можно убрать руку? Ты обещаешь быть паинькой и вести себя тихо? Ты ведь не хочешь, чтобы я сделал плохо Жанне?
На каждый его вопрос Тоня или кивала, или качала головой. Она была согласна на все условия Елизара, только бы он не тронул домработницу, которая в последнее время заменила ей семью.
– Я верю тебе. Я знаю, что ты никогда не обманываешь, – все так же тихо проговорил Елизар. – Поэтому убираю руку. Хорошо?
Тоня снова кивнула и почувствовала, как ладонь освободила ей рот.
– Ты такая красивая, особенно когда спишь, – с грустью в голосе сказал Елизар, немного отодвигаясь от Тони и давая ей возможность сесть. – Мне всегда нравилось смотреть на тебя спящую. В такие моменты ты становишься такая нежная и беззащитная, что мне отчего-то всегда хотелось плакать, – признался он.
– Зачем ты пришел? И как ты попал в квартиру? Мы ведь сменили замок, – уже немного оправившись от страха, шепотом спросила Тоня.
– Я ведь тебе сказал, что пришел, чтобы поговорить с тобой. Вернее, если быть точным, попрощаться. И… – Последовала небольшая пауза, и Елизар продолжил: – У меня есть к тебе небольшое предложение.
– Нет, я никуда с тобой не пойду. Ты обманщик. – Тоня чуть ли не крикнула это, но вовремя остановилась, и последние слова она прошипела, а не произнесла. – Как ты сюда попал?
Игнорируя ее вопрос, Елизар только улыбнулся. Конечно же, Тоня не могла увидеть его улыбку в темноте, но она ее почувствовала. Почувствовала каким-то неизвестным еще науке восьмым чувством, чувством тех, кто любит всем сердцем и всей душой.
«Неужели я все еще люблю его? – пришла к Антонине мысль. – Как я вообще могу любить его после того, что он сделал? После того, как я узнала о нем всю правду?» – ужаснулась она собственным чувствам.
– Ты сейчас думаешь обо мне как о чудовище, – усмехнулся Елизар, интуитивно почувствовав, о чем она сейчас думает. – В каком-то смысле ты права. Я и есть чудовище. Вернее, внутри меня сидит какой-то зверь, который побуждает меня к ужасным поступкам. Нет, я не больной, и в моей голове нет голосов, которые бы приказывали мне все это делать. Все, что я совершаю, я совершаю осознанно и целенаправленно. Но от того, что я признаю это, тебе ведь не легче, правда?
Тоня не ответила. Он вздохнул, немного помолчал и продолжил говорить:
– Я не буду оправдываться перед тобой и втирать тебе байки о своем несчастном детстве или о невнимательном ко мне отношении родителей. Ни они, ни Жанна, которая меня вырастила и воспитала, не виноваты в том, что из меня получилось то, что получилось. Я сам взрастил в себе того зверя, который управлял мной все эти годы. Нет. Не все годы, – подумав, возразил он сам себе, – а только в те моменты, когда я стремился создать себе все условия для комфортного существования. Опять я
