Мумия для новобрачных - Мария Вадимовна Жукова-Гладкова
– О чем вы хотели…
– О ком. О моем сыне. Сыне Алексея Алексеевича. Он записан в церковно-приходской книге, его крестили в… – Анна Николаевна назвала храм за пределами городской черты, в котором я сама никогда не была. – Вот выпись [7] . – Она протянула ее нам.
Я знала, что в Российской империи регистрировать рождения и смерти стали только в период реформ, проводившихся нашим императором Петром Алексеевичем, прозванным Великим. Хотя вначале регистрировали не собственно рождение, а крещение – день, месяц, год, название города и прихода, имя священника, совершившего таинство, а также имена ребенка, родителей и восприемников [8] . Но потом стали записывать и дату рождения, хотя единых требований к ведению метрических книг так пока и нет.
– Алексей Алексеевич собственноручно засвидетельствовал правильность сделанной записи [9] , – сообщила Анна Николаевна. – Читайте.
Я специально интересовалась регистрацией незаконнорожденного ребенка – в связи со сложившейся ситуацией. Все зависит от сословия и состояния – как и всегда.
При такой регистрации ребенка из низших и средних сословий отсутствует запись об отце, запись о матери полная: фамилия, имя, отчество, место проживания, сословие, вероисповедание, иногда указывают возраст и замужем ли мать незаконнорожденного. То есть я могла, оставаясь замужем за Забелиным, зарегистрировать ребенка как только своего. И под именем ребенка написали бы: внебрачный, небрачный или незаконнорожденный. Фамилию такой ребенок получает от восприемника или деда – отца незамужней женщины, но только с его согласия. Мой отец мертв. Согласия он дать не мог. Я замужем. Я уже думала взять в восприемники или Николеньку, или Степушку, вначале обсудив с ними этот вопрос. Отчество таким детям не положено, хотя в некоторых приходах их записывают как Богдановичей (Богом данных).
Хотя незаконнорожденные дети представителей высшего общества оказываются и с отчеством… Обычно им «обрезают» фамилию или дают фамилию по названию имения или местности проживания. Хотя они тоже отправляются на воспитание в приемную семью.
Но поскольку таких детей в России очень много, вопрос официального признания незаконнорожденных детей рассматривался императором Александром I. Несколько человек подали императору ходатайства об официальном усыновлении. По его указу были внесены изменения в метрические записи о рождении. После первых прецедентов хлынул поток ходатайств. Император оставил за собой право решать, удовлетворять ли такие ходатайства, и объявил, что будет удовлетворять их только лицам, имеющим заслуги. Император объяснил, что, если узаконивать всех, это вызовет массовое падение нравов.
Я сама больше всего боялась бесправного существования своего ребенка. И вообще в обществе считалось, что люди лишний раз подумают перед тем, как заниматься распутством, зная, на что обрекут ребенка. Но эта официальная точка зрения плохо соотносилась с практикой.
Лешенька – герой войны. Он подходил под определение «за заслуги».
Я раскрыла выпись. Мой племянник родился после войны. Через полтора года после ее окончания. И значился он Свиридовым Василием Алексеевичем.
Глава 14
– Да, кстати, я сегодня с утра собирался ехать к владелице автомобиля, который неоднократно зафиксировали камеры видеонаблюдения, а ваша соседка снизу опознала, как автомобиль, на котором ездила… ваша временная сожительница.
– Мы можем поехать с вами? – тут же спросил Костя. – Или я один, без Наташи. – Он взглянул на меня. – Я ей в глаза хочу посмотреть. Я…
– Автомобиль принадлежит женщине-инвалиду. Это бывшая сноубордистка, которая неудачно упала на склоне. Колясочница. Автомобиль получала как призер Олимпийских игр. То есть автомобиль не инвалидный.
– Значит, Лилька ездила по доверенности? – спросил Костя.
– Это нам предстоит выяснить. Никаких заявлений об угоне не подавалось. Никаких штрафов не выписывалось. Но если она ездила на этой машине, какие-то концы должны быть. Нам только нужно за них ухватиться.
Следователь сказал, что будет занят на месте падения альпиниста еще полчаса, а мы пока можем подняться в квартиру. Он за нами зайдет. Обитателями квартиры на шестом этаже и ее владельцем будут заниматься другие люди. Только обвинение в смерти альпиниста никому не предъявить – в связи с неадекватностью, как нам уже говорили. Уголовное дело, конечно, будет возбуждено, владельцу квартиры потреплют нервы, но степень этой нервотрепки зависит от того, оформлены ли документы на богадельню, а если да, то какие. Хотя к нашему делу и происходившему в Костиной квартире это не имело совершенно никакого отношения.
Мы быстро позавтракали, следователь вместе с нами выпил кофе, и мы втроем поехали на юго-запад Петербурга, где бывшая сноубордистка проживала в обычной панельной девятиэтажке, не приспособленной для инвалидов‐колясочников. Поехали без предупреждения, хотя у следователя был не только адрес, но и мобильный, и домашний телефоны.
У двери в подъезд столкнулись с бдительной бабкой.
– Вы кто такие? – прищурилась она. – Где-то я вас недавно видела… Вроде мошенников по телевизору показывали. Говорили, что вы орудуете в нашем городе, и просили сразу же сообщать в милицию.
– Милиция уже давно переименована в полицию, – напомнил следователь и показал удостоверение. – Следственный комитет вас устроит?
– А их зачем с собой ведешь? На опознание? – Бабка кивнула на нас с Костей. – Я тебя не видела, а вот их видела. Я вспомнила. Их показывали по
