Закон парных случаев - Инна Юрьевна Бачинская
Глава 28
Точки над i
Чему бы жизнь нас ни учила, но сердце верит в чудеса:
Есть нескудеющая сила, есть и нетленная краса…
Федор Тютчев. Чему бы жизнь нас ни учила…
– Подрывника повязали? Он признался? – выпалил Алик, впустив капитана Астахова, улучившего минутку, чтобы забежать проведать Шибаева.
– И тебе добрый день. Санек дома? Оклемался?
– Дома. Проходи. Вроде оклемался. Теперь выдыхает антибиотики. Причем они даже не знают, что за плесень, говорят, образец созревает для окончательного диагноза, а пока на́ тебе антибиотики! Но сообщили в институт микробиологии, а те уже достали образец, самим, говорят, интересно стало. Спустили лаборанта, и он соскреб со стен. А пока определили, что оно влияет на легкие и общее состояние. В смысле отравление. Уколы продолжаются, сестричка ходит.
– Уколы? – в голосе капитана прозвучало отвращение. – От плесени?
– Это тебе не простая плесень! Они говорят, еще добавились кладбищенские миазмы, в итоге она мутировала в новый вид, неизвестный науке. В смысле, в штамм. Ой, они тебе расскажут! Теперь будут сто лет изучать и писать докторские. А он еще и собаку притащил. Вцепился, не оторвешь! Может, она тоже заразная. – Алик закашлялся, хватаясь за грудь. – Вот видишь!
– Береги себя, Дрючин, – сказал капитан. – Санек без тебя и дня не протянет.
– А кто это ценит? – горько сказал Алик. – Он же упертый, как… не знаю что! Верблюд!
– На, я тут кое-что взял, – капитан протянул Алику торбу из «Магнолии».
– Ему нельзя! – вскрикнул Алик. – Антибиотики! Ты же знаешь!
– Он жив?
– Пока жив.
– Значит можно.
Шибаев лежал на Аликовом диване в гостиной, дремал. Был он бледен, с еще более отросшей рыжеватой бородкой, похудевший, с торчащими скулами. Под боком у него примостился Шпана. Частный детектив вспоминал Лину… Собирал мысленно по крупицам всякие мелкие детальки, искал скрытые смыслы в словах, жестах, взглядах, сортировал, клеил ярлыки и распихивал по кладовым памяти. Пытаясь ответить на вопрос: что это было? Столкновение в «Мегацентре», разлитый кофе, потерянная молодая женщина, его раздражение и неприятие сначала и… и… вспышка потом. И то, как она отодвинула его… Ее голос, безликий, равнодушный, никакой, когда она сказала, что уже спит. Он, как пацан, пролепетал: «До завтра?», а она не ответила. Он чувствует, как начинает гореть лицо, когда он вспоминает свое жалкое: «До завтра?» и ее каменное молчание в ответ. Всякое бывало в жизни: он бросал, его бросали, но этому предшествовала некая подготовительная фаза вызревания. Другими словами, соблюдение приличий: оправдания и обвинения, бесконечные выяснения и упреки, подогреваемые страстным желанием рвануть из клетки.
Впервые разрыв случился без вопросов, выяснений и объяснений. Его просто отодвинули, и он чувствует себя как брошенный щенок, обиженный и недоумевающий. Великий гуру и наставник Алик Дрючин учит: на всякое их «нет» мы – ноль внимания! В смысле, существуют законы жанра: кошки-мышки и укрощение строптивых, вечная игра между мужчиной и женщиной. Ну сказала она «нет», и что? Они все говорят «нет». Так даже интереснее! Кому нравятся поддакивающие и заглядывающие в рот клуши? Можешь подарить цветы или сказать комплимент. В конце концов пригласи в ресторан ее подругу… Подхвати игру, одним словом. Подхвати игру! А если он, Шибаев, тяжеловес, и не умеет играть? Если нет в нем Аликовых легкости, игривости и прыгучести? И способности трепать языком до полного выноса мозга? Ну нет, хоть ты из кожи вон! И не было. И если ему говорят «нет», то…
Печальные полудремные размышления Шибаева были прерваны приходом капитана Астахова. Заслышав чужой голос, кот открыл один глаз и посмотрел на гостя.
– Привет, Санек! – Капитан сел в кресло напротив дивана. – Спишь?
– Да как-то так… – неопределенно отозвался Шибаев.
– Выглядишь нормально, – соврал капитан. – Помолодел. Бороду решил отпустить? Тебе идет.
Получилось фальшиво. Шибаев ухмыльнулся:
– Не дождетесь!
– Кушать здесь или в кухне? – спросил Алик с порога. – У нас жареная картошка, котлеты и салат. Ши-бон, встанешь?
– Встану. Все бока уже отлежал.
– Я предлагаю погулять в парке, а он не хочет, – пожаловался Алик капитану. – Он ничего не хочет! Купил ему витамины – тоже не хочет. И не ест ничего. Врач сказал, надо кушать побольше и пить соки, а он… – Алик махнул рукой.
– Он не прав, – пожурил капитан. – Сейчас накормим и напоим. Санек, как насчет коньячка?
Алик скорбно покачал головой, но промолчал. Шибаев сполз с дивана и, цепляясь за стены, потащился в кухню. Алик и капитан переглянулись.
– Подрывника повязали или успел удрать? – снова спросил Алик. – Кто из них застрелил Храмова? Подрывники – крепкие ребята.
– Всякие бывают, – неопределенно заметил капитан.
– Он убил своего дружбана Бардина! А тот был крепкий мужик. Насчет Клямкина тоже вопрос. Ши-бона закрыл. Хитрая скотина! Если бы не мы, он бы там и остался. Он убийца, значит, и Храмова тоже. Ежу понятно. Похитили Закревскую, потребовали выкуп и…
– За каким-то расшибеном убили Храмова, – перебил Шибаев. – Руки чесались? Бардин – тоже убийца, забыл? Может, это он Храмова порешил?
– Ставлю на подрывника! Таким убить человека – раз плюнуть! – закричал Алик. – Или взорвать! Одно удовольствие! Он застрелил Бардина из того же пистолета, что и Храмова. Значит, пистолет его, так что нечего тут… – Он запнулся и поднял руки: – Гипотетически, конечно, я ничего не утверждаю. Может наоборот, он пришел к Бардину, а тот пытался его убить, он вырвал пистолет и бах! – Алик вытянул палец и «расстрелял» воображаемого противника.
– Видишь, как ты все красиво разложил, – похвалил капитан. Он откупорил коньяк, разлил по рюмкам.
– Санек, твое здоровье! Сейчас мы твою плесень дезинфицируем.
– Бумаги из архива нашли у Бардина, – заметил Шибаев.
– Ну и что? Подельник, он же подрывник, убил Клямкина, а документы отдал Бардину. Он у них мозговой центр! – Алик отставил недопитую рюмку. – Повязали?
– Повязали, Дрючин, еще как повязали. Правда, на мозговой центр не тянет, простоват, даже дебиловат. Кроме того, у него алиби на момент убийств Клямкина и Судовкина. О Закревской он
