Артур Омре - Риф Скорпион (Сборник)
— В самом деле? Может, следует сообщить. Я об этом не знал.
Он повернулся ко мне:
— Ты из полиции?
Я покачал головой. Тяжелой от недосыпа. Придя с дежурства, я отвел себе на сон всего два с половиной часа. Теперь снова направлялся в город. Уже приготовился выполнить обычный ритуал у Кругозора, когда заметил мусоровоз. И мне вдруг пришло в голову, что, наверное, он стоял тут ровно неделю назад. Я сразу подкатил к нему, и случилось чудо из чудес: мне посчастливилось напасть на человека с чуть ли не фотографической памятью.
— А кто ты, собственно, такой? — спросил он угрожающим тоном.
Глаза недоверчиво изучали меня. Его товарищи подошли поближе и обступили меня сзади плотным полукругом.
Лишь после того как я подробно объяснил, почему так интересуюсь белым «мерседесом», мне позволили сесть на велосипед и ехать дальше. Был момент, когда мне казалось, что они предпочли бы забросить меня в кузов своей машины и отвезти прямиком в полицейское управление.
На Нагорной улице внизу меня обогнала коричневая с металлическим отливом «тоёта».
Ханс Рейтан оказался коротышом лет тридцати — сорока. Сквозь круглые очки в металлической оправе смотрели глаза, окруженные добродушными морщинками, остальную часть лица закрывала густая ухоженная поросль. В светло-коричневом пиджаке почти под цвет шевелюре и бороде он мог сойти за представителя того поколения, которое было причастно к расцвету радикализма в университетской среде и впоследствии заняло последние свободные должности для гуманитариев, прежде чем экономические ножницы урезали все бюджеты. Рейтан поздновато включился в конкурс и не попал на штатную должность, однако сумел получить на три года стипендию для работы в области кино. Я застал его в университетской столовой, под конец затянувшегося обеденного перерыва.
— Нет, — молвил он сквозь зубы, поднося горящую спичку к трубке, набитой табаком, — хорошо знать ее я не мог. Бенте держалась особняком. К тому же она была всего лишь неполных два месяца в моей группе. По-настоящему я ничего о ней не знаю. Но, — добавил он, раскурив трубку, — несколько дней назад я видел ее здесь в столовой. По-моему, это было в четверг. Она разговаривала…
Он встал. Заглянул в отсек для некурящих.
— Она разговаривала вон с той темноволосой девушкой в зеленой куртке.
Темноволосая тоже не могла похвастаться близким знакомством с Бенте, но сообщила, что та разыскивала одного общего знакомого, Турвалда Брюна.
Я тоже знал Турвалда Брюна. Видел его накануне. Когда он, как и я, сидел в Народной библиотеке, изучая папку с вырезками.
Поистине Трондхейм маленький город.
Сидя на велосипеде и направляясь в центр, спиной к университету, я вдруг сообразил, что надо было спросить Ханса Рейтена о его отношениях с Марго.
Но разворачиваться и катить обратно было лень.
Больше двух тысяч мужчин и женщин собрались на улице Хокона VII между спортивным комплексом Ладе и внушительным зданием Кооперативного союза. Точно в 19.00 был дан старт десятикилометровому пробегу, равного которому по числу участников не бывает в трондхеймском регионе. Пробегу, получившему название в честь датско-норвежского морского героя Турденшолда.
Я включил свой наручный секундомер. Полчище любителей трусцы и спортсменов медленно пришло в движение. Первые две сотни метров я бежал не торопясь, пока не появились просветы, позволяющие развить привычный мне ровный темп. Передо мной бежал легконогий мальчуган лет двенадцати в красном спортивном костюме. Я рассчитывал уложиться в тридцать восемь минут с хвостиком и на отметке два километра убедился, что выдерживаю график. Мальчуган в красном по-прежнему опережал меня на четыре-пять метров.
В начале четвертого километра трассы мы вновь очутились на улице Хокона VII и во второй раз миновали длинный пышный фасад «Интер электроникс». В кучке зрителей я рассмотрел Бьёрна Муэна. Возможно, он стоял там с самого начала, но в первый раз я его не заметил. Бьёрн не видел меня, он подбадривал криками кого-то, кто бежал сзади. Я оглянулся через плечо. Раз, потом другой.
В семи-восьми метрах от меня, в форме спортклуба «Отважный», бежала Вероника Хансен. Погасшая спортивная звезда. Консультант финансового отдела. Альпинистка. Возлюбленная младшего директора «Интер электроникс». Возможно, подруга убитой Марго Стрём.
Она бежала легко.
Сразу за ней, в майке с надписью «Нью-Йоркский марафон», так же легко бежал спортивного вида мужчина лет сорока. Когда я видел его в последний раз, на нем был серый костюм и он сидел за рулем белого «опеля». В новом облачении он больше прежнего напоминал киногероя.
В четырех-пяти метрах впереди меня все еще качалась красная спина двенадцатилетнего бегуна.
Отметка пять километров помещалась в одной из самых низких точек трассы, среди коттеджей у залива Фагерхейм. Отсюда начинался крутой затяжной подъем к гимназии Рингве.
Я слегка сбавил темп.
Сзади послышались приближающиеся шаги. Кто-то шел на обгон. Это была она. Вероника. Я снова прибавил темп, так что мы бежали с одинаковой скоростью.
— Кого я вижу. Знакомое лицо, — сказал я.
Она повернула голову. Узнала меня. Но не улыбнулась. И не ответила.
— Хотел бы спросить, — сказал я, — одну вещь. Марго Стрём. Ты ее знала?
Я говорил отрывисто. Как это бывает, когда пытаешься разговаривать, поднимаясь бегом в гору.
— Она работала, — продолжал я. — На коммутаторе. В «Интере». Весной. В прошлом году.
На этот раз Вероника ответила. Односложно.
— Да.
— Хорошо знала?
— Достаточно.
— Она тебе нравилась?
— Нет.
— У нее был кто-нибудь? Мужчина? Постоянный?
— Возможно.
— Ты его знала?
— Возможно.
— Бьёрн Муэн?
Она молча пробежала десять — пятнадцать метров. Только холодно глянула на меня. Мы приближались к гимназии наверху бугра. Когда Вероника заговорила вновь, слова звучали в такт ударам кроссовок об асфальт, как будто она неверными ударениями хотела подчеркнуть свою неприязнь ко мне.
— Ты свинья, — сказала она. — Я знаю, что ты думаешь. Знаю твою «версию». По-твоему, Бьёрн жил с Марго. По-твоему, он ловелас. Готовый кому попало заделать ребенка. А потом прикончить девчонку, чтобы избежать скандала. Ты псих. Марго клеилась ко всем, у кого что-то болталось между ног. Это верно. Верхом ее желаний было выгодно выйти замуж. Согласна. Но между Бьёрном и ней ничего не было. Он даже толком не знал, кто она. Он жил со мной. Постоянно.
Мальчуган в красном теперь опережал нас на пятнадцать — двадцать метров. Вероника побежала быстрее, сокращая разрыв. Пришлось и мне напрячься, чтобы не отставать. Я должен был поспевать за ней, потому что мне вдруг представился один вариант, который раньше не приходил в голову.
— Но если все же, — сказал я. — Чисто теоретически. Представить себе, что у них был роман. Который начался еще до вашей с ним связи. И теперь она тебе мешала. Чисто теоретически. Если Марго рассказала тебе, хорошей знакомой, что ждет ребенка от Бьёрна Муэна. И надеется стать директорской супругой. Могла бы ты… чисто теоретически… убить ее? Чтобы избавиться от соперницы?
Подъем сменился спуском в сторону Крестового залива. Позади осталось шесть километров. У последних двух отметок я не сверялся с часами, а потому не знал, выдерживаю ли график.
Вероника сбавила темп. Я тоже.
Мы почти остановились, когда она ударила.
Сильно.
Локоть, воткнувшийся мне под ложечку, заставил меня сложиться, подобно Библии после воскресной проповеди. Когда погасли искры перед глазами, я различил ее спину далеко впереди. Вероника как раз обгоняла мальчугана в красном. Я ринулся вдогонку, но она убежала от меня на подъеме от залива к усадьбе Ладе. Возле музея Рингве я почти сравнялся с мальчуганом, однако на крутом косогоре перед строениями старой усадьбы, занятыми под Музей истории музыки, он тоже скрылся вдали. На самом верху, у восьмикилометровой отметки, я остановился, и меня вырвало.
Последние две тысячи метров я бежал, словно на свинцовых ногах сквозь желе.
В итоге я показал время сорок минут двадцать две секунды. На минуту с лишним хуже прошлогоднего личного рекорда.
В четверть первого в холл гостиницы «Турденшолд» вошел Аксель Брехейм. Он выглядел на редкость трезвым, но, когда наклонился над стойкой с видом заговорщика, острый запах от его одежды сказал мне, что большую часть вечера он явно провел в ресторане «Трубадур».
— Ты был прав, — тихо произнес он, убедившись, что, кроме нас, в холле никого нет. — У Марго Стрём был счет в сберегательном банке. У тебя есть пиво в холодильнике?
Он получил свои две бутылки по двадцать четыре кроны каждая. Я получил полсотенную бумажку и сел вместе с ним на диван в углу. Старший инспектор достал из внутреннего кармана пиджака выписку, взятую в банке.
