Елена Юрская - Чисто семейное убийство
— Ну, я пошла? Где подписать-то? Только, если можно, не вызывайте меня в суд. Я на днях замуж выхожу. Неудобно перед женихом. Мало ли что он обо мне подумает. Связалась с маньяком, то да се, семейная жизнь пострадает.
Девушка просительно сложила руки и очаровательно улыбнулась.
— Поздравляю, — буркнул Тошкин. — Вас еще вызовут. Оставьте свои координаты.
— Да все там же. Пока на квартиру не заработали. Только учтите, жених мой ревнивый, просто ужас.
Давненько Тошкина не обольщали прямо в рабочем кабинете. Было чем гордиться. Но объект — немытые волосы, кривые зубы, плотный одуряющий запах из-под мышек и размалеванные глаза. Без противочумного костюма к этой даме и подходить было страшно. Как бы Гена там не заразил весь следственный изолятор чесоткой… Последней каплей рабочего дня стал звонок мамы.
— Доигрался? — зловеще спросила она. — Тебя же просили, Дима. Разве можно быть таким черствым? Вот у нас сейчас Людочка. Что мне ей сказать? Что наша семья не без урода? Которому на все наплевать.
— Во сколько он был дома? Спроси у нее, во сколько он был дома.
По ту сторону провода обнаружилось замешательство, для Евгении Сергеевны непредвиденное. То есть Тошкин явственно услышал, как она громко расспрашивала Людочку, но та вместо четкого, конкретного ответа стала что-то долго и нудно объяснять.
— Серега говорит, что в восемь. А Люды не было. Ну, у нас нет повода не доверять мальчику, не так ли?
— А Людочке?
Мама прикрыла трубку рукой и проникновенно прошептала:
— Она нам не кровная родственница. Ты понял?
Это был карт-бланш, выданный для растерзания невестки. Дима не верил в причастность Гены. Такую дуру, как давешняя девица, очень трудно было даже придумать, не то что подговорить. Тошкин устало вздохнул.
— Он собирается на ней жениться! — обиженно повторил Яша.
— Да, — сказал Дима. — Мы уделяли ей мало внимания.
— Да я все ночи напролет только и делал, что уделял ей внимание! — разразился Яша. — Никогда бы не подумал, что у нее останутся силы на такие глупости!
— Это когда я болел? Когда ты пичкал меня снотворным? Так, значит, в ванной — это не случайность? — Дима побагровел, сжал кулаки и был совершенно не прочь присоединиться к Гене, потому что еще минута — и Карфаген был бы разрушен.
Но тут сработала Яшина интуиция, основанная на чувстве самосохранения. Как говорил сам Яша, единственной ценности всего еврейского народа.
— Ша, Дима! Я тебе что, грех в трусах? И если у меня была свободная минутка для голого дела, так почему бы мне проводить ее в твоем доме? Чем ты слушаешь? Нет, моя мама права, все гои — страшные развратники. Как можно жениться на замужней женщине? Я тебе о бабушке, а ты мне про что?
— Про то, — буркнул Дима. — Ты Аньку покормил? — Обычно эта тема их примиряла. — Ладно, не сердись. Просто в нашем доме слишком много женщин.
— А теперь нас будет поровну. Федор хочет жениться на Аглаиде Карповне. И если она подарит кому-то квартиру, то жить, как я понимаю, они будут у нас. То есть у вас. Вот. — Он протянул Тошкину немного промасленное письмецо: Аглаида Карповна то ли случайно, то ли сознательно оставила его на Яшином столе.
— Ты сам-то читал? — спросил Тошкин, быстро проглядев записку. — Ты давно Федора видел? Он что, с тех пор спился? Перенес менингит с необратимыми для мозга последствиями? Или ему в очередной разборке просто выровняли извилины? Это же детский лепет. И почерк первоклассника!
— Я, между прочим, тоже так пишу. Не у всех есть практика. Не всем повезло упражняться в словесных портретах убиенных лиц.
— Ладно почерк. Но текст! Но аргументы! Ты бы с такими словами лез жениться? К нашей бабушке? Она-то уж точно не дура.
— Раздела меня как мальчика, — пожаловался Яша. — Не дура, но женщина.
Хорошо, что их диалог не слышала Надя. Сейчас бы Яша получил все звания и регалии. И здорово, если бы она отказалась от физической расправы. Тошкин снова устало вздохнул.
— А еще есть фотография. Вот. И там точно Федор. В моих штанах, между прочим, и без рубашки. Нас чуть в милицию тогда не пригребли. Фраер дешевый. Ну, думай, прокурор. Думай. Как стелиться, как умываться будем. Как за свет, за газ платить. Этот аферист быстро нас всех построит. Еще и Анну плохому научит. — Яша не на шутку встревожился и зашагал по комнате.
— А рядом с ним? Кто отрезан?
— Катя, — буркнул Яша. — Мы с ней тогда были. Тоже идиот, бабка сама их и снимала. А с памятью у нее — шоб ты так на пенсии ничего не помнил, как она сейчас притворяется.
И более позднего снимка, конечно, не нашлось. Тошкин зажмурился и повертел головой. Наваждение какое-то, а не семейка. Что, если письмецо давнее? А для бабушки — просто прикрытие. Но — Катя! Отрешенная, тихая, как бы даже замороженная Катя? То-то Аглаида выскочила от Кати как ошпаренная. Тошкин особым следовательским чутьем, которое долгие годы усердно скрывалось под маской искреннего занудства, понимал, что все это не случайно. События были из одной цепи, только не хватало звеньев, основы, реальной мотивации происходящего. Предположим, что это Катя всех убила и Гену подставила. Домашняя хозяйка — засиделась, заскучала, времени много. Можно изучить не то что вкусы, привычки и маршруты жертвы, можно даже научиться дышать с ней в унисон. Нет, определенно, женщинам надо работать. Но зачем это Кате? Или она действует под четким руководством? Вова Супчик сражается за квартиру? Кровожадный мальчик. Нет, неверно. Все началось раньше — если, конечно, все началось на старой квартире Кривенцовых. Тогда — Федор? Дуэт с Катей или трио с бабушкой?
— Нет, ну ты не молчи. Ты думай. — Яша выхватил письмо и начал громко читать из него фразу за фразой. — «Каждую среду под часами». Ты подумай, какая самоуверенная сволочь. И знаешь, есть же бабы, которые будут ждать под часами всего мира, причем каждую среду. Интересно, какова вероятность, что такая безумная встреча вообще может состояться? Анька, у тебя как с математикой? Нет, подожди, я сейчас посчитаю, сколько в мире башенных и площадных часов, а потом придешь.
Яша ринулся за энциклопедией, и Тошкин автоматически отметил, что в последнее время это чтение стало самым популярным среди его ровесников. А что, очень удобно. Статья за статьей, и ты уже, во-первых, не дурак, во-вторых, обеспечил себя занятием, даже если сел в тюрьму.
Но Катя… Страшно признаться, но Тошкин всегда ей симпатизировал. Она была такая спокойная, неземная, прохладная. В свое время Дима мог бы даже влюбиться. Но на пороге зарождающегося чувства возникла Евгения Сергеевна и объявила Катин нетленный образ маской хорошо воспитанной хищницы. Впрочем, даже невоспитанной. В разоблачительной речи прозвучали аргументы: чужая жена, девка из подворотни, мезальянс, тупица, слезы пролетариата, вырожденка, ты посмотри на ее сестру. Последнее заявление было особенно убедительным. Тошкин вообще не мог понять, как два таких совершенно разных человека появились в одной семье. Все, что в Кате казалось необыкновенным, в Ире отдавало простоватостью, грубостью даже. Ира действительно была ужасной — слишком цепкой, слишком смешной, слишком хитрой, слишком сексуальной. Никакой прозрачности, никаких намеков, никаких полутонов. Она, похоже, раздражала всех, кроме Миши. Но что Тошкину было за дело до нее, разве что она была Катиной сестрой. «Представляешь? — как-то сказала мама. — У них в доме принято собирать пепел от сигарет и сдавать его в аптеку. Вот жлобство! Бедный Вова! Как он это терпит? Вот что значит отсутствие высшего образования. Сынок, как ты относишься к сбору вторичного сырья?» Евгения Сергеевна была мастером открытого намека. Вторичное сырье — это Катя. Странно, что мама так легко смирилась с Надей. Возможно, она считала ее продуктом каких-то принципиально новых технологий?
— Нет, я не могу так быстро подсчитать. Давай сначала по городу. Аня, неси калькулятор. И учебник по теории вероятности. Помнишь, тебе его подарил дядя Леня, потому что его было жалко выбросить? Так, если каждую среду стоять под пятнадцатью часами, то…
— Ой, — сказала Аня, глядя на Тошкина. — Ой. — Она вдруг стала пунцовой и хитро улыбнулась. — Значит, вы уже знаете?
Дима и Яша настороженно переглянулись.
— Что? — спросил Тошкин.
— Письмо для бабушки. — Аня покраснела еще больше и опустила глаза. — Только вы не подумайте плохого. Это не со зла.
— А ты с ним уже знакома? Это не Федор. Это сто рублей убытка, — подытожил Яша.
— Жалкие мелкие деньги — не убыток, — назидательно сказала Аня. — И при чем здесь какой-то Федор? Это Сережа.
— Угу, тебе он представился как Сережа?
Яша уже был готов хвататься за шашку или в крайнем случае — за зуб мамонта. Его девочку попытались обидеть!
— Это Сережа Кривенцов. Мы писали письма. Любовные и для выхода замуж. В качестве практики по этике и психологии семейной жизни. Ну, по факультативу, который вела Луизиана. Мы тогда еще были дурные, и Сережа сам предложил. Он видел, как его мама пишет.
