Наталья Солнцева - Загадка последнего Сфинкса
— Домнин умен. Раз он не меняет замки и не ставит сигнализацию, значит, его все устраивает.
— Я его не понимаю.
— Я тоже. Однако это не доказывает его вину. Как творческая личность он имеет право на некие особенности характера… на странности, наконец. Гении немного не от мира сего.
— Угу, — язвительно хмыкнул Карелин. — Они от мира иного.
Астра не успела отразить его выпад, как последовал новый:
— Кстати, что зеркало? Ты в него заглядывала, прежде чем лезть в чужую мастерскую?
— Я… советовалась с Алруной . У меня появилась мысль о мастерской и о том, что Сфинкс должен быть там.
— Это была твоя собственная идея, которую ты приняла за подсказку. Как всегда! А Сфинкс и правда был там… гипсовый, раскрашенный фальшивой позолотой. Ты не ошиблась.
— Но хоть в чем-то я оказалась права, — запальчиво возразила Астра. — Мы стали свидетелями…
— …столкновения любви и ненависти! — перехватил у нее инициативу Матвей. — Вполне реального мирского конфликта. Крылатый лев с человеческим лицом всего лишь созерцал сию душераздирающую сцену. Домнин испытывает страстную любовь к женскому телу… только на холстах. А его молодая сексуальная мачеха изнемогает от вполне земного желания и люто ненавидит пасынка за его равнодушие. Все пошло и банально, без мистической подоплеки. Он пишет ее обнаженное тело, а она жаждет заманить его в свою постель. Она же словно бешеная тигрица в период течки! Уж поверь, ее флюиды способны возбудить даже на расстоянии, вне контакта. Однако Домнин легко противостоит ее домогательствам. Удивляюсь, как она до сих пор его не убила?! Растерзав картину, Александрина отомстила, выпустила пар, избежала приступа любовного безумия, и этот акт вандализма на самом деле спас художника от верной смерти в объятиях отвергнутой женщины.
Астра округлила глаза: два черных пылающих солнца.
— Ты серьезно?
— Почти, — расхохотался он. — Складно получилось?
Она разочарованно опустила голову.
— Они терпеть не могут друг друга, а ты — выдумщик.
Карелин согласно кивнул.
— Есть такой грех. От тебя заразился! Не знаю, что у Санди преобладает: меркантильные или любовные потребности. Она спит и видит, что, покорив сына, как покорила отца, завладеет не только его телом и душой, но — и это гораздо существеннее! — его имуществом и деньгами. Если бы, паче чаяния, Домнин попался в ее сладкие сети, он отдал бы ей все… или написал завещание в ее пользу, а потом покончил бы с собой. А? Вот желанная развязка, которая удовлетворила бы нашу красавицу.
– Будет владеть… — прошептала Астра.
— Что?
Она не ответила. Ее взгляд блуждал где-то далеко, в мифических туманах, или в заколдованных городах, порожденных ее собственным вымыслом.
— Одно смущает, — нарочно громко произнес Матвей. — Кто был тот, второй? Кажется, Домнин досадил ему не меньше, чем Санди… И он с не меньшим наслаждением довершил начатую темпераментной вдовушкой расправу над картиной.
Астра будто очнулась.
— Не стоит делать скоропалительных выводов, — заявила она. — И задаваться пустыми вопросами. Вечером в клубе все выяснится.
— Браво! — театрально захлопал в ладоши Матвей. — Все ли? Ты неисправимая оптимистка. Я, конечно, буду твоим пажом на этом балу богемы? Причем слепым пажом. Повелительница не удосуживается посвящать меня в свои догадки. Но в одном я твердо уверен: на шее или на плече «второго» осталась моя зарубка. Ведь я попал в него деревянным бруском.
— Думаешь, остался синяк?
— Обижаете, сударыня. Мои меткость и сила выше всяких похвал! Как минимум — ссадина.
* * *В «Ар Нуво» вопреки правилам пожарной безопасности горели сотни свечей — господин Домнин не поскупился на огненную иллюминацию. Живые язычки пламени многократно отражались в золотистых деталях интерьера, в стеклах витражей, в зеркалах.
Астра восторженно купалась в этих дрожащих переливах света, в этой колеблющейся мерцающей дымке. Матвей подозвал официанта, взял с подноса два бокала шампанского и галантно подал даме.
— На, охладись, а то сама превратишься в факел!
— Это комплимент?
— Скорее забота о собственной безопасности, — вежливо улыбнулся он. — Я ведь стою рядом. Того и гляди рубашка начнет тлеть. И чему ты так радуешься? Мы-то знаем, какое разочарование вот-вот постигнет нетерпеливую публику. Не понимаю, почему художник не объявил о…
— Здравствуй, милый! — пропела женщина, обтянутая длинным узким платьем, словно покрытая блестящей зеленой чешуей. — Какими судьбами? Не подозревала, что тебя интересует живопись.
Матвей наклонился к Астре со словами: «Извини, я на минутку!» — и непринужденно взял даму под руку, отвел в сторону. Они о чем-то заговорили. Дама — взволнованно, он — сначала успокаивающе, потом раздраженно. Высокая грудь его собеседницы часто вздымалась, тревожа изумительное колье-косичку от «Веллендорф» и заставляя сверкать усеивавшие его бриллианты. Такое украшение стоило баснословных денег.
«Колье явно подарил не Матвей», — удовлетворенно подумала Астра и перевела взгляд на Баркасова, помахала ему рукой. Тот степенно кивнул.
Дамой в зеленой чешуе была Лариса Калмыкова, они с Карелиным явно не ожидали встретиться здесь.
— Я-то слушаю твои басни о завале в бюро, о куче клиентов, — пряча за обворожительной улыбкой гнев и ревность, произнесла она. — Верю, что ты сутками торчишь в офисе, головы не поднимая от бумаг. А ты не отказываешь себе в развлечениях! С каких пор ты проводишь время в ночных клубах? На тебя не похоже, дорогой.
— Все течет, все изменяется, — без смущения ответил он. — Где твой муж? Он по-прежнему отпускает тебя одну на светские тусовки?
— Пьет пиво с приятелями. Хочет угробить печень! Я не мешаю. Ты же знаешь, у нас с ним разные интересы. Что за девицу ты привел? — прищурилась Лариса. — Фи, Карелин! Решил приударить за дочкой богатенького папеньки? Ее прикид тянет на крутые бабки. Ого-го!
— Почему бы и нет? Охота за приданым становится популярным видом спорта. Чем я хуже других? Расширю бизнес за счет денег невесты.
Лариса закусила губу, покрылась красными пятнами.
— Неужели убежденный холостяк подумывает о женитьбе?
— Мы помолвлены, — солгал он. — Пока держим это в тайне от друзей и знакомых. Дело за малым. Торгуюсь с будущим тестем по поводу брачного контракта.
— Обидно продешевить?
— Еще как! Продать свободу ни за понюшку табаку? Ты меня недооцениваешь. Я что, похож на идиота?
— Не похож… — процедила она, чуть не плача от злости. — В том и беда.
— Нас не должны видеть вместе. Калмыкову донесут, да и моя нареченная расстроится.
В груди Ларисы бушевал вулкан, ноги подкашивались от желания, разжигаемого близостью и безразличием любовника, его готовностью отказать.
— Ты не смеешь так обращаться со мной, — задыхаясь, выдавила она.
— В чем проблема? — с оскорбительным недоумением усмехнулся Матвей. — Ты замужем. Я тоже буду женат. Мой брак уравняет наше положение, только и всего!
— Я видела, как ты разговаривал с ней, как прикасался к ее руке… Это не расчет, Карелин! Меня не проведешь. Это… любовь. Черт! Тебе наплевать на деньги ее папаши! Я думала, ты не способен испытывать к женщине ничего, кроме сексуального влечения. О, как я ошибалась…
Слова Ларисы ошеломили, накрыли его, как большая волна накрывает зазевавшегося пловца. Любовь? Что она болтает? Глупая ревнивая баба.
Он мельком взглянул на Астру и по тому жару, который вдруг разлился в груди, по сердечной истоме понял правду, прозвучавшую из уст бывшей подруги. Бывшей! Их интимные отношения с этого самого момента окончательно и бесповоротно канули в прошлое. Ничего больше не может быть между ними — ни поцелуя, ни объятия, никакой ласки, никакого двусмысленного жеста. Секунду назад они еще были любовниками, а теперь стали чужими. Он ужаснулся той молниеносно разверзшейся между ними пропасти, через которую не существовало даже узкого и шаткого мостика и которую нельзя было преодолеть никаким способом…
Лариса тоже увидела эту пропасть и помертвела, ее лицо приобрело цвет ее платья, а бриллианты померкли. Говорят, золото и драгоценные камни питаются любовной энергией и тускнеют, когда она уходит. Матвей раньше не верил в подобную чепуху.
— Прости, — сказал он, не чувствуя за собой вины.
И, не произнеся более ни слова, не оглядываясь, шагнул прочь. Лариса, оцепеневшая и онемевшая, смотрела ему вслед, ощущая, как с каждым его шагом что-то угасает, остывает в ее душе, как охладевает кровь в жилах и в сердце возникает пустота…
— Твоя пассия? — встретила его улыбкой Астра. — Красивая. Не боишься, что она приревнует тебя?
