Майкл Маршалл - Слуга смерти

— Мелисса, не будете ли вы так любезны? — попросил Коннелли. — Буду рад, если вы чуть позже составите нам компанию, но сейчас мне нужно кое‑что обсудить с этими ребятами.

— Конечно, — сказала она, вежливо отходя назад.

Возможно, в нормальном состоянии она почувствовала бы себя отвергнутой, но, как это порой бывало, то, что заметил Том в ее взгляде, было вовсе не профессиональной оценкой, а лишь остаточными последствиями довольно большой дозы марихуаны.

— Хотите пива?

— Было бы просто здорово.

Трое посмотрели вслед Мелиссе, направлявшейся в другой конец бара, а затем снова повернулись друг к другу.

— Значит, если эти растения не принадлежат Тому, — сказал Хенриксон, — как они в таком случае туда попали?

— Я думал, вы вообще не знаете, о чем я говорю.

— Прошу прощения, если вам так показалось. На самом деле я полагаю, что вы имеете в виду валериану и шлемник, оказавшиеся в рюкзаке у Тома.

— Что? — Том повернулся к полицейскому. — О чем он?

— Пытается меня превзойти, — сказал тот.

— Не думаю. — Хенриксон достал из кармана пиджака маленький пластиковый пакетик и положил его на стойку. — Это то самое, что нашла доктор?

Коннелли отвел взгляд.

— Растения для меня в основном все выглядят одинаково.

— Но не для меня. Я знаю, что это лекарственные травы и что ими пользовалась вполне определенная группа людей.

— Местные индейцы.

— На самом деле несколько раньше. Послушайте, шериф, судя по реакции Тома, когда я нашел эти растения, сомневаюсь, что он имеет хоть какое‑то отношение к тому, как они оказались у него в рюкзаке, но, вероятно, вы сможете рассказать, как это произошло.

— Их положила туда женщина по имени Патриция Андерс.

Хенриксон улыбнулся.

— Правда? Это же та самая женщина с ботинками.

— Когда она наткнулась в лесу на вещи мистера Козелека, ей стало ясно, что они принадлежат кому‑то, у кого не все в порядке с головой. Миссис Андерс интересуется альтернативными методами лечения, и она оставила эти травы в его рюкзаке в надежде, что, вернувшись, он может узнать их и ими воспользоваться.

На этот раз Хенриксон искренне рассмеялся.

— Да вы шутите, не так ли?

— Так она мне сказала.

— Давайте разберемся. Она совершенно случайно оказывается там в своей новенькой обувке и находит маленький лагерь Тома. Из этого она делает вывод, что Том повредился рассудком, и решает оставить в его рюкзаке лекарственные травы, на случай, если он сообразит, что это такое, и решит их принять? Травы, которые она совершенно случайно взяла с собой, собираясь на прогулку в лес? Причем такие, которые большинство современных людей принимают в виде настойки или, по крайней мере, отвара?

— Порой люди совершают весьма странные поступки.

— Да, бывает. Наверняка. Что ж, спасибо вам, шериф. Эти растения беспокоили меня с тех пор, как я их нашел. Рад слышать столь прямое и заслуживающее доверия объяснение. — Хенриксон встал и улыбнулся Тому. — Что ж, друг мой, жаль, что мы не встретились с этим джентльменом раньше. Похоже, у него есть ответы на все наши вопросы. А теперь — я довольно‑таки устал после нашей сегодняшней прогулки и думаю, пора в койку.

Коннелли не пошевелился.

— Я бы в самом деле предпочел, чтобы вы, джентльмены, подумали о том, чтобы перебраться в какой‑нибудь другой очаровательный городок Северо‑Запада.

— Возможно, — ответил Хенриксон. — А я бы предпочел, чтобы вы перестали приставать к моему другу. Он знает, что он видел, и вы тоже. Он видел снежного человека.

— Их не существует. Он видел медведя.

— Верно. Вы продолжаете в это верить. Но если не хотите более серьезных последствий — я бы посоветовал вам оставить его в покое.

Хенриксон подмигнул и, не оглядываясь, направился к двери. В крайнем замешательстве, не вполне понимая, изменилась ли ситуация к лучшему или к худшему, Том последовал за ним.

Как только они вышли на улицу, журналист быстро зашагал в сторону мотеля сквозь дождь, начинавший сменяться мокрым снегом.

— Джим? — спросил Том, пытаясь его нагнать. — Что, черт побери, происходит?

— Я знал, что напал на след, как только нашел эту траву у вас в рюкзаке. Я просто не ожидал, что мне поднесут ее на блюдечке.

— Объясните.

— Вы ведь слышали о траволечении, верно?

— Конечно. Когда для лечения болезней используют травы, а не лекарства. Что‑то вроде ароматерапии.

— Нет, — сказал Хенриксон, перешагивая через невысокое ограждение вокруг автостоянки мотеля. — Совсем другое. Люди пользовались травами уже очень, очень давно. Медикаменты ведь не более чем специализированный вид пищи, не так ли? В семидесятые годы в Северном Ираке нашли неандертальское захоронение. Тело было похоронено вместе с восемью различными цветами, почти все из которых до сих пор используются нынешними травниками. Неандертальцы знали о них шестьдесят тысяч лет назад, возможно и намного раньше. И именно поэтому они и оказались у вас в рюкзаке.

— Не понимаю. Почему?

— Потому что существо, которое вы видели, на самом деле вернулось. Оно вернулось и положило травы туда, где вы могли их найти.

Том остановился.

— Неандерталец прописал мне травы?

— Ну вот, вы все поняли. — Хенриксон достал ключи и нажал кнопку. Его «лексус» моргнул фарами. — Залезайте.

— И что дальше?

— Садитесь в машину, и расскажу.

Том забрался на пассажирское сиденье. Хенриксон резко развернул машину и помчался по главной улице мимо бара «У Фрэнка» на восток.

Тому показалось, хотя он и не вполне был в этом уверен, что он заметил Коннелли, смотревшего им вслед из окна бара.

— Джим, куда мы едем?

— Кое с кем побеседовать, — ответил тот. — Кое с кем, кто знает намного больше, чем это кажется.

В течение получасовой поездки Хенриксон не сказал больше ни слова. Том понял, куда они едут, задолго до того, как машина свернула на уединенную дорогу, ведшую к участку, на который не находилось желающих. Хенриксон остановился на обочине в пяти ярдах от ворот дома Андерсов. Двигатель он оставил работающим, но выключил фары. Наступила кромешная темнота.

— Подождите здесь.

Том смотрел, как репортер выходит из машины и идет к дому. Когда Хенриксон прошел мимо деревянной таблички, его уже почти не было видно. Десять минут спустя он вернулся.

— На этот раз кто‑то есть дома, — сказал он. Взгляд его был холоден, в волосах белели мокрые льдинки. — По крайней мере, свет горит.

Проехав через ворота, он медленно двинулся по дорожке среди деревьев.

— Вы не включили фары.

— Совершенно верно.

За предпоследним поворотом показалось озеро, поблескивавшее застывшей поверхностью в неровном лунном свете. Что‑то сверхъестественное было в его виде, словно оно гордилось тем, что никогда не меняется и всегда останется прежним. Затем Том различил темные очертания хижины, примостившейся среди деревьев, и два тусклых желтых прямоугольника окон.

Хенриксон выключил двигатель и некоторое время сидел, глядя на дом.

— Ладно, — сказал он. — Пошли. Не хлопайте дверцей.

— Послушайте, Джим, — возразил Том. — Нельзя же так. Надо было сначала позвонить. Мы же не можем просто так заявиться. Если у ее дверей появятся двое мужиков, она же перепугается до смерти.

Хенриксон повернулся к нему, и по его лицу пробежала странная гримаса. Она не походила на улыбку, хотя в ней и было много общего с тем, что Том много раз видел прежде, и у него вдруг возникла неприятная мысль — а может, и тогда он вовсе не улыбался?

— Выходите, — сказал репортер.

Том выбрался на холод, щурясь под мокрым снегом. Тихо закрыв дверцу, он взглянул на хижину. Если Хенриксон прав, женщина солгала, чтобы поставить его в дурацкое положение, по крайней мере один раз, а может быть, и два. Конечно, Коннелли поверил ей, а не ему, особенно если терпеть не мог даже мыслей о снежном человеке. И своей ложью эта женщина полностью разрушила его историю.

Если для того, чтобы это исправить, требовался небольшой вечерний сюрприз — что ж, возможно, ничего страшного.

Том повернулся, услышав, как Хенриксон открывает багажник. Достав оттуда большой рюкзак, он плавным движением закинул его за спину, затем снова наклонился, опустив в багажник обе руки. Когда он выпрямился, Том изумленно уставился на него.

— Что это, черт побери?

Вопрос был глупым. Не было никаких сомнений в том, что на плече у Хенриксона висит ружье. И точно так же не было сомнений, что в руке он держит крупнокалиберный пистолет. Ни то ни другое не походило на оружие из охотничьих магазинов — скорее на то, которое можно увидеть в новостях, на фоне клубов дыма на заднем плане.

Хенриксон закрыл багажник.