Руслан Белов - Клуб маньяков
- На помощь!
Я смотрел на нее с ненавистью долю секунды. Затем набросился, обнял и начал страстно целовать. В губы, в шею, грудь. Не без удовольствия. Вера сначала отстранялась, но я укротил ее внятным шепотом:
- Будешь ерепениться - откушу нос... Из вредности откушу.
Бомжи спустились в подвал. Я слышал их сопенье.
- Пошли отсюда, - раздался, наконец, бесцветно-недовольный голос. - А где сейчас Нюрка?
- Как где? У себя... На станции, под платформой...
- Ну и какое платье ты надела для Константина? - спросил я, когда шаги нарушителей моего спокойствия стихли, а Вера более-менее пришла в себя. В глазах ее светилась уверенность в том, что бомжи либо вернутся, либо расскажут кому-нибудь, что видели в подвале.
А мне было наплевать, как разрешиться ситуация, в которую я по уши вляпался. Лишь бы разрешилась поскорее.
"Вот идиот, - сокрушался я мысленно. - Устроил эту канитель с подвалом и расспросами. Ведь знал же, что лишние знания и телодвижения умножают печали! Только кретин мог развести эти "ля-ля, тополя", развести, вместо того, чтобы сразу угрохать".
- Какое я платье надела для Константина? Короткое бордовое, он тебе не нравится, - ответила супруга, вновь погрузившись в прошлое. - Но он был от него без ума. Вечер прошел весьма приятно, но...
- У тебя опять не получилось, - усмехнулся я, вспомнив записку, найденную в платяном шкафу под трусиками и бюстгальтерами.
- Да. Слишком долго я ждала этого вечера... Нервничала, суетилась. Да и напоить человека лекарствами оказалось весьма трудным делом. Особенно за столом или в постели. А в еду подмешать было нельзя: их надо принимать одно за другим строго через пять минут.
Представь, я думаю, как это сделать, а он лезет целоваться, уверенный такой в себе, прямо супермен... Вдобавок, когда я уже решилась идти ва-банк, в голову пришла мысль, что родители Константина, весьма недоверчивые люди, наверняка не позволят следствию по делу его смерти развиваться в нужном для меня направлении...
- Это точно. Интересно получается... Ты же говорила, что обдумала все обстоятельно, а тут одна накладка за другой?
- Думала, что обдумала. Вообрази, что ты, умник, решил банк ограбить или почку кому-нибудь хирургическим путем удалить. Представляешь, сколько у тебя было бы накладок? Новое дело - это новое дело. Тут читай, не читай, думай, не думай, все равно опыт нужен. Опыт и сноровка...
- Да уж... Сейчас он у тебя, несомненно, есть.
- И еще одно мне помешало... - не обратила внимания Вера на мою реплику. - В то утро я поняла, что беременна... Конечно, я не оставила бы ребенка. Жить в этой семье, пыль с книг вытирать, потакать этому "супермену" с куриными мозгами... Разве это нужно двадцатилетней девчонке?
- Конечно, не это, - хмыкнул я. - Двадцатилетней девочке надо пырнуть кого-нибудь в спину иглой дикобраза, пырнуть, чтобы полноценно оргазмировать.
- Юродствуешь? Ты же знаешь, в каком страшном мире мы живем... Ради небольшого удовольствия у нас тысячами убивают, сводят с ума и голодом морят.
- Ну-ну, дитя эпохи. И что же ты решила делать со своим оргазмом?
- Первым делом я постаралась успокоиться. Это получилось. Константин сидел напротив и рассказывал, какой он умный и перспективный, как может все на свете рассчитывать и предугадывать. И я, мило улыбаясь, придумала план...
- Придумала с ним поссориться, выкинуть ребенка, а потом явиться к нему под вечер с двумя таблетками в кармане.
- Да... На все это ушло около месяца... На следующий же день я сказала, что жду ребенка и собираюсь рожать. О, господи, как это на него подействовало! Он побледнел, стал говорить, что я гублю его карьеру, гублю наше будущее... Вечером мамочку с папочкой на меня напустил... И начал ездить в командировки - он в фирме работал, импортирующей лекарства. И мне "пришлось" сделать аборт...
- Так ты все выдумывала начет эмалированной ванночки с выскребленными детишками?
- Нет, были ванночки в туалете, - рассеянно проговорила Вера. - И плод удаленный в одной из них был. Живой...
- Ну и что произошло дальше? - спросил я, желая поскорее расстаться с видениями реалий отечественной гинекологии.
И Вера почти слово в слово повторила, то, что пришло мне в голову одновременно с фрагментами истории любви принцессы Инессы и принца Гриши.
Это было ужасно! Я, окаменевший и онемевший, дикими глазами смотрел на супругу, смотрел и видел, как Шакал боролся с Константином, как Вера ссыпала смертельные порошки в рот своего будущего сексуального спарринг-партнера...
Господи, как я мог так детально все увидеть в своем воображении? Красную короткую ночную рубашку, прическу "каре", бежевый костюмчик-тройку? Чертовщина! Значит, все, что я видел во снах позже, тоже правда?
- Ты чего? - удивилась моя законная, когда процесс моего превращения в камень достиг апогея.
- Да так... - только и смог сказать я. - Опять этот Шакал... Мне кажется, что он везде. За каждым углом, под каждым кустиком.
- Без него я не могла обойтись, ты же понимаешь... Мне ведь и сушки руками не сломать, не то, что с мужчиной справиться.
- Вот откуда это твое стремление к групповому сексу... И оно берет начало от Шакала.
- Да нет, не угадал... Оргазм у меня получился непередаваемо сильным, я едва сознание не потеряла. А он стоял и смотрел, впитывал и наслаждался... Мне это не понравилось... Его удавьи глаза. И тогда же я решила больше с ним не связываться.
- По крупному не связываться, а так, сказочку послушать - это пожалуйста.
- Иронизируешь... Не понимаешь, что я - это не ты. Я - это другое существо, у меня другая физиология, другая психология...
- Ну-ну, другая психология. Вот вы, родственные души с другой психологией, в клубы и собираетесь. Клуб маньяков под названием "До последнего хруста". Замечательно!
- Клуб маньяков - это плод твоего воображения.
- Ну-ну, конечно. А члены кто? Один бравый морской офицер, ныне продающий мыло с душком, а в свободное время ходящий по улицам Москвы с криками "Кришну в харю, Кришну в харю", другой преуспевающий менеджер с гранатой в кармане, третья скоро с кроликами будет...
- Не трогай моих друзей! - сжав кулачки, перебила меня Вера. Глаза ее сверкали праведным гневом.
- Как ты защищаешь своих товарищей по несчастью! Меня бы так защищала от родственничков своих!
- Несчастный... Ты ничего не понял...
- Чего я не понял? - замер я, поняв, что мне сейчас врежут по мозгам десятикилограммовой кувалдой.
- Не понял, почему я замуж за тебя вышла...
Я моментально сник. Мне захотелось незамедлительно отпустить Веру на все четыре стороны, а самому умереть в этом светлом чистом подвале, в подвале который выглядит стократно чище моей непутевой жизни. Но сил развязать веревки у меня не было - с пачкой сигарет насилу справился. А супруга продолжала метать словами:
- Ты что, думал, я по любви за тебя вышла? Просто ты был прекрасной кандидатурой! Казался прекрасной кандидатурой! Помнишь, я болела на следующий день после первой нашей ночи? Почернела вся и осунулась? Ты знаешь из-за чего? Печень у меня схватило! Пока я была в туалете, ты подлил мне вина из своего фужера, вина, в которое я с таким трудом порошки всыпала! Хорошо, что я всего глоточек выпила.
- Ну, ты даешь... - только и смог я вымолвить.
- А ты, плебей несчастный, не стал эту отраву пить, а принялся за пиво... Это же надо, пиво с вином мешать! И подливать даме из своего фужера! Хам, Быдло!
- Я просто боялся опьянеть. Ты знаешь, у меня, у пьяного, не очень хорошо получается.
- Не очень хорошо получается! - продолжала пылать Вера. - Я тетку из дому выставила, сказала, что клуб наш собирается, тебя убедила, чтобы на работе не болтал о нашей встрече, переулком, крадучись, привела, а ты пить не стал, да еще потом фужер на стол опрокинул!
- Да уж прости! Волновался. Я всегда волнуюсь в первый раз. А куда бы ты мое тело выбросила?
- Как куда? В выгребной колодец у забора. Он глубиной метров семь, ты же знаешь.
"О, господи! Этот колодец! В иранском моем видении она в него кого-то забросила! Того, чей крик я слышал по телефону!"
...Конечно же, я знал этот колодец. Его чистили раз в три года, такой он был бездонный. С переулка подъезжала машина с шести кубовой цистерной, вы знаете, как она в просторечье называется, тесть выбивал доску из забора и опускал рукав в переполнившееся чрево выгребной ямы.
- Во мне же девяносто килограмм... - растерянно пробормотал я, придя в себя и представив, как надрывается Вера, таща мое тяжелое тело к достойной меня могиле.
- Я загодя к входной двери тележку поднесла. Знаешь, такая черная, двухколесная? Она обычно в сарае валяется...
- Я тебе сочувствую... - протянул я, вспомнив тележку, на которой частенько забавы ради катал по двору Наташу. - Сколько хлопот из-за одного оргазма. Слушай, а почему ты все-таки замуж за меня пошла?
- Из принципа. Семь раз ты выскальзывал из моих рук! На Новый год таблетки съел и почему-то не умер, на Старый Новый год напоила допьяна, и с обрыва клязьминского столкнула, но ты не разбился. Неделей позже с отчаяния ночью ножом тебя хотела зарезать, но ты вдруг так страшно захрапел, что я испугалась...
