Фридрих Незнанский - Москва-Сити
Ну разбежались и разбежались. Главное – никаких друг к другу претензий. Несколько раз встречались после этого на людях – и ничего, как будто и не было у них общего прошлого, хотя и старался Лерик при этих встречах делать страдальческую рожу – для нее, чтобы видела, как он переживает. Но то было раньше. А в тот злосчастный вечер на тебе – будто какая муха его укусила! Начал нарываться, как бы ревновать, угрожать и ей, и Георгию, и видно было, что куражится он даже не столько перед ней, сколько перед сопровождавшими его двумя амбалами. Она решила, что это телохранители, что поэтому он такой и бесстрашный-то. Но кто-то потом шепнул ей на ухо, что это никакие не телохранители, а любовники… Джамал, что ли? Или кто еще сказал? Тьфу, гадость какая! Но вообще-то на Лерика это похоже… Всякие уродства… Всегда его тянуло к какой-нибудь пакости…
Сейчас она уже не помнит толком, с чего все началось и когда он возник, этот пьяный уже Лерик. Он еще в зале все приглашал ее танцевать, все зудел: неужели ей, мол, лучше быть с каким-то грызуном (это он так грузина переиначил – Георгия, стало быть, зацепил), чем с ним? Вот все они, суки русские, такие – на чернож… их тянет. И все время: что, мол, Настька на его торгашеские деньги польстилась, богатенький он, да? А за деньги знаешь кто в койку ложится?…
У, сволочь такая, все перевернул, все обгадил… Ну она и приварила плюху по морде его сальной, и послала на три веселых буквы… И, честно говоря, думала, что вопрос снят – тем более что он успел ей сказать, что чуть ли не через час улетает. Похвастался: далеко летит, на Урал, на гастроли с новой певицей. Ну и слава богу, и попутный ветер вам обоим в корму.
Однако Лерик так просто не исчез, встретил их со своими уродами, когда они с Георгием выходили из ресторана. Георгий в это время на ходу разговаривал о чем-то с Джамалом, который вышел их проводить, – весь вечер разговаривали, и тут чего-то не договорили. И пока они занимались друг другом, Лерик начал внаглую к ней вязаться, и по всему было видно – хочет завести Георгия, спровоцировать его.
Стоит, как на сцене, и вслух, на публику, обсуждает, какая у нее, у Насти, задница, и даже предложил своим амбалам пощупать, проверить, у кого лучше, – он, мол, как бывший родственник, разрешает. И с этими словами, гадина, сначала пощупал у одного из своих дружков, а потом полез к ней, уже засунул руку под ее размахаистый свингер. Она бы и сама с огромным удовольствием съездила ему еще раз по морде – у нее не заржавеет, да не успела – слетевший сверху Георгий врезал на ходу ногой сначала одному из Лериковых дружков, а потом, уже рукой, приварил и самому Лерику, да так хорошо, что она даже в ладони захлопала от удовольствия. Вот что значит настоящий мужик – все по-мужски делает! Но, увы, это был не конец, потому что второй Лериков дружок вытащил огромный раскладной нож, какой она видела только в кино, и заорал куда-то в сторону автостоянки: «Давай сюда, братаны! Грузины наших мочат!» – и пошел, играя своим складнем, на Георгия. Спасибо Джамалу – подоспел, сделал ему подсечку сбоку. А сам схватил Настю за плечо и сказал, тяжело дыша ей шашлычно-винным духом в лицо:
– Хлебом тебя прошу, Настя, увези Георгия к себе! Это ж «чичики», чеченская мафия, они его, наверно, раньше пасли… А может, и нет, но так просто уйти не дадут. Ребята слишком серьезные. Мне кажется, они знают, кто такой Георгий, и без твоего Лерика. Поэтому ему лучше, от греха, переночевать у тебя. Береженого и Бог бережет! Я тут попробую с ними разобраться, земляки все же… но пусть эти отморозки хоть одну ночь не знают, где он. – И тут же отвернулся, грозно крикнул куда-то в темноту: – Ну, давай по одному, падлы, на толковище!
Он еще кричал, а она уже увидела бегущих на помощь Лериковым амбалам черноголовых отморозков и, к ужасу своему, заметила в руках у одного из них большой, тяжелый пистолет.
Она кинулась к Георгию, повисла на нем: «Миленький, уедем, уедем, миленький!» И он, словно просыпаясь от гипноза, сначала нехотя, а потом все быстрее побежал за ней к «ниссану». Едва они ввалились в салон, Иван дал по газам, и вовремя – сзади взвыла милицейская сирена, ей было и страшновато, и весело, и почему-то жутко мерзло все, что было не прикрытого ее шубкой-душегрейкой (дурацкая мода, в такой только по пляжу на Канарах каких-нибудь разгуливать!). Он гладил ее по голове своей большой сильной рукой, а она прижималась к нему и представляла, как они сейчас приедут и сразу заберутся в постель, поставят у кровати бутылку вина, будут отпивать понемножку и греть друг друга…
Но, конечно, все вышло совсем не так. Сначала он не находил себе места – переживал, что бросил Джамала, потом начал порываться ехать домой. А в конце концов, когда она объяснила ему все так, как объяснил ей Джамал, попросил ее выйти, оставить его на кухне одного:
– Дай домой позвоню. С женой говорить буду, понимаешь? Раз ночевать не пришел – доложу хотя бы, что жив. А то волноваться будет…
Как уж он там со своей Софико переговорил, она не знает, а только ничего у них той ночью в постели не вышло, как она ни старалась.
Она думала: «Не страшно! Ночью не получилось, получится утром». Она знала свою утреннюю силу… Но утром тоже ничего не было, утром он уехал, чтобы встретиться в дороге с этими гадами…
Тогда у нее, конечно, и в мыслях не было кому-то про тот вечер говорить, но чем больше проходило времени, тем сильнее она понимала, что просто обязана рассказать обо всем тому самому следователю, которого видела мельком в «Стройинвесте». Помнится, Шалва тогда сказал, что это именно он расследует покушение на Георгия…
Почему она должна говорить со следователем?
Да потому, что он еще только ищет, кто это сделал, а она уже знает! Они думают – это какие-то специальные киллеры, а это бандиты, черная шелупонь. Выследили их каким-то образом, а потом Георгия встретили, отомстили за драку. Того, которого ударил ногой, он очень сильно приложил, там может и челюсть быть сломана, и что угодно… А уж если потом кого-то еще и прикончили, да если за них там как следует милиция взялась – это точно они!…
Джамал – вот молодец. Хорошо все сразу сообразил… Очень уж он переживал, Джамал, – ну как же, бывший друг, вроде через столько времени встретились, а тут такое… А уж как он ее упрашивал: ну уговори ты его, Настя, пойти в эту «Околицу». Так хочу посидеть с ним с глазу на глаз, так хочу помириться… Она и уговорила… На его, Георгия, голову… Да и помириться-то, похоже, у них все-таки не вышло. Не дело женщине лезть в мужские дела, а все же ужасно хотелось ей узнать – почему поссорились, почему никак не помирятся…
Гордые очень оба, вот что. Кавказские горячие мужики…
Вообще-то она считала Джамала неплохим малым. Говнистый, правда, но это потому, что шибко богатый. Зато к женщинам своим хорошо относится. Был у нее с ним роман, потому и знает Настя, что к чему. Он хотел всерьез с ней закрутить, а потом говорит, честно: «Нет, Настя. Просто так не хочу, а замуж все равно тебя не возьму, русскую». Она засмеялась тогда, чтобы обиду не показать, а потом, вроде как в шутку, и говорит ему: «А ты познакомь меня с другом». Вот он и познакомил. Сначала отдарился -знатное кольцо подарил, знает, дьявол, подходы, а потом познакомил, вернее, сделал так, что они познакомились, показал ей его… А почему она так сказала? Да хотела настоящего мужика. Вот такого, кстати, как Георгий. А то липнет всякое дерьмо… Обычно говорят – мухи на дерьмо летят, а тут наоборот: дерьмо к ней, к мухе, липнуть начало.
Она помнила, что какой-то милицейский генерал так и сказал по телевизору: дело передано в Мосгорпрокуратуру. Конечно, она сроду ни в какой прокуратуре не была, но узнать, где именно находится городская, особого труда не составило. Она, правда, подумала, не стоит ли позвонить Шалве, уточнить про того следователя, но потом махнула рукой. Сказал же генерал – Мосгорпрокуратура, чего еще гадать? Уж кому и верить, как не генералу, а там-то, в прокуратуре, она этого следователя найдет!
Проблема заключалась в другом. Во-первых, в чем идти – чтобы и не слишком вызывающе, не на сцену все-таки собралась, и чтобы понятно было, что она не какая-нибудь… что она артистка, даже, извините, знаменитость… На это у нее ушло часа полтора: то пиджак с юбкой не гармонируют, то блузка не та, а которая та – оказалась почему-то прожжена сигаретой на самом видном месте. Долго пришлось ломать голову и над сапогами. У нее были сапоги на выход – совсем супер, и она их даже надела, и они с ее длинной, в пол, юбкой смотрелись просто классно. Но, едва оценив эту красоту, она вспомнила еще об одном ужасе: у нее теперь ведь не было машины! То есть машина была, ее давнишние «Жигули», но не поведет же она машину сама – по центру города, да еще в самый разгар московской зимы, да еще не садившись за руль целых три года… Нет, увы, придется ехать на метро, ужас какой! Все будут смотреть на нее, узнавать, тыкать пальцами. А потом, в такой длинной юбке, в таких сапогах – да и по московским улицам, чавкающим снежной кашей!
