Ирина Мельникова - От ненависти до любви
– У лисы одна думка – заяц, а у меня одно горе – старость!
И долго смотрел вперед на широкую речную долину, сдавленную с боков плоскими горами. На дне ее в густых ельниках вилась река.
– Вот вам и Кайсым, – сказал он задумчиво, не отрывая взгляда.
Темная тайга, перехлестнув отроги, стелилась рваным покрывалом. По ней вяло ползли тени обтрепанных ветром облаков. Казалось, вся долина дышала покоем, излучая тишину и безмятежность.
Вдруг справа раздался подозрительный шорох. Маркел насторожился, задрал ухо старой армейской ушанки, с которой не расставался даже летом. Заволновались лошади, Олег передернул затвор карабина.
Снова тишина, и снова треск…
«Ух-ух-ух…» – совсем близко послышался испуганный крик медведя.
Вздернули головы и заржали лошади.
– Ох, долго жить буду! – с облегчением улыбнулся Маркел. – Аба[9] шибко меня боится.
Мы переглянулись с Олегом и рассмеялись. А старик огляделся по сторонам.
– Надо бы место посуше выбрать да чаю попить.
– Да и перекусить бы не мешало, – оживился Олег.
– Вон у той кедрушки остановимся, – показал дед на высокое дерево, что росло на краю поляны метрах в ста от нас.
Лошадей мы вели в поводу вдоль кромки леса и уже подходили к поляне, когда Маркел вдруг замедлил ход и стал беспокойно озираться по сторонам. Не понимая, что случилось, мы тоже остановились. Старик торопливо вскочил на коня, дернул поводья и спешно миновал поляну.
– Дед, раздумал, что ли? – в недоумении крикнул вслед ему Олег.
– Эка не видишь? Место худое! – бросил Маркел, скрываясь за перелеском.
Мы переглянулись и, не сговариваясь, направились к кедру.
Это было старое дерево, толстое, сучковатое, но нижняя ветка росла перпендикулярно стволу, а затем где-то на середине изгибалась, устремляясь вверх под прямым углом.
Я посмотрела на Олега:
– Тебе это ничего не напоминает?
Он пожал плечами. А я пояснила:
– Изуродованное дерево. Точь-в-точь как в той роще, о которой мне рассказывал Петр Аркадьевич. Помнишь?
– И ты веришь в эту ерунду?
– Верю, не верю, какая разница? Только Маркел не зря смылся.
Олег хмыкнул, но взял из моих рук повод, и мы отправились на поиски нашего проводника.
Оказалось, старик остановился сразу за перелеском. Когда мы подошли, он уже разложил костер.
– Напрасно ушел от кедра, – сказал Олег, – лужайка там сухая, без кочек. Чего испугался?
Дед вскинул на него печальные глаза и, медленно выговаривая слова, сказал:
– Слушай: дурное там место. Видел дерево? Непременно в нем айна, черт местный, живет. А с ним шутки плохи. Старики раньше сказывали: нельзя на таком месте огонь разжигать, топором стучать, даже землю ногами топтать – нехорошо. Рассердится айна, беды не оберешься. Понимаешь?
– Дед, – покачал головой Олег, – ты ведь православный, а в духов веришь. Не по-христиански это.
– Не твово ума дело! – рассердился старик и в сердцах отшвырнул сучок, который собрался подложить в огонь. – Молод меня учить. В этих местах испокон века и духов привечали, и лбами возле икон стучали. Одно другому не помеха, если по уму жить. Поди лучше воды принеси.
Олег хмыкнул, но взял котелок и направился к ручью. А я спросила:
– И что же, с айна нельзя бороться?
– Можно, почему ж нельзя? – откликнулся Маркел. – Старики говорят, нужно стрелить в него, если баловать зачнет. Только заместо пули взять нижнюю пуговицу рубашки. А еще круг вокруг себя обвести и ждать, когда он уберется.
– И помогает?
– А что ж не помочь? – усмехнулся дед. – Сам не пробовал, а доведись такое дело, пуговицу не пожалею.
Он вдруг оглянулся и быстро перекрестился.
– Фу, помстилось! Будто падалью нанесло! А это, – дед многозначительно поднял палец, – хозяин местный, дух, однако, предупреждает: «Покорми меня, а то морок какой наведу, испужаю до смерти!»
– Дед, не выдумывай, – рассмеялась я. – Страху нагоняешь?
– Да какие ж то страхи? – Он быстро нырнул рукой в карман дождевика, достал плоскую фляжку и, что-то приговаривая, плеснул на четыре стороны света, а затем, тоже бормоча – в костер. Тот отозвался веселым всплеском пламени!
– Так не накормил же, а подпоил, да еще самогоном! – улыбнулась я, уловив знакомый запах первача.
– Духи тоже выпить не дураки, – подмигнул Маркел. – Только подавай! Но теперь айна вовсе не подойдет, дух огня его не подпустит. – Дед протянул мне фляжку. – Хлебни. Устаток как рукой снимет.
Я отрицательно покачала головой и отвела его руку.
– Ну, смотри! – Маркел приложился к фляжке, крякнул. Глаза его заблестели. – Эх, великое дело первачок! До пяток пробирает! Для сугреву – в самый раз!
– А ты замерз, что ли?
– Кровь теперь по жилам не быстро бежит, да и кровь это разве? Водица, – вздохнул дед и задумчиво посмотрел на костер. – Духи здешние – привереды великие. И шутковать горазды. Вон как с тобой получилось. Табак с золотом спутала. Не иначе как дух подсмеялся. А может, рассердился, что не поблагодарила его, и настоящее золото в табак превратил.
– Да ладно тебе! – отмахнулась я. – Устала я сильно, вот и померещилось.
– Ну, померещилось так померещилось, – дед подбросил хворосту в костер и снизу вверх посмотрел на меня. – Думашь, зря аба у нас на пути объявился? Небось дух Хурулдая знак подал, чтоб торопились, значитца.
– При чем тут Хурулдай? – удивилась я.
– Хурулдай все мог, – довольно туманно ответил Маркел. – Даже аба прикинуться.
– Ну тебя, дед! – фыркнула я. – Мозги пудришь сказками.
– Не веришь, и ладно! – примирительно сказал дед и посмотрел в сторону кустов, за которыми скрывался ручей. – Куда-то твой гэбист подевался? Не заплутал ли?
– Где тут плутать? – удивилась я. – Сейчас появится…
Словно в ответ на мои слова, над зарослями ольхи показалась голова Олега.
– Идите сюда! – крикнул он и скрылся в кустах.
– Кажись, что-то нашел! – Маркел посмотрел на меня. – Пошли, что ли?
И, прихватив ружье, направился к зарослям. Я – следом.
Когда мы приблизились к ручью, то заметили метрах в десяти Олега, который, присев на корточки, рассматривал что-то среди камней.
Подошли ближе. Олег поднял голову.
– Тут кто-то недавно побывал. Окурок видите? – И протянул деду «бычок». – Совсем свежий, даже затвердеть не успел. И следы… – Он вытянул руку в сторону ручья. – Там, отпечатки подошвы… Кто-то шел по воде…
Маркел молча осмотрел окурок. Затем, не проронив ни слова, быстрым шагом направился к ручью, склонился над потоком. Лицо его приняло недовольное выражение. Он хмыкнул и из-под козырька ладони оглядел горизонт. Я, пристроившись рядом, разглядывала следы: довольно четкие отпечатки подошв резиновых сапог этак сорок третьего размера.
– С болота они шли, – наконец сказал дед. – Небось браконьерничали.
– Шли? – удивилась я. – Я думала, кто-то один!
– Разуй глаза, – не очень учтиво посоветовал дед. – Трое их было. Следы похожи, но по размеру разные.
Я пожала плечами. Большой разницы в следах я не заметила, но решила промолчать. Зачем спорить с человеком, который в этом деле смыслит лучше меня. К тому же Олег поддержал деда:
– В одном сельпо сапоги покупали. Уж не в магазине ли нашего с тобой приятеля, Маша?
– У Севки? – удивилась я. – С какой стати? Он же вроде на Поганкину Марь собрался?
– Так тут до мари рукой подать, километра два всего, – вмешался в разговор Маркел и махнул рукой в сторону курчавых зарослей по другую сторону поляны. – Прям за кустами – старая лежневка. По ней когда-то из Макаровки на покосы ездили. Хорошие тут травы были, ох, хорошие!
Склонившись, он прошел вверх по ручью, остановился и посмотрел на нас.
– Понятное дело, с болота шли на Макаровку.
– Скорее всего, там у них машина, – заметил Олег.
– Ты хочешь сказать, что Сева с приятелями сейчас там? – спросила я.
– Кто их знает? – Олег нахмурился. – Но настроены они решительно.
– Что ты имеешь в виду?
– А ты не догадываешься? – Олег в упор посмотрел на меня. – Думаешь, они нам обрадуются?
– И что ж теперь? Повернуть обратно? Или дождаться, когда они уедут?
– Ждать не будем! Но осторожность не помешает! Вот перекусим, чаю попьем и двинем. А там уж по обстоятельствам…
Олег обнял меня за плечи и притянул к себе:
– Не дрейфь, подруга! Мы о них знаем, они о нас – нет. И в этом наше главное преимущество! – И окликнул Маркела: – Дед, далеко еще?
– Часа два шкандыбать, – охотно отозвался тот. – На лошадях здесь несподручно. Сразу заметят. Тут рядом старый пастуший стан. Лошадей оставим, а сами налегке быстрее дойдем.
– Лады! – Олег с довольным видом потер ладони и подмигнул мне: – Чует мое сердце: не ждет сегодня Всеволод гостей! И стол вряд ли накроет.
Глава 28
Всякие я видела деревни. И где жильцов раз-два и обчелся, в основном глубокие старики да старухи. И «пьяные» – сплошь из алкоголиков. Там избы наполовину разобраны, а огороды заросли чертополохом в рост человека. И брошенные, где от домов остались одни фундаменты. Макаровка выглядела иначе. Казалось, ее покинули совсем недавно. Добротные бревенчатые дома неплохо сохранились, лишь краска на наличниках облупилась и крыши мхом поросли. На окнах виднелись выцветшие занавески, во дворах – детские качели, над крышами сараев – скворечники, поленницы дров под навесами. Лишь заборы повалились да огороды затянуло крапивой и вездесущим кипреем. И ни одного звука, обычного для деревни: ни крика петухов, ни мычания коров, ни веселой перепалки соседок… А что вы хотели? Брошенная деревня – она, как покойник, тихая…
