Искатель,1994 №1 - Дональд Уэстлейк
Часовой резко оборвал песню. Васкес слышал, как он прошел по палубе, поднялся на ют, видел его тень на поверхности моря. Перегнувшись через борт, матрос пытался определить источник странного шума. Он стоял так долго, что Васкес — с одеревеневшими ногами, вцепившийся ногтями в скользкую древесину — почувствовал, как силы понемногу оставляют его.
Наконец пират, успокоенный тишиной, ушел и, вернувшись на нос, снова засвистел.
Васкес достал огниво и частыми ударами стал высекать огонь. Тихонько потрескивая, трут загорелся.
Васкес быстро соскользнул вниз по рулю, снова вошел в воду и широкими взмахами поплыл к земле.
Для Джона Дэвиса, оставшегося в укрытии, время тянулось бесконечно. Прошло полчаса, три четверти часа, час… Дэвис, не в силах ждать, вылез из ямы и с тревогой вглядывался в море. Что могло случиться с Васкесом? Удалась ли его попытка? Было тихо — значит, его не заметили…
Вдруг тишину ночи нарушил глухой взрыв, сразу же подхваченный эхом, за ним последовал топот, раздались оглушительные крики. Через несколько минут мокрый, измазанный тиной человек подбежал к Дэвису и, втащив его за собой в тайник, закрыл вход камнем.
Почти сразу после этого мимо пронеслась орущая толпа.
— Сейчас мы его поймаем! — кричал один.
— Я его видел, вот как тебя, — отвечал ему другой. — Он был один.
— Он и на сто метров не опередил нас.
— Ах, наглец! Ну, погоди, мы тебя схватим!..
На рассвете стук молотков развенчал надежду. Раз на борту шли работы, значит, было что чинить! Васкес старался не зря. Но насколько серьезные повреждения получила шхуна?
— Если бы можно было задержать их на месяц! — воскликнул Дэвис, забывая, что в этом случае и он, и его друг умрут голодной смертью в своем тайнике.
— Тише, — прошептал Васкес, схватив его за руку.
Снова подошли люди, на этот раз молча. Может быть, это те же самые возвращались, никого не поймав. Во всяком случае, никто не произнес ни слова.
Все утро вокруг Васкеса и Дэвиса раздавались шаги. Продолжали преследовать неуловимого, напавшего на шхуну. Но по мере того, как шли часы, люди появлялись все реже и реже. Около полудня три или четыре человека остановились совсем рядом с ямой, где прятались Васкес и Дэвис.
— Как сквозь землю провалился! — сказал один из них, усевшись на камень, который загораживал вход.
— Лучше бросить это, — произнес другой. — Все уже на борту.
— Пойдем и мы. Все равно у мерзавца ничего не вышло.
Невидимые Васкес и Дэвис вздрогнули и стали прислушиваться еще внимательнее.
— Да, — подтвердил еще один пират. — Надо же, хотел взорвать руль!
— Душу и сердце судна, ничего себе!
— Хорошенькую подножку хотел нам подставить!
— К счастью, заряд разошелся по бортам. Всего-то дырка, и кусок железа отлетел. А у руля только дерево чуть обуглилось…
— Скоро все будет в порядке, — снова заговорил первый. — И сегодня же вечером, ребята, до начала прилива, снимаемся с якоря. А этот пусть с голоду подыхает.
И пираты удалились.
В тайнике Васкес и Дэвис, совершенно убитые тем, что услышали, молча смотрели друг на друга. На ресницах Васкеса набухли и скатились по щекам две слезы, и суровый моряк даже не пытался скрыть это свидетельство бессильного отчаяния. Вот к какому жалкому результату привела его героическая попытка: двенадцать часов задержки — весь вред, который ему удалось причинить пиратам. Этим же вечером шхуна выйдет в море и скроется за горизонтом.
Доносившийся с берега стук молотков подтверждал, что Конгре заставил всех работать не покладая рук, чтобы починить «Каркайте». В четверть шестого стук резко прекратился. Васкес и Дэвис поняли, что последний удар молотка завершил работу. Через какое-то время скрежет цепи о клюз подтвердил это предположение. Конгре ставил якорь отвесно. Приближался момент отплытия.
Васкес не мог больше ждать. Повернув камень, он выглянул наружу.
Шхуна все еще стояла на якоре в бухточке. Кажется, на борту было все в полном порядке. Как и думал Васкес, цепь уходила отвесно, так что оставалось лишь высвободить якорь из грунта в нужное время.
Забыв об осторожности, Васкес наполовину вылез из ямы. Дэвис выглядывал из-за его плеча. Оба смотрели не дыша.
Почти все пираты уже поднялись на борт. Среди оставшихся на берегу Васкес увидел Конгре: он расхаживал взад-вперед, беседуя с Карканте.
Через пять минут они расстались, и Карканте направился к маяку.
— Осторожно, — сказал Васкес, — он наверняка поднимется наверх.
Они соскользнули в тайник.
В самом деле, Карканте в последний раз поднимался на галерею посмотреть, не подходит ли какое-то судно. Ночь будет спокойная, ветер улегся, это обещает хорошую погоду с утра. Шхуна может сниматься с якоря.
Васкес и Дэвис отчетливо видели Карканте на галерее, Он ходил, наводя свою подзорную трубу во все стороны.
Вдруг он заревел, как зверь. Конгре и другие повернулись к маяку. Громко — так, что было слышно всем, — Каркайте орал:
— Авизо!.. Авизо!..
Крик «авизо! авизо!» был подобен удару грома, смертному приговору для негодяев. «Санта-Фе» — это суд, это возмездие, это кара за все преступления, и ее не избежать.
Но не ошибся ли Каркайте? Действительно ли это был «Санта-Фе» — авизо аргентинского флота? Шло ли судно в залив Эльгора? Не войдет ли оно в пролив Лемера, не уйдет ли к косе Севераль, чтобы обойти остров с юга?
Конгре быстро взбежал на площадку, устремился к лестнице и через пять минут уже стоял на галерее.
— Где судно? — спросил он.
— Примерно в десяти милях.
— Не успеет войти в залив до темноты?
— Нет.
Конгре, взяв подзорную трубу, молча разглядывал судно.
Несомненно, это был пароход. Ясно видны были клубы дыма — значит, он шел полным ходом. И несомненно, это авизо: пираты столько раз видели его во время строительных работ! Пароход шел прямо в залив. Если бы капитан хотел войти в пролив Лемера, он держался бы к западу, а если бы собирался обогнуть косу Севераль, то свернул бы к юту от залива.
— Да, действительно авизо! — произнес Конгре.
— Проклятье! — закричал Каркайте. — Если бы эти мерзавцы не задержали нас и не помешали бы два раза уйти, мы были бы уже в Тихом океане!
— Незачем тратить время на разговоры, — сказал Конгре. — Надо решаться.
— Но мы не успеем отойти, как авизо будет на траверзе залива.
— Да… Но не войдет.
— Почему?
— Потому
