Искатель,1994 №1 - Дональд Уэстлейк
В течение всего дня Васкес и Джон Дэвис не прекращали наблюдений. Все время, пока вода прибывала, они были уверены, что шхуна не снимется с якоря, и не беспокоились. Но с началом отлива у них возникли опасения: как бы ремонт не закончился этой же ночью. Конгре, безусловно, и на час не отложит отплытие, как только сможет уйти. Он так же сильно боится увидеть авизо, как сильно желают этого Дэвис и Васкес.
1 марта их так никто и не побеспокоил. Но каким же долгим им показался этот день!
Вечером, убедившись, что шхуна не покинула стоянку, они устроились в пещере и забылись сном.
На следующее утро они поднялись, едва рассвело, и первым делом взглянули на море: ни одного судна.
Еще один бесконечный для Джона Дэвиса и Васкеса день! Их, как и вчера, никто не трогал. Банда не покидала бухты.
— Это доказывает, что негодяи заняты ремонтом, — сказал Васкес.
— Да, они спешат, — подтвердил Дэвис. — Но скоро дыры от ядер заделают, и тогда их уже не удержать… Что поделаешь, Васкес, мы сделали все, что было в наших силах. Остальное — в руках Господа.
— Мы поможем ему, — пробормотал сквозь зубы Васкес. Казалось, он неожиданно принял какое-то решение.
Дэвис расхаживал взад и вперед по берегу, смотрел на север и о чем-то размышлял. Вдруг он остановился и, подойдя к товарищу, спросил:
— Васкес… Что, если нам пойти посмотреть, что у них делается?
— В бухте, Дэвис?
— Да. Мы узнаем, готова ли шхуна выйти в море.
— А зачем нам это знать?
— Как зачем, Васкес! — воскликнул американец. — Я просто сгораю от нетерпения! Больше не могу ждать!
В самом деле, могло показаться, что помощник капитана «Сентьюри» не владеет собой.
— Васкес, — вскоре снова заговорил он, — далеко отсюда до маяка?
— По прямой через холмы не больше трех миль.
— Васкес, я схожу туда… Я выйду в четыре, до шести буду на месте… Я подберусь так близко, как только смогу. Будет еще светло, но они меня не увидят… А я увижу все!
— Я тоже пойду, Дэвис. Я не прочь прогуляться к маяку.
До выхода оставалось еще несколько часов. Васкес уединился в пещере и занялся каким-то таинственным делом. Один раз Дэвис застал его, когда он старательно точил широкий нож об осколок камня, в другой — он рвал рубашку на узкие полосы и скручивал из них нечто вроде мягкой веревки. На вопросы Васкес отвечал уклончиво, обещая вечером все объяснить. Дэвис не настаивал.
В четыре часа, подкрепившись сухарями и солониной, они вооружились пистолетами и вышли.
По узкой тропинке в ложбине подниматься было легко, и они без труда достигли гребня, а к шести часам — последней гряды холмов, окаймлявших бухту, и посмотрели вниз.
Шхуна была там, в бухте, с оснащенными мачтами и реями, такелаж был в порядке. Команда спускала в трюм ту часть груза, которая во время ремонта лежала на палубе. Шлюпка на стопоре была за кормой: раз она не стояла больше у левого борта, значит, пираты работу закончили.
— Все готово, — еле сдерживаясь, пробормотал Дэвис.
— А вдруг они не станут дожидаться отлива и уйдут раньше? Через два или три часа?
— И мы ничего… ничего не можем сделать! — с отчаянием повторял Дэвис.
Время шло: солнце село, стало темно, но ничто не указывало на скорое отплытие шхуны. Из своего укрытия Васкес и Дэвис вслушивались в поднимавшийся к ним с залива шум: смех, крики, ругань, скрежет ящиков, которые пираты волокли по палубе. К десяти часам они ясно расслышали, как захлопнулся люк. Затем наступила тишина.
Прошел еще час. Дэвис схватил за руку товарища.
— Начинается прилив! — сказал он.
— Они не уйдут!
— Сегодня. А завтра?
— Ни сегодня, ни завтра — никогда! — заверил его Васкес. — Идите сюда, — добавил он, поднимаясь из ямы, в которой они прятались.
Дэвис с любопытством последовал за Васкесом, осторожно продвигавшимся к маяку. Вскоре они были у подножия холма, на котором стояла башня. Там Васкес после недолгих поисков сдвинул с места один из камней.
— Забирайтесь! — сказал он Дэвису, указывая на открывшейся углубление. — Я случайно открыл этот тайник, когда, жил на маяке. Тогда не думал, что он мне пригодится… Это не пещера. Это просто яма, где мы с трудом поместимся. Но вато можно тысячу раз пройти мимо и не догадаться, что там кто-то есть.
В ответ на приглашение Дэвис скатился в яму. Васкес тут же присоединился к нему. Прижатые друг к другу так, что не могли пошевелиться, они вполголоса переговаривались.
— Вот какой у меня, план, — сказал Васкес. — Вы будете ждать меня здесь, а я иду на шхуну.
— На шхуну? — ничего не понимая, переспросил Дэвис.
— Да. Я решил не дать им уйти!
Он вытащил из-под блузы два свертка и нож.
— Я сделал заряд из нашего пороха и куска рубахи… И вот фитиль… Я положу все это на голову и вплавь доберусь до шхуны. Взберусь вдоль руля и вот этим ножом проделаю дыру между рулем и ахтерштевнем. В дыру положу заряд, зажгу фитиль и вернусь.
— Отлично придумано! — воскликнул американец. — Но я не могу допустить, чтобы вы один подвергались такой опасности. Я пойду с вами!
— Зачем? — возразил Васкес. — Одному легче пройти, да и для того, что я собираюсь сделать, одного человека хватит.
В самый темный час ночи Васкес разделся, выбрался из ямы и, спустившись с холма, быстро поплыл к шхуне, мягко покачивавшейся в кабельтове от берега.
По мере того как он приближался, судно казалось ему все более темным и тяжелым. На борту все было спокойно, но спали не все. Пловец ясно увидел силуэт часового: сидя на баке и свесив ноги над водой, он насвистывал матросскую песню.
Васкес описал дугу и, приблизившись к судну с кормы, стал невидимым в ее непроницаемой тени. Над ним выгибался руль. Ухватившись обеими руками за его липкую поверхность и цепляясь за железную окантовку, Васкес сумел подняться. Усевшись верхом на перо руля, он крепко, как всадник коня, сжал его коленями. Руки у пего оказались свободными, и он смог взять сумку, укрепленную на макушке. Держа ее в зубах, ощупал содержимое. Сначала вынул нож и сразу взялся за дело. Понемногу дыра между ахтерштевнем и пером руля расширялась и углублялась. После часа работы лезвие ножа прошло насквозь: дыра стала большой, и можно было засунуть в нее заряд. Сделав это, Васкес приладил фитиль и стал искать в сумке огниво.
