Клуб разбитых сердец - Анна Валентиновна Михалева
— Может быть, твой Бандерас — гнусная зануда, почем ты знаешь?
— Может быть, — пожала плечами она. — Ему бы я все простила.
— Но он же далеко!
— Вот в этом-то и весь фокус. И еще у меня с английским нелады.
— Не знаю почему, но с тобой мне спокойно, — неожиданно и совсем по-взрослому признался Пашка.
Маняша даже поперхнулась, замерла и покосилась на него. Может быть, ей и показалось… но теперь он действительно стал выше ростом и каким-то симпатичным. Словом, таким, каким мог бы быть лет через пять, когда закончит школу и поступит на свой юридический.
Он не заметил ее удивления:
— Я могу рассказать тебе о чем угодно. Об отце, о матери, о себе… Такое ощущение, что у меня от тебя вообще нет секретов. Интересно, почему?
— А от Леночки?
— А ей я вообще ничего не рассказываю.
— Странно…
— Вот и я думаю, что странно. А Леха тебе все рассказывает?
— Понятия не имею.
— А ты ему?
— А с чего ты взял, что я тебе все рассказываю. Я с тобой вообще молчу. Это ты говоришь.
— Мне кажется, что я все о тебе знаю.
— Даже то, что я хочу стать фотомоделью?
— Правда?
— Ну, это секрет. Я даже матери пока не говорю.
Он решительно вытащил ее руку из кармана и обхватил запястье своими теплыми пальцами.
— Мне кажется, мы должны гулять вместе.
Маняша почувствовала волнение, которое из легкого грозило перерасти в довольно серьезное. Во всяком случае, голос ее предательски дрогнул:
— Мы же и так вместе гуляем.
— Я не это имею в виду. Мы друзья, это понятно. Но рано или поздно все должно измениться…
— Паш, мы все шестеро — друзья. Я, ты, Леночка, Леха, Абрамов и Сема.
— Мы с тобой, — он остановился и посмотрел ей в глаза.
То ли похмелье еще не прошло, то ли его взгляд был слишком откровенным, но у Маняши вдруг закружилась голова. Она закрыла глаза.
— Так-так-так! — проскрипело над ухом. — Парочка новых голубков или идейный променад?
Сохов, который был выше Пашки на целую голову и намного шире в плечах, мерзко ухмыльнулся. Маняша прикрыла рот рукой и инстинктивно покосилась по сторонам, ища спасительного прохожего. Но они были совершенно одни, сквер будто вымер: ни тебе мамаш, гуляющих со своими малышами, ни пассажиров, идущих от автобусной остановки к домам, — никого.
— Да чего вы струхнули? — Сохов хохотнул и перекинул зубочистку из одного уголка рта в другой. — Детки, я же не Бармалей!
— Это еще не доказано, — буркнул Пашка.
— А ты поаккуратней, малявка. — Сохов, видимо, шутил из последних сил. А взгляд его был злым, и глаза как-то неприятно бегали из стороны в сторону.
— Ну чего тебе нужно? — Маняша возненавидела себя за этот плаксивый тон, она старалась быть храброй, но ноги у нее подкосились, и она уцепилась за Пашку, как утопающий за соломинку. — Я же ничего в милиции не сказала.
— А чего интересного ты можешь сообщить милиции? — он прищурился и нервно передернул плечами.
Она поняла, что проговорилась.
— Значит, так, — не дождавшись ответа, подытожил Сохов. — Я должен отвести тебя к кое-кому…
Он протянул к ней лапищу.
Маняша еще сильней вцепилась в Пашкин локоть:
— Никуда я не пойду!
— Да не бойся ты, ничего с тобой не будет. Просто поговорим.
Что-то в его спокойном добродушии было не так. Доброта — это, конечно, напускное. Сохов просто не может источать доброту.
И тут Маняша поняла, что он сам страшно боится. Все вчерашние разговоры в КПЗ о том, как мафия расправляется с проколовшимися подельниками, волной всплыли в памяти, и ее затрясло.
— Нет! — взвизгнула она. — Нет! Не трогай меня!
Но он уже тянул ее за рукав пуховика.
— Отцепись от нее! — очнулся Пашка и толкнул его в грудь.
Действие не произвело эффекта. Похоже, Сохов даже не понял, что на него напали.
— Давай, пойдем, чего ты упрямишься? Посидим, поговорим. — Он с силой оторвал ее от Пашки.
Тот пихнул его снова с тем же результатом.
— Я сейчас кричать буду! — пропищала она.
— Не-а, — ладонью он предусмотрительно прикрыл ей рот и так мастерски сдавил губы, что она не имела возможности даже укусить его. От бессилия Маняша замычала.
Пашка отпрыгнул в сторону и саданул его ногой чуть ниже спины.
Сохов, сжимая Маняшу в объятиях, медленно повернулся к нему, смерил осуждающим взглядом и процедил:
— Слушай, парень, лучше перестань. Хочешь, пойдем с нами, только не пинайся. Я ведь не бить вас пришел. Если бы дама твоя не была столь нервной, я бы не зажимал ей рот. Так что успокойся. Эй! — тут он встряхнул Маняшу. — Это и тебя касается. Я же сказал, успокойся! Никто никого не обижает. Все друг друга любят.
Он развернулся и направился по аллее к дороге. Там, сквозь деревья, виднелась припаркованная к обочине зеленая иномарка.
«Это конец!» — в ужасе подумала Маняша, понимая, что ее практически несут к этой машине.
— Отпусти ее! — в отчаянии крикнул Пашка за спиной, потом с разбегу прыгнул на Сохова и повалил всех на асфальт.
В первую минуту Маняша подумала, что туша Сохова придавила ее насмерть, до того было больно. Потом боль переместилась к лицу. Сверху происходила какая-то возня. Поверженный Сохов никак не мог скинуть с себя Пашку. На краткий миг он ослабил хватку вокруг Маняшиной шеи. Почувствовав свободу, она выползла из-под дерущихся, вскочила на ноги и с ужасом уставилась на развернувшуюся на асфальте потасовку. Впрочем, зрелище было недолгим. Сохов, освободившись от Манящи, быстро взял верх и теперь наносил лежащему на спине Пашке сокрушительные удары.
— Перестань его избивать! — крикнула она и, набросившись на Сохова, схватила его за руки.
Пашка поднялся на локти и тряхнул головой. Из носа его сочилась кровь, левый
