Мороз по коже. 22 уютных святочных детектива от авторов мастер-курса Татьяны Гармаш-Роффе - Янина Олеговна Корбут

— Я п-правда не знаю… Ну, может Люси? Я видел ее на корте, она и ракетку может раздолбать, и матом наорать. Так нормальная девчонка вроде, но иногда на нее находит. Может, на наркотик среагировала как-то не так, а Коко под руку попалась?…

На глазах у парня выступили слезы.

Люси

Яркая рыжеволосая девушка с зелеными глазами вдруг разрыдалась. Из растрепавшейся прически выпал пластиковый цветок белой лилии, который Нечаев успел подхватить. Полная грудь вздымалась волной над слишком тесным лифом белого балетного платья. Прозрачные рукава-воланы контрастировали с мускулистыми плечами теннисистки, а тонкие колготки в сеточку обтягивали мощные икры.

Вот это «Жизель», отметил про себя Нечаев и усмехнулся, такая коня на скаку остановит. Он регулярно посещал все выступления Насти, которая увлекалась театром и балетом, и благодаря этому неплохо разбирался в постановках.

Майлз пододвинул Люси коробку с салфетками. Девушка громко высморкалась, поток слез иссяк так же внезапно, как начался.

— Это Илай! Он будет все отрицать и, скорее всего, отмажется от суда благодаря своему супербогатому папаше, но это он. Так и запишите!.. Я не хочу углубляться в интимные подробности, но у него такая фишка в постели — придушивать партнершу ради более интенсивного оргазма!.. Ночью я слышала странные звуки, кто-то точно вставал и ходил, потом был шум воды. Но я не открыла глаз и быстро уснула. У меня завтра соревнования, мне надо быть в форме… В костюмы все девчонки нарядились около полуночи. Насте пришла такая идея, ради фана. У нее целый гардероб платьев. Она ведь одаренная балерина и актриса, нацелилась на Королевскую балетную школу в Лондоне.

Нечаеву послышались нотки зависти в голосе «лучшей» подруги.

Джорджи

Долговязый кудрявый шатен с энтузиазмом пожал руки полицейским и заверил, что готов содействовать следствию. Нечаеву он напомнил персонажа Рона Уизли из Гарри Поттера.

— Я бы хотел вам помочь, но увы, реально ни звука не слышал, никого не видел — вырубился сразу и до крика Насти проспал как младенец… Если хотите знать мое мнение, господа, то это Адам. Пацан был без ума от хорошенькой азиатки, но подкатить к ней никак не решался. Она просто помешана на цацках. Дорогая дрянь!.. Адам гол как сокол. Скажу вам по секрету, пацан-то из гетто! Он в нашу школу попал по сти-пен-ди-и. То есть, это наши отцы за него платят. Чуете расклад?… А главное, он чертовски силен. Я видел однажды в даунтауне, как он подрался с тремя качками и всех уложил!

Адам

Лицо Адама посерело, губы тряслись, на ресницах застыли слезы. Парень был красив и отменно сложен словно чернокожий Аполлон спустился с Олимпа. Майлз не успел и рта раскрыть, как Адам с громким гортанным всхлипом повалился перед ним на колени и зачастил.

— Отпусти меня, брат… Я знаю, что меня ждет! Неважно, кто убил, повяжут меня! Я знаю этих отвратительных слизняков… у них везде связи. Деньги решают все!

Содрогаясь от рыданий, парень вцепился в колени Майлза, Эбонитовое лицо следователя потемнело еще больше, хотя Нечаев не думал, что такое возможно. Офицер резко поднялся и подошел к раковине, наполнил стакан водой из-под крана и сунул его в трясущиеся пальцы Адама. Через минуту парень продолжил.

— Ну эту школу в п…у! Они там все расисты. Думаете, я не знаю, что каждый раз за моей спиной они обсуждают, что я учусь за их счет?!. Брат, ну ты же понимаешь меня, а? Они меня распнут! Как Иисуса Христа!

Адам прикрыл глаза и стал истово креститься и молиться.

— Это унизительно, брат… Я знаю, что это Джорджи со своими расистскими дружками подстроил нападение в даунтауне… Они делали ставки как будто я лошадь… А я знал, но смолчал! И продолжал здороваться с ним в школе как ни в чем не бывало… Ненавижу!

Адам разразился новым приступом рыданий. Майлз как мог постарался успокоить парня и выдворил его с кухни. От свидетеля в таком состоянии проку нет.

Ханна

Белоснежный наряд Одетты сидел на девушке как влитой. Сквозь прозрачный центр лифа, украшенного стразами и вышивкой, просвечивала нежная кожа и миниатюрные округлости Ханны. В голове у Нечаева невольно зазвучала музыка из «Лебединого озера» Чайковского.

Ханна уставилась на сыщика бесцветными глазами. По позвоночнику Нечаева пробежали мурашки. Вдруг девушка наклонилась к следователю, сложив руки в тонких прозрачных перчатках как будто в мольбе.

— Вы должны арестовать Настю. Она опасна… для всех нас!.. В какой-то момент ночью я видела силуэт, точно женский… Настя давно влюблена в Илая, а он обращает внимание на всех кроме нее… Она ждала и вот, не выдержала! Убить Коко стало ее навязчивой идеей… Это я виновата… Ведь сначала она пришла ко мне.

Ханна умолкла.

— Я пью антидепрессанты, у меня есть рецепт. И Настя просила поделиться… Но я отказала. Это нелегально! А должна была сразу заявить в полицию, но… Она ведь моя подруга!.. Тогда бы… моя милая Коко… не умерла такой страшной смертью! Она бы вообще не умерла!

Ханна прижала ладонь ко рту, ее тело содрогнулось от беззвучных рыданий.

— Это моя вина! Это все я виновата!

Настя

Девушка среднего роста, сухого балетного телосложения с каре русых волос и доверчивыми серыми глазами послушно села на стул. На ней было голубое платье Клары из «Щелкунчика», пошив которого напоминал детский и от этого Настя смотрелась младше своих лет. Нечаев ободряюще ей улыбнулся. Уголки губ Насти приподнялись и безвольно опустились.

Она теребила в руках пару длинных перчаток из белого шелка.

— Я… не знаю, как объяснить происшедшее. Никто из моих друзей не способен на такое… Теперь они все думают, что это я… Не забуду, с каким ужасом они уставились на меня, когда поняли, почему я их разбудила… Боже мой, за что? Вы должны найти этого маньяка. Он наверняка прячется где-то в доме!.. Я не просила ничего у Ханны!.. А, в тот единственный раз… Ну, это было перед экзаменами, я очень нервничала. Одноклассники посоветовали мне аддерол, чтобы лучше заниматься.

Лицо Насти залилось краской.

— Федор Ильич, вы только, пожалуйста, ничего не говорите маме… Я ведь так и не попробовала… Я? Ревновала к Коко? И вы меня подозреваете?!

Настя снова покраснела.

— Да, мне нравится Илай, но не до такой степени, чтобы кого-то убивать! Коко была моей подругой!.. Господи, да мы по сто раз на дню говорим друг дружке «убила бы эту сучку» — это ничего не значит… Ночью я ничего не