Филипп Джиан - Вот это поцелуй!
«Так вот что они придумали! – сказал я себе. – Ну что же, этого следовало ожидать!»
Совершив секретный разведывательный рейд по соседним улицам, где я выдавал себя за сотрудника службы общей информации, я выяснил, в чем дело. Надо иногда почитывать научные журналы. Обязательно. Чтобы понимать, над чем работают в сверхсекретных лабораториях. Знать, чего они там добились. Что у них на уме. Недостаточно думать о политике, экономике и экосистеме. Наверное, было бы достаточно читать и перечитывать Керуака, но люди его не понимают. Так что надо постоянно следить за успехами Науки. Науки, которая движется вперед семимильными шагами.
«Вот он, их сюрприз, – думал я, – Ну конечно! Они опередили всех на несколько месяцев. Но нельзя сказать, чтобы я был так уж сильно удивлен. Нет, не могу сказать, что удивлен. Рано или поздно это должно было случиться. Нельзя сказать, чтобы мы не были в курсе».
Даже лошади… Там было столько лошадей! И столько полицейских! Раз в сто больше, чем нужно! Это был какой-то безбрежный океан темно-синего, почти черного, как ночь, цвета. Я никогда в жизни не видел столько полицейских! Это было почти смешно.
Обстановка складывалась сверхъестественная. Я позвонил Мэри-Джо, хотел рассказать ей, что творится вокруг, и попросить ее присоединиться ко мне, хотел как-то сгладить недоразумение, но она не соизволила ответить. Я оставил ей сообщение: «Ну, хорошо, послушай же меня. Я не собираюсь за тобой бегать. Прости меня. Но ты рискуешь пропустить кое-что интересное. Тем хуже для тебя, Мэри-Джо. Привет. Желаю хорошо повеселиться».
Чтобы выяснить уж все до конца, я поднялся на крышу одного из зданий. И обомлел. Безумие некоторых не знает границ! Их безумное и истерическое желание властвовать.
Я вернулся к Крис. И сказал ей, что нам скоро устроят бойню.
– Никто тебя здесь не держит, – ответила она.
Я отправился поговорить с Вольфом.
– Там клоны, Вольф. Целая армия клонов! Это просто поразительно! Они точь-в-точь как ты и я. Они нам устроят бойню. Теперь ты понимаешь? Понимаешь, почему я так не хотел, чтобы она шла на эту чертову демонстрацию? Понимаешь, почему я не решаюсь тебе ее доверить?
На какой-то миг он словно замкнулся в себе, потом все же бросил тяжелый взгляд через плечо. Крис была неподалеку, она улыбнулась ему до ушей.
Несмотря ни на что, Вольф шел вперед, вцепившись в свой транспарант. Лоб его прорезали морщины, челюсти были сжаты. Он понял, что дело дрянь. Но все равно шел вперед. Вой сирен, пронзительные звуки труб, бой барабанов, дикие вопли – от всего этого закладывало уши.
Он опять взглянул на меня. Как будто это я во всем виноват.
– Клоны? – проворчал он. – Клоны, говоришь? Что за бред?
– Вольф, не рассчитывай, что я буду тебя успокаивать. Да на это и времени нет. Я предоставил тебе информацию. Дальше дело твое.
Под бременем ответственности, что сейчас вдруг легла ему на плечи, Вольф как будто уменьшился. Он стал почти нормального роста! Я внимательно наблюдал за этим феноменом. Если немного повезет, я, пожалуй, скоро стану выше его на полголовы.
Небо вдали заалело. Теперь мы были всего лишь огромным слепым стадом, которое дружными рядами бредет к пропасти. Вольфа передернуло. Наверное, он подумал о том же.
– Когда мы дойдем до места, – объяснял я, – когда мы наткнемся на их цепи и остановимся, они, эти проклятые клоны, навалятся на нас со всех сторон, Вольф. Они отрежут нам путь к отступлению, расчленят колонну на множество группок, и это нас значительно ослабит, тебе это известно точно так же, как и мне… а потом…
Я не закончил фразу. Вольф взглядом дал мне понять, что он мне за это очень признателен.
Клоны, не клоны – что это меняло? У каждой эпохи свои новшества, свои изобретения, моды, звезды. Так что надо идти в ногу со своим временем. Приспосабливаться, сказала бы Крис, На сей счет у нас с ней полное согласие.
Потом Вольф вновь выпрямился во весь свой могучий рост. Я этого ждал. Он был настоящим борцом. А я находился здесь только для того, чтобы позаботиться об одной женщине.
– Позаботься о Крис, – сказал он мне хмуро и печально, сверля меня взглядом.
Я ответил, что он может на меня положиться.
– Только ведь я не всегда буду рядом, – заметил я.
Под вечер бульдозеры прорвали наши баррикады. Я смотрел на Крис, метавшую в них бутылки с зажигательной смесью вместе с другими демонстрантами, и спрашивал себя, на что же она надеется. Неужели она действительно нашла свою дорогу? Неужели теперь только это имело для нее значение?
Похоже, она ничего не боялась. Я-то надеялся, что вид первых раненых охладит ее пыл и мы сможем подумать, как по-быстрому унести ноги, но она только вошла в азарт. Просто обезумела от ярости. Я видел, как она ударила конного полицейского дорожным знаком. Силенок у нее прибавилось раз в десять! Меня это тронуло до слез. Я был ее недостоин, конечно же недостоин. В глубине души я всегда это знал.
Мы потеряли Вольфа из виду: приходилось метаться из стороны в сторону. В рядах демонстрантов царило смятение, строй был нарушен, а полиция все нападала и нападала. Несколько раз я едва успевал схватить Крис за руку, не давая ей исчезнуть в облаке дыма, а то и вовсе терял ее из виду на какое-то время, а удары так и сыпались нам на головы. Держаться вместе было очень нелегко. Я хорошо понимал, какой несгибаемой волей надо обладать, чтобы спастись.
Крис позаимствовала у меня коробок спичек, потому что ее зажигалка не работала.
Наступал вечер. Сумерки были наполнены грохотом взрывов, ревом моторов, криками, отдаленным неясным гулом. Цокали по асфальту лошадиные копыта. Повсюду то и дело вспыхивали оранжевые огоньки, тени крались вдоль стен, можно было разглядеть, как грозные орудия занимают позиции, сметая все на своем пути. Может быть, они ехали и по человеческим телам, кто знает… Потом внезапно небо озарилось ярким светом: это вертолеты направили вниз прожектора, и лица у всех стали белыми, как у покойников. Кроме тех, у кого лицо было в крови.
– Крис, думаю, пора отсюда убираться, – сказал я в тот момент, когда полиция начала просачиваться сквозь баррикады через бреши, пробитые бульдозерами.
Не один я так подумал. Те, кто еще был в состоянии двигаться, бросились бежать. Крис поколебалась секунду, но бегство уже было всеобщим, словно под напором чудовищной волны рухнула плотина. Она перехватила мой взгляд, прежде чем уносить ноги, и я понял, что она наконец прозрела. «Откуда они взялись?» – прочел я в ее глазах. Большинство демонстрантов задавались этим же вопросом, спасаясь от лавины, грохотавшей у нас за спиной. Клоны на мотоциклах устремились за нами в погоню. Были там и клоны верхом на клонах, ржущих, с белыми от пены мордами. Сотни и сотни клонов, может быть, бесконечное множество… Некоторые наши товарищи застывали на месте, не веря своим глазам. Чертовы клоны! Да, зрелище было впечатляющее!
Потом началась настоящая бойня. Они нас раздавили. Я защищал Крис как мог, прикрывая ее своим телом, когда дело принимало совсем уж дурной оборот. Но, едва вскочив на ноги, мы тотчас же опять падали на землю. Они били нас длинными дубинками из кевлара. Прикладами винтовок. Крепкими коваными ботинками. К тому же эти недочеловеки извергали на нас потоки брани. Эти сучьи дубликаты, эти бледные копии людей проливали нашу чистую кровь, человеческую на сто процентов!
Я притворился мертвым, шепнув на ухо Крис, чтобы она сделала то же самое. И мы распростерлись на тротуаре, лицом вниз. Пары черных армейских башмаков мелькали у нас перед носом. Земля содрогалась от их тяжелой поступи, шаги громыхали, как раскаты далекого грома. Я опять вспомнил Пола Бреннена, который наблюдал за нашим беспорядочным бегством с презрительной ухмылкой. Я ощутил, как во мне зреет жуткая ярость против него. С каждым днем я ненавидел его все сильней. Из головы у меня не шла Дженнифер Бреннен, бедная девушка, которую он хладнокровно устранил.
Потом мы откатились в сторону, в тень, под разбитый уличный фонарь. Чуть подальше закипел бой. Я втолкнул Крис в какое-то здание, разбив стеклянную дверь телефонным аппаратом, найденным среди развалин уличной кабинки. Крис не стала делать мне замечаний.
Я ушел от нее около десяти часов вечера. Она висела на телефоне. Лицо ее было искажено тревогой: Вольф не вернулся домой. Она обзванивала больницы. Все были переполнены. Она звонила в каждую по нескольку раз и лепетала: «Девушка, милая! О, пожалуйста… прошу вас», – но это ничего не давало. Она говорила: «Мужчина, высокий, крепкий, с вьющимися светлыми волосами». Правда, слова «сексуальный» не добавляла. Она волновалась за него до смерти.
Я принял душ. Осмотрел принадлежавшую Вольфу косметику: гель для бритья для сверхчувствительной кожи, бутылку шампуня «Петролан», мазь от геморроя (Крис такими вещами не пользуется, обратное пока не доказано). Я смыл немного запекшейся крови, которую обнаружил у себя на голове. Горела исцарапанная нога. Ныло плечо. Я не жаловался. Я вообще как-то ни о чем не думал.
