Филипп Джиан - Вот это поцелуй!
Позднее, с трудом разлепив один глаз, я спросила себя, не умерла ли я. Я не двигалась, боясь, что, если шелохнусь, со мной случится неладное. Или я просто развалюсь на куски, или разозлю Рамона, если он где-то поблизости. Я так теперь его боялась! Дрожала всем телом при одной мысли о нем. Одновременно у меня было такое чувство, словно меня ошпарили, погрузив в кастрюлю с кипятком. Мне не просто трудно было дышать – каждый вздох причинял такую боль, что вы и представить себе не можете. Я услышала стон – и не сразу поняла, что стонать, кроме меня, некому. Рамон превратил меня в кровавое месиво. Когда он вновь склонился надо мной и спросил, не нужно ли мне чего, я заметила у него в руках новую палку, а точнее, узловатую трость. Это было так страшно, что я снова потеряла сознание.
А потом я обнаружила, что сижу на земле, в углу, словно боксер на ринге, отправленный в нокаут, только табуретки подо мной не было. Или как мешок грязного белья, как тряпичная кукла в человеческий рост.
Мои ноги лежали передо мной, раскинутые под прямым углом, черные от грязи, все в красных полосах, кожа на них, прежде такая белая и нежная, была изодрана и покрыта синяками. Руки неподвижно висели вдоль тела. Правое запястье распухло так, что увеличилось в размере вдвое. Видела я только одним глазом. К тому же я вся была в крови. Я была буквально залита ею.
Меня вновь начала бить дрожь.
Фрэнк рыл яму у противоположной стены. За ним следили два парня. Но это зрелище меня не заинтересовало.
Мне хотелось лечь. Но что-то держало меня за шею, не давая голове отодвинуться от стены. Ноги у меня заледенели. Я попыталась пошевелить руками. Это мне не удалось. Мне захотелось заплакать. Но я уже не знала, как это делается. Так или иначе, я уже была на пути в мир иной. Я чувствовала, что жить мне осталось недолго.
Рамон схватил меня за волосы и сказал, что я далеко не в лучшем виде. В наказание он ударил меня по голове ведерком для угля. А я… я даже не смогла поднять руки, чтобы хоть как-то защититься.
Натан
Это было настоящее людское море. Ходили слухи, что нас здесь собралось триста тысяч. Повсюду, насколько хватало глаз, – демонстранты, демонстранты, демонстранты… Сотни флагов и транспарантов трепетали на фоне чистейшего голубого неба. Прекрасное летнее утро. Прекрасное во всех отношениях. Взобравшись на фонарный столб и приложив руку козырьком к глазам, я смотрел вдаль и чувствовал, что стал очень впечатлителен.
Ну что сказать? На меня действовало это великое скопление народа. Эти тысячи и тысячи мужчин и женщин. Они все были настроены воинственно.
Я ощущал эти волны энергии, этот электрический ток…
Кого тут только не было: сотни организаций на любой вкус, более или менее значит тельных, с более или менее спорными программами. Был один пункт, по которому их взгляды совпадали: мир, такой, каким он был, им не нравился. И они пришли сегодня, чтобы заявить об этом во всеуслышание. Каждый на свой лад.
Я ощущал эту общую волю, я чувствовал, что индивидуальная воля каждого участника демонстрации прибавлялась ко всем остальным. То была воля людей, которым надоело, что их обманывают. И я подумал, что это в любом случае здорово. По крайней мере, это было нечто значительное.
Я жалел, что Мэри-Джо не было с нами. Ей надо было бы тоже почувствовать это. Увидеть людей, не склонявших покорно головы. И я могу сказать, что приводившая их в движение энергия, противостояние инерции и безволию, серости и всеобщему хаосу… не знаю, мне казалось, что это стоило нескольких разбитых витрин. И даже большего. Внезапно я ощутил, что это нечто бесценное! Думайте обо мне что хотите.
Я соскользнул со своего наблюдательного пункта и попытался дозвониться до Мэри-Джо. Безрезультатно. Я недоуменно поморщился.
Крис посмотрела на меня и не без иронии спросила:
– Что происходит с Мэри-Джо? Дело пахнет керосином?
– С чего бы? А тебя что, это интересует? – спросил я резко.
Зная Крис, я тотчас же спохватился. Не стоило так огрызаться. Я не забыл, что нас ожидают весьма суровые испытания, несмотря на то что искра всеобщего воодушевления запала и мне в душу. Испытания, в ходе которых нам надо сплотиться как можно теснее, а не подставлять друг другу подножки. Поэтому я собирался не спускать с Крис глаз и постоянно охлаждать ее пыл. Не время было подливать масло в огонь, я не хотел ссориться на дорожку.
– С Мэри-Джо не все в порядке, – добавил я. – Ты права. У нас с ней, что скрывать, возникла одна проблема по части взаимопонимания. И с тех пор от нее нет вестей.
– Что же это за проблема по части взаимопонимания?
– Ну… небольшое недоразумение… Ужасная глупость, представь себе… Из-за Паулы. Жуткая нелепость.
Крис с интересом взглянула на меня.
– В общем, – продолжал я, – так получилось, что Паула живет у меня. Но я с ней не сплю.
– Конечно же не спишь.
– Черт! Конечно не сплю! Я не псих! Я ничего с ней не делаю! Она забавляется тем, что меняет мебель. Ну и что? Что плохого в том, что ей нравится менять мебель? Ведь есть же вещи куда более важные, тебе не кажется?
Колонна наконец-то тронулась в путь. Перед нами простиралась пустынная улица, на тротуарах лежали равнодушные тени платанов. Улица была готова принять нас. Все машины исчезли, и она казалась тихой и очень длинной, с этими ее равнодушными платанами. Зловеще тихой.
Крис шла рядом со мной. Прекрасно. Вольф шел впереди. Еще лучше!
– Короче говоря, у Мэри-Джо крыша поехала, – продолжал я, – она вообразила невесть что!
– Понимаю, понимаю…
– Бог знает что она может себе вообразить! И что она собирается мне устроить! И это в тот момент, когда во мне происходят большие перемены. Я не шучу, Крис. Я нахожусь на перепутье. И очень бы хотелось знать, куда это меня заведет.
– Научись приспосабливаться к ситуации. Последуй моему совету.
Кто-то принялся выкрикивать в мегафон лозунги, и толпа хором подхватила их. Мы как раз двигались по направлению к кварталу, где располагались банки. Соседние улицы уже были перекрыты полицией. В голубом небе жужжали вертолеты, мрачные и грозные, как осы. Я украдкой наблюдал за Крис. Может быть, она? Или Паула? Или Мэри-Джо? А может, Четвертый Всадник?
В последнее время банки вели себя далеко не лучшим образом. Финансовые скандалы, отмывание денег, офшоры, тайные счета, помощь военным хунтам, – короче говоря, список был длинный. Деревянные щиты были сорваны, и стекла разлетелись вдребезги. Как говорит Мэри-Джо, что посеешь – то и пожнешь.
Мы бросились бежать по мокрой мостовой, уворачиваясь от струй водометов. Зато деревьям польза.
– Ты не можешь отрицать, что между нами существует сильное половое влечение, – сказал я Крис. – Скажешь, нет?
– Нет, я не согласна.
– Но ты должна считаться с этим влечением. Ты не должна делать вид, будто его не существует. По-моему, это просто глупо.
– Ну, хорошо, даже если бы это было правдой, что бы это изменило?
– Как это, что бы изменило? Я перестал бы ходить по кругу, как слепец! По крайней мере, я мог бы рассчитывать на то, что сумею искупить свою вину.
Крис как-то странно посмотрела на меня. Люди вокруг нас надрывали глотки, но я ничего не слышал, кроме тишины, в которую Крис внезапно погрузила нас обоих. Что? Искупить вину? По ее виду я понял, что произойдет это еще не скоро. Я почувствовал, что она не готова предоставить мне такую возможность. Искупить вину? А вдруг это вообще невозможно? Вдруг некоторые поступки обрекают нас на вечное проклятие…
Вольф вышагивал где-то во главе колонны, за величественным транспарантом, на котором было начертано требование аннулировать долги бедных стран. Но все же он оставил свой пост, чтобы проведать нас. Я хочу особо это подчеркнуть. Правда, объяснил он это тем, что у него кончилась вода. Я позволил себе улыбнуться. Как будто мы шли через пустыню! Смешно просто! Неужто он заподозрил, что я попытаюсь воспользоваться случаем и отбить у него Крис? Заметьте, всем известно, что женщину гораздо труднее удержать, чем завоевать. Что тут поделаешь? Выразив Вольфу сочувствие, я предложил ему свою бутылку родниковой воды.
– Все мое – твое! – провозгласил я, прижав руку к сердцу.
Потом он нас покинул. Бросив на Крис последний взгляд, который я бы определил как умоляющий. Ужасно сентиментальный.
– Что это с ним? Он тебе не доверяет?
– Почему? Ну и мысли у тебя!
– Ты можешь считать эту мысль безумной. Но возможно, для других она не столь уж безумна. Вот все, что я могу сказать.
Крис пожала плечами, подняв их сантиметров на двадцать. Яростно тряхнула головой и закатила глаза к небу. Превосходно! Итак, в том, что касалось нас, она предпочитала тянуться правой рукой к левому уху. Мы подожгли цветники «вокруг крепости Пола Бреннена. Я тоже приложил руку, хотя и вяло. От того, как Крис отреагировала на мои слова, мне все было поперек горла.
