Ирина Глебова - Выкуп
– Выругался по-русски! Понял, что его надули, использовали и бросили, вот и выругался в сердцах, не удержался.
– Похоже, – согласился Кандауров.
В женевском комиссариате их ожидала новость, правда, не слишком многообещающая. Счёт в банке Майами был ликвидирован около месяца назад, сразу после поступления на него крупной суммы. Владелец счёта предпочёл анонимность, пользовался условным кодовым именем. Однако федеральная служба расследования США и Интерпол обещали в ближайшее время попытаться установить истинное лицо обладателя счёта.
Глава 34
Миловзоров сыну соврал: многие годы он ничего не знал о Косте и совершенно им не интересовался. В редкие моменты, когда он вспоминал, что где-то там, в другой жизни, у него есть сын, Эдуард спокойно находил оправдание своему равнодушию. То, что осталось за океаном, в стране, строящей коммунизм, теперь его никак не касается. Это прошлое, которое не вернётся. Так зачем думать, вспоминать, забивать себе голову! Здесь на него навалилось столько забот, нужно было легализироваться, приспособиться, для начала хотя бы выжить! А потом найти способы разбогатеть, иначе весь его фантастический побег терял смысл. А Эдуард верил, что судьба не случайно предоставила ему невероятную возможность оказаться в Америке – в месте, где человеку с его способностями есть простор для деятельности.
Туристическая путёвка предоставляла ему право три месяца жить и ездить по Соединённым Штатам. Однако Эдуард не собирался так долго жить по документам Бетанкоутра. Он уже боялся: а вдруг, несмотря на все его расчёты, гагринская милиция быстро найдёт труп испанца и опознает его? Или у Бетанкоутра всё же окажутся заботливые родственники, или его швейцарские компаньоны начнут его разыскивать? Он отлично понимал, как легко проследить его воздушный маршрут.
Мысль о том, чтобы влиться в русскую эмиграцию, Эдуард отбросил сразу. Как раз там его и станут, если что, искать в первую очередь! Зачем ему это, если у него в «колоде» – два иностранных языка: довольно беглый немецкий и совершенно свободный испанский. Кому не известно, как много в Штатах испаноговорящего народа! Вот он и станет одним из них, но только на время. Будет усиленно учить английский – языки ему даются очень легко! – и со временем станет полноценным американцем… Так, в конце концов, и произошло, но как тяжело пришлось карабкаться ему к этой цели!
Начал Эдуард, конечно же, с казино – игра была его стихией и предвещала удачу. Он, Жонглёр, был уверен: за карточным столом он не пропадёт – ни в захолустных украинских Черновцах, ни в столичной Москве, ни в захолустном Ламонте, штат Вайоминг, ни в роскошном Лас-Вегасе. Он подтвердил свой статус блистательного карточного шулера и катранщика, когда проделал первый рейд по казино Нью-Йорка. Его капитал легко увеличился, а главное – не нужно было эти деньги прятать, скрывать. Он снял прекрасный номер в респектабельном отеле, взял напрокат последнюю модель «Форда». У него словно крылья выросли за спиной: он понял, что в этой великолепной свободной Америке он поднимется к самым высотам богатства и комфорта гораздо быстрее и легче, чем представлялось. Бог мой, а ведь именно этого всегда так жаждала душа артиста Миловзорова – богатства и комфорта, без которых истиный аристократ не может жить!
Первый тревожный звоночек прозвенел очень скоро. В одном ночном клубе Манхэттена, куда Эдуард пришёл впервые, он почти сразу заметил, что его «пасут». Уловил, как быстро переглянулись двое крепких ребят, сидящих за разными столиками, как откуда-то появился ещё третий, и все они, словно невзначай, подтянулись поближе к нему. Жонглёр ничем не выдал себя: присел на несколько минут у стойки, выпил разбавленный виски, неторопясь прошёл в игорный зал, но ту часть, где играли в карты, миновал, остановился у рулетки. Всем казалось, что элегантный молодой человек увлечённо следит за бегом шарика и движениями крупье. На самом же деле Эдуард ничего этого не видел – только тех троих, неотступно следующих за ним. Вот они перебросились быстрыми фразами и один нырнул в сторону, исчез. «Пора уходить!» – понял Эдик. Ленивым движением он взял бокал с подноса официанта, вальяжно прошёл на веранду, спустился в маленький огороженный сквер, и через мгновением, махом перескочив ограду, скрылся в переулках. Он рискнул вернуться в свой отель, очень надеясь на то, что люди, давшие команду следить за ним, ещё не настолько заинтересовались удачливым игроком, чтобы выслеживать его жильё. Но совершенно ясно было одно: Нью-Йорк нужно покидать, здесь ему развернуться больше не дадут. Что ж, Эдик не очень огорчился. Впереди его ждал блистательный Лас-Вегас, недостижимая прежде мечта. Там, где вся жизнь – рулетка и ломберный стол, для каждого есть возможность проявить себя! Там – и настоящее богатство, и возможность приобрести другие документы. Вперёд, на дикий Запад!
Но звоночек уже прозвенел, а Жонглёр, хоть и услышал его, но по-настоящему не понял предупреждения. Да и как было понять, ведь в той стране, которую он оставил, всё было по-другому – даже среди жуликов, шулеров и воровских авторитетов… В Лас-Вегасе его уже ждали. В тех структурах, которые контролировали игорный бизнес, отрабатывали свой хлеб люди очень неглупые, хорошие специалисты. Они уже высчитали, откуда мог взяться дилетант-самородок и куда в первую очередь он направится. Эдуард не любит вспоминать, каким образом ему дали понять, что здесь у него нет права работать на себя. Что ж, он был сообразительным малым, прекрасно знал, что в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Вот только что по-настоящему поразило его: в свободной Америке не было свободы в самой, казалось бы, независимой сфере предпринимательства! Причём, давление шло не со стороны государства – в самих криминальных кругах существовала такая жестокая организация и система подавления личности, что в пору было позавидовать любому тоталитарному режиму!
Эдику не пришлось выбирать – такой возможности ему не дали. Просто заставили работать в «корпорации», как раба на плантации. Такая же полная невозможность плюнуть и уйти, распоряжаться своим временем и своим талантом. Было, правда, приятное отличие: приличное жильё, стабильные три процента от выигрыша. Скоро боссы корпорации поняли, какой игрок оказался в их сетях. «Чико» – так теперь называли Эдика, – стал пользоваться особым расположением: переселился в роскошный номер отеля, принадлежащего корпорации, получил в личное пользование машину, правда с личным шофёром-охранником, появилось больше времени на отдых и развлечения. Он понял: его берегут, как курицу, приносящую золотые яйца. Чаще стали поступать определённые заказы: ему указывали на людей, с которыми он должен был играть, и не только в казино, но и на выездах.
Был для него один существенный плюс в этой ситуации – ему без труда выправили подлинные документы коренного уроженца Соединённых Штатов, правда, опять-таки латиноамериканского происхождения. Но тут поделать ничего нельзя было: английским он всё ещё не владел. К тому же, его новые «друзья» и в самом деле принимали Эдуарда за испанца. Истинное своё происхождение – единственное, что ему удалось скрыть.
На какое-то время Охлопин смирился, работал на корпорацию, жил и даже наслаждался жизнью. Он усиленно учил английский язык – не на курсах каких-нибудь, а из ежедневного общения с людьми, из телевизионных передач, шоу, фильмов. В своих способностях он не заблуждался: вскоре уже свободно говорил, причём владел и диалектом северян, и западным сленгом, и говорком выходцев из южных штатов. Однако о своих успехах не распространялся.
Через некоторое время плотный контроль, установленный за ним по приказу боссов, ослаб. Эдику было смешно понимать, что руководители корпорации считают себя его благодетелями и думают, что он предан им душой и телом. Что ж, Миловзоров всегда был отличным артистом! Но был он и остался большим индивидуалистом, только об этом никто не знал, кроме него самого. И однажды он просто исчез из Лас-Вегаса – бесследно!
Чёрт возьми, какая огромная страна Америка, сколько разного народа со всего мира крутится здесь! Но в больших городах каждый квартал поделен между «корпорациями», «семьями», «командами», а в каком-нибудь захолустном Гринфилде в степях Дакоты, где жителей и тысячи человек не наберётся, шериф тут же узнаёт, что появился кто-то новенький и является удостоверить твою личность… Так прижало Жонглёра, который к тому времени имел уже документы с именем, звучащим на английский манер, что он подумал: «Если на криминальном бизнесе тут не дают разбогатеть, может, заняться честным трудом?» Самому было смешно, но мысль, как заноза, впивалась всё глубже. А вдруг всё врали родные советские газеты, вдруг Америка и правда «страна равных возможностей»?
Не занимался Эдуард фермерством, не был уборщиком и посудомойкой и не заправлял машины. До такой черновой работы всё же он не опустился. В цирке тоже не выступал, хотя не раз был соблазн организовать своё иллюзион-шоу. Но осторожность всегда оказывалась сильнее: ведь если его ищет Интерпол, то в первую очередь – среди циркачей. Но всё же несколько лет он честно пытался быть добропорядочным американцем. Агент по продаже недвижимости, владелец частной рекламной компании, репортёр городской газеты, биржевой брокер, бригадир строительной бригады, посредник в коммерческих делах… Всё у него получалось, но… Иногда он попадал в кризисные ситуации, а иногда ему просто становилось скучно. Дольше всего, почти шесть лет, он жил в калифорнийском городе Сан-Диего. Он тогда женился… Охлопин не сказал Косте, что у того в Штатах есть брат и сестричка. Зачем, если он и сам почти уже забыл этих детей, не знает, что с ними, как они живут… Но тогда сыну было пять, девочке два годика.
