Анна Михалева - Одна минута славы
— Не-ет, — криво усмехнулся убийца. — Я придумал другой способ. Теперь я снова обрел удовольствие в жизни. У меня есть цель. Раньше я смотрел на экран, и злость моя оставалась со мной. Я хотел убить — убить этого пузатого повара с его «Кнорром», эту тетю Асю, чтоб ей пусто было… Но когда появилась реклама… — Он густо покраснел. — …Когда появился «Тендер», я взорвался. И понял, что мой час настал. Эти «Тендер» — последняя капля, переполнившая чашу моего терпения. Раньше я только хотел убить, разорвать на части, теперь убиваю.
— А почему спустя неделю? — выдохнула Алена и с ужасом поняла, что ноги ее подкосились — она падала.
— Эй-эй-эй! — испугался «агент», что теряет единственного благодарного слушателя. Он подлетел к девушке и принялся лупить ее по щекам.
— Не так сильно, — пробормотала Алена. — Хочу напомнить, что вы уже раскроили мне голову, так что не нужно делать это во второй раз.
— Ты не можешь сейчас отключиться, ты не можешь! — прошипел он. — Я еще не все сказал, что хотел. Я и половины не сказал.
— Мне кажется, я не выдержу оставшейся части. — Алена отчаянно боролась с одолевавшей ее дурнотой, но реальность отдалялась, теряла четкие очертания, расплывалась в слезовом тумане.
— Нет-нет-нет, — прошептал маньяк. — У меня есть, есть, есть…
Он схватил свой портфель, покопался в нем, наконец вытащил из него пузырек. Откупорил его и сунул Алене под нос. Резкий запах нашатыря мгновенно прочистил мозги. Вместе с вернувшимся сознанием вернулась и дикая боль в затылке, да еще и рука вдруг заболела так, что Алена застонала.
— Подожди! — Он погладил ее по волосам. — Ты должна подождать, я еще не все сказал.
— Ты извращенный, безумный сукин сын! — крикнула Алена.
— Нет, — с улыбкой возразил маньяк. — Я нормальный человек.
— Не обольщайся!
— Хочешь воды? — предложил он неожиданно потеплевшим голосом.
— Неси.
Пока он бегал за водой, Алена убедилась, что боль в руке спровоцирована вывихом в плече, который она умудрилась получить при падении. Но во всем есть положительные стороны — теперь она могла снять путы с запястий, потому что левая рука почти выскользнула из петли. Но Алена решила, что пока не стоит обнародовать свои достижения. Момент освобождения еще не настал.
Когда «агент» вернулся, она уже окончательно приободрилась и научилась мужественно преодолевать боль, главным образом боль в руке, потому что теперь рука болела сильнее, чем затылок. Маньяк подбежал к креслу, присел на корточки, набрал в рот воды и с силой выдул в лицо девушке. Пахло у него изо рта отвратительно. Алену тотчас затошнило.
— Лучше просто вылей на меня, — взмолилась она.
Он охотно выполнил ее просьбу.
— Ты знаешь, как меня зовут? — Она облизала губы, чувствуя, что силы понемногу возвращаются.
— Не хочу знать.
— Меня зовут Алена, родители называют меня Аленкой, друзья…
— Замолчи! — крикнул он и зажал ладонями уши. — Я не хочу! Ты пловчиха, ты любишь плавать!
— Ах, вот в чем дело! — улыбнулась она. — Ты не хочешь знать моего имени. Ты боишься?
— Я не хочу! Ты любишь плавать, ты пловчиха.
— Да я терпеть не могу плавать. И бегать не люблю. И вообще я не пловчиха, я журналистка. Работаю в журнале «Оберег».
— Нет, ты пловчиха, я сам видел, — заупрямился маньяк.
— Да что ты видел?! Тридцать секунд рекламы!
— Этого достаточно! Я ненавижу рекламу! — Он снова предпринял попытку злобно засопеть. — Я ненавижу тебя! Я видел тебя сотни, тысячи раз. А потом понял, что больше не могу.
— Ты хочешь сказать, что сидишь и смотришь телевизор до тех пор, пока тебе не надоест девушка из рекламы. А потом идешь и убиваешь, так?
Маньяк перестал сопеть. Немного подумал и неуверенно ответил:
— Да, пожалуй, так.
— Черта с два! — усмехнулась Алена. — Все не так происходит. Может быть, первый раз ты именно так и поступил, но потом убийства для тебя стали спортом. Ровно через неделю ты приходил и убивал очередную жертву. Но это еще не все! Всю неделю ты не сидел и не смотрел телевизор. Ты следил за своей жертвой. Ты знал, где она живет, знал, когда она идет на работу, когда возвращается. Ты и за мной по пятам ходил. Даже сегодня, когда у меня был целый полк милиционеров, ты находился где-то рядом. И появился, когда они ушли. Ты прилежно выслеживал, ты сидел в засаде. У тебя же не было времени смотреть телевизор. Да ты уже забыл, что такое реклама. Ты даже не псих, ты просто сволочь! Подлый убийца!
Он отшатнулся, потом, видимо, осмыслив услышанное, размахнулся и ударил Алену по щеке. В глазах у нее потемнело.
— Уф! — выдохнула она. — Значит, я права! Как же ты находишь именно тех, кто тебе нужен, а?
— Проще простого. — Она не ожидала ответа, но он все-таки ответил: — Я служу на проходной «Мосфильма».
— Тогда понятно, — хмыкнула Алена. От удара у нее снова разболелась голова. И опять нависла угроза обморока. Алена подозревала, что на этот раз убийца не станет поливать ее водой, не те у них теперь отношения. Она его разозлила, по дури своей. — Ты умный и предусмотрительный. Готова поспорить, что устроился ты на работу, когда пожелал убивать.
— Да, я умный, — кивнул он с явным одобрением. — Все произошло так, как я хотел. Пока они поймут, что директор не убивал, пройдет много времени.
— И в квартиры к жертвам ты заходил так же, как ко мне? Кем ты моей соседке представился?
— Никем. Я знал, что она с мужем поругалась. Дождался, когда она одна останется, и позвонил. Она спросила: «Кто?», я ответил: «Я». И всего делов-то.
— Наверное, перепутала тебя с Генкой. Думала, он вернулся… А Марина Зубова, администратор, которую ты треснул по голове в павильоне? — Алена осторожно высвободила здоровую руку, благо «агент» сидел в полуметре от нее и ничего не замечал.
— Я хотел подставить кого-нибудь. С мужем твоей соседки не получилось, зато директор оказался очень подходящим кадром. А администратор… она оказалась под рукой, вот и все. Они ругались в коридоре, она его обвиняла… Ну, я и подумал, что если она умрет, то убийство спишут на него. Я умный!
— Она не умерла, — злорадно усмехнулась Алена.
Но маньяк ее уже не слушал, он принялся подогревать свой пыл зловещим сопением — видимо, это ему помогало в качестве аутотренинга. Белки его глаз покраснели; пятна на лысине стали совсем бурыми, а лоб покрылся испариной. Он начал медленно подниматься.
— Да ты же просто животное! — выкрикнула Алена.
Вскочив на ноги, девушка бросилась в сторону. Пошатнувшись, упала на пол и поползла в прихожую. Маньяк настиг ее уже в дверях. Схватив за кофту, притянул к себе. Она оттолкнула его. Он охнул и упал, придавив ее к полу. Алена взвыла от боли и бессилия — справиться с преступником она не могла. Перед ее глазами поплыли узоры ковра. И тут, словно сквозь туман, она увидела свою черную сумку.
— Я же связал тебя! — взревел маньяк, пытаясь приподняться и схватить Алену за ногу.
Она брыкалась изо всех сил, она понимала: если ему придет в голову второй раз съездить ее по затылку — это конец.
Алена потянулась к сумке, потянулась так, как тянется утопающий к спасительной соломинке. Защищаясь от маньяка, она в конце концов добилась своего — причем на удивление быстро нашла то, что искала, теперь у нее имелось оружие. Алена перевернулась на спину и выставила перед собой нож, который когда-то купила для тетки Таи и прилежно таскала в сумке до этой самой минуты.
Убийца не понял, в чем дело, он размахнулся, чтобы нанести удар, но, не рассчитав, повалился девушке на грудь. Алена замерла, почувствовав, что по пальцам ее потекло что-то теплое. Маньяк захрипел, медленно заваливаясь на пол. Алена с трудом выбралась из-под него и тяжело вздохнула. Цепляясь за косяк, поднялась на ноги, осмотрелась. Заметив на своей желтой кофте большое темное пятно, она вскрикнула и едва не хлопнулась в обморок. Но, вцепившись пальцами в спасительный косяк, все же устояла на ногах. Прислушалась — вокруг необыкновенная тишина. И вдруг услыхала чей-то бодрый топот — кто-то поднимался по лестнице. Она нутром почувствовала, что дождалась-таки подмоги, и удивилась — рано, ведь и часа не прошло. В глазах снова потемнело, затылок заболел; она едва держалась на ослабевших ногах. Звонок в дверь резанул по нервам. Она дернулась, понимая, что вряд ли добредет до прихожей.
— Алена! — Теперь в дверь колотили. — Алена!!!
Она сделала шаг, еще шаг, но тут в ее лодыжку мертвой хваткой вцепились крючковатые пальцы. Она опустила глаза. Лицо маньяка исказилось от боли и ярости, он что-то хрипел, но что — Алена не поняла. Почувствовав, что пальцы убийцы не слабеют, что к нему возвращаются силы, она замерла в ужасе. Но тотчас же встряхнулась — в отчаянии схватив керамический горшок, стоявший на мраморной подставке, Алена обрушила его на голову своего мучителя. Пальцы его разжались, рука безвольно упала на ковер, глаза закатились, и сверкнули розоватые белки. Прислонившись спиной к косяку, Алена зарыдала.
