Анна Данилова - Девять жизней Греты. Смерть отключает телефон (сборник)
— Да ты пойми! Я тебя не предавала! Просто дело-то серьезное! Вроде как люди пропали, бывшие на свадьбе. Я правильно все поняла? — Она обратилась за поддержкой к Лизе и Глафире.
— Правильно. У нас есть список гостей, правда, всего из восьми человек, исчезнувших именно после этой свадьбы.
— Но трупов там не было… а кровищи кругом — полно! Даже фата была в крови, и торт забрызган кровью. Но трупов не было. Мы все осмотрели. Даже подвалы проверили.
— А вы понимали, что там нельзя появляться, что вы могли затоптать все следы? Следы убийц?
— Так милиции же не было! Целый день прошел, так никто и не приехал. А мы в щели в заборе видели, какие там столы накрыты. Жара, все же пропадает-прокисает! Вот мы с пацанами туда и полезли. Лестницу сами сделали, забрались на самый верх и сигали оттуда прямо в траву.
— И неужели там никого не было?
— Никого!
— Ни охраны, ни собак?
— Один знакомый пацан сказал мне, что его мать и сестра тоже готовили для этой свадьбы. Но им сказали, чтобы они держали язык за зубами, что, мол, никакой свадьбы не было. А если они что-то расскажут, то и с ними случится то же, что вышло с… ну, с ними, которых расстреляли. Вот поэтому все и молчат. Даже милиция не занимается этим делом. Нехорошее дело! — Сережа по-взрослому покачал головой.
Мирошкин, как представитель прокуратуры, в отличие от Лизы и Глафиры, которые только выдавали себя за таковых, чувствовал себя и вовсе отвратительно. Он тоже уже начал понимать, что убийство Малинникова и его приятелей на свадьбе, точнее, расследование этого убийства скорее всего потянет за собой нити, ведущие наверх, к людям, которые сделают все возможное, чтобы этого дела, реального уголовного дела, просто не было. А поэтому все и сделали так, что трупы остались «неопознанными», а дело превратилось в очередной «висяк». Больше никак нельзя объяснить это вопиющее безобразие! Как еще можно себе представить, что поблизости от села, в лесу, на свадьбе звучали выстрелы, после чего на другом берегу были обнаружены трупы, а о свадьбе никто и ничего не знал, точнее, о пропавших на ней гостях?! Ведь работники службы, занимавшиеся поисками пропавших людей, не могли не обратить внимания на то, что целая группа людей исчезла именно шестнадцатого июня! Причем люди пропали сразу после того, как отправились на свадьбу!
И бог с ними, с Малинниковым и с его дружками, думал Мирошкин. Это не те люди, из-за которых можно было бы затевать бой с открытым лицом и нарываться на неприятности, грозившие либо потерей погон, либо — жизни. Но люди, попавшие в черный список, исчезли, и их смерть (а как иначе можно объяснить то, что ни один из них не дал о себе знать до сих пор?!), несомненно, стала случайной. Они погибли в перестрелке, это же ясно! И их трупы, возможно, захоронены где-нибудь в лесу, в тихом укромном месте. Не вывезли же их на лодке? Это было бы слишком опасно!
И вот теперь этот мальчик — чистая душа — спокойно говорит о том, что преступление скрыли и людям, имевшим отношение к организации свадьбы, угрожали!
Мальчик, мальчики, дети… Они были на месте преступления!
— Сережа, ты можешь показать нам этот дом? — спросил он, заранее зная ответ.
— Конечно, могу. Но только я просто покажу, и все. Я на суде выступать не буду! Я боюсь, — честно признался он.
— А откуда ты про суд знаешь?
— Так по телевизору постоянно показывают про суд. Я смотрю, мне интересно! Еще я фильмы смотрю, детективы читаю и знаю, что лучше всего держать язык за зубами. Если бы не Дашка, я бы ничего вам не рассказал. А девчонки — они все такие!
— Сам такой! — Даша презрительно сощурилась. — Говорю же, люди пропали! А вдруг их там и похоронили? Прямо под елками?
— Даша, что ты такое говоришь?! — вмешалась Ксения Александровна. — Не болтай глупости! И вообще, о том, что ты тут услышала, никому не рассказывай. — И, обращаясь уже к обоим детям, она добавила: — Вы должны понять, что все это — дело крайне серьезное и опасное! Убийство — что может быть страшнее?! Так что — молчок. Никому и ничего!
15. Июнь 2008 г
— Дина!
Сергей Князев, открыв дверь своим ключом, вошел в квартиру и бросился в спальню, где, как он предполагал, должна была спать Дина. Его не было в городе два дня, ровно столько ему потребовалось на то, чтобы съездить к своим родителям в Пензенскую область и уговорить их продать свой старый дом, перебраться в Саратов, а деньги отдать Дине — на лечение. И хотя деньги были не очень-то и большие, но на очередной курс лечения, на лекарства и хорошую палату в онкологической клинике, где уже почти год провела Дина, этого хватит.
— Дина!
Кровать была застелена, как если бы Дина не ложилась. Да и в квартире стояла какая-то особенная тишина.
— Дина!
Он еще несколько раз обошел квартиру. Дины нигде не было. И записки — тоже.
В спальне он уловил запах духов. Он знал этот аромат. Значит ли это, что Дина не так давно надушилась ими? Но для чего? Поджидала его, Сергея, или же… А что, если ей снова стало плохо, как в прошлый раз, она вызвала «Скорую» и ее увезли в больницу? Но тогда тем более ей было бы не до духов…
В распахнутое окно с улицы лился свежий, пахнущий влагой и тополиной листвой воздух. Кругом было необыкновенно тихо. Был поздний вечер, и то, что Дины в этот час не оказалось дома, вызывало у него тревогу и даже страх.
Он набрал номер Дины. Но она оказалась вне зоны действия сети. Где же Дина? Что с ней?
Сергей достал записную книжку и позвонил лечащему врачу Дины, Всеволоду Николаевичу.
— Всеволод Николаевич, это Сергей Князев. Пожалуйста, извините меня за столь поздний звонок. Меня два дня не было, я договорился с родителями о продаже дома, у нас с Диной скоро появятся деньги, потому что покупатель уже есть… Я, собственно, о чем хотел спросить… Где Дина? Она в больнице? Ей стало хуже?
Доктор очень вежливо ответил, что он не в курсе и что в больнице Дины нет. Сергей извинился и отключил телефон. Снова позвонил Дине — безрезультатно. Она снова была вне зоны действия сети.
Он позвонил ее матери. С трудом заставил себя это сделать, учитывая их отношения. Так случилось, что мать Дины, Лариса Петровна, узнав о тяжелой онкологической болезни дочери, как-то невероятно быстро вышла замуж за молодого парня и переехала к нему в загородный дом, словно сбежала от дочери. То, что она вбила себе в голову, будто онкологические заболевания заразны, — это ее проблемы. Но она, так получается, попросту открестилась от дочери, почти не звонила ей, не говоря уже о какой-то реальной помощи.
— У тебя есть Сережа, вот вместе вы и справитесь, — сказала она однажды в телефонном звонке Дине, после чего надолго пропала.
— Сережа, она меня бросила! — рыдала после этого Дина на плече Сережи. Она так крепко вцепилась в его руку и так долго и тяжело рыдала, что Сергей в тот вечер поклялся себе — он никогда не бросит свою невесту и в самое ближайшее время женится на ней. Чтобы уж она хотя бы относительно него ни о чем не переживала! Чтобы верила ему, знала, что он любит ее — со всеми ее проблемами и болезнями.
Сейчас, стоя напротив распахнутого окна, вдыхая прохладный воздух и вслушиваясь в звуки ночного города, он отгонял от себя все то, что мешало ему в последнее время жить с надеждой на Динино выздоровление, — ее усилившийся пессимизм, часто повторяемые ею слова о том, что она устала бороться и не хочет связывать его своей болезнью, что ей тяжело осознавать — она мешает ему жить полноценной жизнью и наслаждаться всем тем, чем наслаждаются молодые мужчины…
— Пожалуйста, отпусти меня, — умоляла его она в приступе усиливающейся депрессии. — Ты же знаешь, что я обязательно выздоровею! Всеволод Николаевич говорит, что у меня есть шанс, просто надо стиснуть зубы и постараться вытерпеть всю эту химиотерапию… Я молода, у меня здоровое сердце. То есть со мной все будет хорошо! Пожалуйста, найди себе другую девушку и женись на ней. Ты такой красивый, хороший… Я не хочу, чтобы ты находился рядом со мной, с человеком, который только и говорит, что о лекарствах, курсах лечения, докторах, клиниках… Я не хочу, чтобы ты все свободное время проводил в больницах, а в магазинах ты покупал только то, что можно принести мне в палату…
Она говорила, а он обнимал ее и понимал, что дороже этой хрупкой, в вязаной тонкой шапочке, девушки у него никого нет. И он сделает все возможное и невозможное, чтобы только раздобыть деньги на ее лечение. Он так любил ее огромные зеленые глаза, маленький нос, теплые губы…
— Мы с тобой все вытерпим, и ты непременно поправишься. Ты же сама все понимаешь. Дина, дорогая, если бы ты только знала, как ты дорога мне!
Он принес ей в палату телевизор, купил великое множество дисков с фильмами, груду книг. Он и сам был готов жить рядом с ней в палате, спать на матраце возле ее кровати, лишь бы быть рядом с ней!
