Наталья Солнцева - Кольцо Гекаты
ГЛАВА 28
Стоял серый, унылый день. Таким же унылым было настроение адвоката Пономарева. С утра он позвонил господину Салахову, чтобы узнать, как прошла поездка в Андреевское. Лучше бы он этого не делал.
– Вы поставили меня в самое унизительное положение, какое только можно придумать, – мрачно сказал Юрий Арсеньевич. – Впрочем, я сам виноват. Не стоило идти у вас на поводу. Слежка – это ваша специальность.
Артем не хотел спорить:
– Что случилось? – спросил он. – Расскажите по порядку.
– Мне нечего рассказывать! – вспылил Салахов. – Я ничего не смог увидеть. Ничего! Я… заснул. Не представляю себе, как это получилось!
– Заснули? Где?
– В кустах! – бизнесмен еще больше рассвирепел, чувствуя, насколько смешно и жалко он выглядит. – Меня разбудил сторож, когда солнце уже встало. Парень смотрел на меня, как… на полоумного. Ревнивый муж, подсматривающий за неверной супругой! Да и то без толку! Боже! – он скрипнул зубами. – Самая отвратительная роль в моей жизни!
– Позвольте, так вы даже не знаете, приезжала Анна Наумовна в Андреевское, или нет?
– Кажется, приезжала. Но я уже ни в чем не уверен.
– Спросили бы сторожа.
– Что-о-о?! – взревел господин Салахов. – Выставить себя на посмешище перед этим деревенским кретином? Мало мне того, что я и так был похож на идиота!
– Вы явно преувеличиваете, – старательно скрывая раздражение, ответил Артем.
Салахов промолчал. В трубке было слышно его возбужденное дыхание.
– Ладно, – примирительно вздохнул адвокат. – Просто расскажите все, что вы смогли заметить.
– Почти ничего… Вроде бы, Анна приезжала. Но после ночи, полной кошмаров, я не гарантирую, что память меня не подводит. Как я заснул, не могу вспомнить! Снились жуткие вещи… не хочется даже говорить, какие… А утром меня растолкал этот сторож.
Юрий Арсеньевич несколько остыл. В конце концов, при чем тут адвокат, если он сам оказался невероятным соней и провалил дело? Обида на самого себя захлестывала его, заставляя быть несправедливым. Нечего обвинять других. Лучше сесть и подумать, как действовать дальше.
– Жаль… – сказал Пономарев.
– Да! – внезапно вспомнил бизнесмен. – Баран пропал!
– Какой баран?
– Черный… Ну, тот, которого Анна, якобы приобрела и держала в Андреевском, в сарае.
– Странно. Что ж, придется еще раз попробовать!
– Нет уж, увольте! – возмутился Салахов. – Меня прошу больше не впутывать! Что я скажу жене? Всю ночь я пропадал неизвестно где… явился грязный, невменяемый, как после попойки. Стыдно вспомнить… Я вам плачу за то, чтобы вы делали свое дело, а не перекладывали его на меня! Вот и занимайтесь. С меня хватит.
– Анонимных писем больше не было?
– Пока нет. Я думаю, те, первые письма, которые я получал десять лет назад, писала Клара Шазаль. Они были совсем другие по стилю и перестали приходить сразу же после того происшествия у театрального дома.
– Когда ваши охранники спугнули Клару и Авдеева?
– Авдеев? – переспросил Юрий Арсеньевич. – Кто это?
– Тот мужчина, который…
– А-а! Да… да, конечно. С тех пор писем больше не было. А эти, полученные недавно, – проще. Обыкновенная грязь, которой люди обожают поливать друг друга.
Прощаясь с Артемом, господин Салахов был уже в гораздо лучшем расположении духа, чем в начале разговора. А вот у адвоката настроение, наоборот, испортилось. Таким понурым он и отправился на встречу с Никитским.
Дмитрий Сергеевич тоже выглядел не лучшим образом. Похудел, осунулся, под глазами залегла чернота.
– Ну, удалось что-нибудь узнать? – спросил он.
Надежда на счастливый для него исход дела таяла с каждым днем. Хозяин «Альбиона» чувствовал, как веревка на его шее затягивается, и ничем не мог себе помочь. Вдобавок он и сам точно не знал, он или не он убил Галину. Такого ножа у него никогда не было, но… если он не помнил, как в его машине очутилась женщина, то и нож мог попасть к нему в руки точно так же. Он пытался восстановить в памяти события того вечера. Увы! Бесполезно было думать об этом, напрягаясь до ломоты в висках: кроме лица бармена, нескольких рюмок водки и дымной, шумной атмосферы зала ничего не приходило в голову.
– Вынужден разочаровать вас, господин Никитский, – вздохнул адвокат. – Я побывал в «Немецкой слободе», видел там Макса, но он ничего существенного не смог добавить к вашим словам. Он подтверждает, что вы в тот вечер действительно были в баре, много выпили и вас довел до выхода какой-то более трезвый посетитель. Что происходило потом, он не знает.
– Проклятие! Я напрочь все забыл. Разве кто-то помогал мне выйти?
– По словам бармена, да.
– А кто?
Артем пожал плечами.
– Ваш сосед, наверное. Вы помните, с кем сидели рядом?
Дмитрий Сергеевич поник головой. Его память словно отключилась на время, и включилась уже только в больнице, где он очнулся от беспамятства. Неужели, он так опьянел? Да, если алкоголь еще и смешался со снотворным, то…
– А таксисты? – с надеждой поднял он глаза на адвоката. – Там, у бара, почти всегда стоят несколько такси. Вы их не спрашивали?
– Пытался, – вздохнул господин Пономарев. – Было темно. Они не обратили внимания. Кто-то кого-то ведет – слишком обычная картина. Но такси вы не брали. Значит, поехали на своей машине.
– Выходит, так, – уныло согласился Никитский. – Не представляю, как я ни во что не врезался!
Артем молча смотрел на клиента. Неисповедимы пути господни! Думал ли он десять лет назад, что преуспевающий и самоуверенный хозяин «Альбиона» будет его подзащитным в деле об убийстве? И что судьба Никитского фактически окажется в руках бывшего сотрудника уголовного розыска Пономарева?
– Дмитрий Сергеевич, – сказал бывший сыщик, понижая голос и наклоняясь к Никитскому. – Я вам хочу сообщить одну вещь, о которой никто не должен знать, кроме вас и меня. Галина Павловна тоже была моей клиенткой.
– Галина?!
Никитский так искренне удивился, что Артем ему поверил.
– Представьте, да. Она приходила посоветоваться. Ее одолевал страх.
– Но… в подобных случаях обращаются не к адвокату, а к психотерапевту.
– В подобных, но не в этом. Госпожа Яковлева опасалась, что ее могут убить.
Дмитрий Сергеевич уставился на Артема, как будто ждал, что вот-вот из его рта вылетит птичка; бледность на его лице сменилась легким румянцем, губы дрогнули.
– У-убить? Вы уверены?
– Абсолютно.
Никитский молчал, наморщив лоб. Видно было, что у него внутри происходит напряженная работа мысли.
– Она… Галина говорила, кто? – наконец произнес он.
Вопрос дался ему с большим трудом.
– Вы имеете в виду, не называла ли госпожа Яковлева имя предполагаемого убийцы? – уточнил адвокат.
Никитский облизнул пересохшие губы и кивнул.
– Нет, – ответил Артем. – Она только сказала, что это ее сотрудник. А может, она подозревала вас?
– Меня? С чего вы взяли?
В голосе Никитского прозвучали фальшивые нотки, и бывший сыщик сразу же уловил их.
– Не пытайтесь меня запутать, Дмитрий Сергеевич! – резко сказал он. – Поймите, что ваша судьба висит на волоске. У вас нет иного выбора, как только признаться мне во всем. Я ваш защитник, и должен располагать полной информацией. Хитростью и увиливанием вы погубите себя.
– Я понимаю, но… мне не в чем признаваться. Вы мой адвокат, и ваш долг – защищать мои интересы. Да, в тот вечер, пятого июля, у меня кошки скребли на душе, я пошел в бар и напился до чертиков. Ну и что? Поймите же вы, что мне совершенно незачем было убивать Галину! Разве что на меня нашло затмение! В таком случае меня следует лечить, а не судить.
– Раньше с вами происходило нечто подобное?
– Никогда! – возмутился Никитский. – Спросите у моей жены, коллег, у кого угодно! Что-что, а психика у меня вполне здоровая.
– Как же депрессия? Почему вы пили?
– Временный упадок бывает у всех, – возразил Дмитрий Сергеевич. – Вы думаете, что я психопат?
– Помилуйте, вы сами только что намекнули на это.
Никитский сник. Действительно, он сам сказал, что его нужно лечить. А теперь набросился на адвоката, который хочет ему помочь.
– Извините меня. Убийство Галины – такая нелепость… я не нахожу объяснений! Вот и выдумываю что попало.
– Дмитрий Сергеевич, – строго сказал Пономарев, – знаете, что самое странное? Вас уже не первый раз подозревают в убийстве женщины. Почему? В юности вы встречались с девушкой, и она жаловалась подругам, что боится вас. Потом ее убили. Далее. Помните Аврору Городецкую? Тогда вы тоже оказались в числе подозреваемых.
– Это недоразумение…
– Выслушайте до конца, что я говорю. Итак… после Авроры настала очередь Изабеллы Буланиной. В тот день, когда ее нашли мертвой, вас видели у театрального дома.
– Кто? – вскинул глаза Никитский.
– Авдеева… Ваша сотрудница.
– Людмила? Она рассказала вам? Но я не был знаком ни с какой Буланиной, клянусь! Я тогда просто поджидал Людмилу, вот и все.
