Александра Маринина - Обратная сила. Том 3. 1983–1997
– Желаю, – улыбнулся Александр Иванович. – Вы давно здесь живете?
– Всю жизнь, – удивленно ответила женщина. – А для вас это важно?
– Тогда тем более желаю. Пойдемте?
От автовокзала до дома действительно было совсем недалеко, минут пять-семь средним шагом.
– Я смотрю, у вас много предложений о сдаче комнат, – заметил Орлов. – Неужели есть спрос?
– Ну а как же! У нас ведь текстильный комбинат, с зарплатами беда, денег нет, поэтому платят товаром. Кто как может, тот так и сбывает. А продукция у нас на комбинате очень хорошая и востребованная: полотенца, постельное белье, скатерти, салфетки. Вот и съезжаются без конца покупатели, оптом затариваются и увозят в другие регионы продавать. Только так и выживаем.
– А гостиница?
– Да что вы, какая у нас гостиница! Было что-то вроде Дома колхозника, но давно, теперь пришло в полную негодность. Правда, нашелся инвестор, который предложил построить у нас небольшой, но приличный отельчик, но администрация ему не разрешила.
– Почему же? Разве плохо, если в городе будет приличный недорогой отель?
– Как же вы не понимаете! – В голосе женщины зазвучала досада. – Если будет отель, значит, у него будет хозяин, и вся прибыль от приезжающих пойдет ему в карман. А сейчас отеля нет, и мы, пенсионеры, имеем хоть какую-то возможность заработать прибавку к пенсии.
– Вообще-то это странно, – скептически усмехнулся Орлов. – Насколько я понимаю современные реалии, администрация обязательно должна была согласиться на предложение инвестора, потому что такое предложение подразумевало очень приличный откат. Кто ж откажется от дармовых денег? Или у вас администрация необыкновенно честная?
Женщина, не замедляя шага, бросила на Орлова испытующий острый взгляд.
– Администрация у нас обыкновенная. А вот инвестор был иностранцем и давать взятки не собирался. У них в Америке так не принято, там мир цивилизованный.
– Инвестор – американец? – изумился Орлов. – В первый раз слышу, чтобы американцы захотели строить маленький недорогой отель вдали от туристических маршрутов. Или вы что-то путаете, или здесь что-то нечисто.
Женщина распахнула дверь подъезда, поднялась на третий этаж, открыла квартиру и сделала приглашающий жест рукой:
– Прошу. Посмотрите комнату. Если вас устроит – будем знакомиться и договариваться об условиях. Вы ведь даже цену не спросили.
Квартира была двухкомнатной, необыкновенно чистенькой и уютной. Маленькую комнату хозяйка оставила для себя, комнату побольше сдавала. Орлова все устроило.
– Александр Иванович, – представился он.
– Елена Денисовна. – Хозяйка протянула ему морщинистую руку, которую Орлов осторожно пожал. Ему казалось, что ее хрупкие косточки сломаются в его мощной ладони. – И откуда же вы к нам пожаловали, Александр Иванович?
– Из Москвы.
– По делам? Или так, погулять?
Орлов улыбнулся. Строчка из песни Окуджавы про Леньку Королева прозвучала в разговоре естественно и непринужденно, как обычные слова.
– По делам, – ответил он.
– Бизнес? – В голосе женщины ему почудилась легкая брезгливость.
– Нет, семейное. Хочу найти могилу матери, она была медсестрой, умерла здесь в двадцать четвертом году во время вспышки дифтерии. Я ведь потому и спросил, давно ли вы здесь живете: без помощи местных старожилов мне не обойтись.
Елена Денисовна с любопытством посмотрела на него.
– Уж не сын ли вы Ольги Орловой?
– Да, – кивнул Александр Иванович.
– Ну надо же… Так вы ничего не знаете? Вы вообще были здесь когда-нибудь?
– Был, – привычно солгал Орлов. – Давно, еще до войны. После войны как-то не довелось. А что я должен был знать?
Она вздохнула.
– Давайте-ка выпьем чаю, или лучше я вас ужином накормлю, вы же с дороги. Вы, кстати, кто по образованию?
– Юрист.
– Странно. – Елена Денисовна пожала плечами. – Если юрист, то должны бы знать, что захоронение, за которым в течение пятидесяти лет никто не ухаживает, считается бесхозяйным, или, в просторечии, – бесхозом, и кладбищенская администрация вправе распорядиться этим местом по своему усмотрению. Что же вы тянули так долго?
Орлов не знал, что ответить, и отправился в крошечную ванную помыть руки, после чего закрылся в своей комнате, чтобы переодеться. Сменил несвежую сорочку, сверху натянул джемпер потоньше – в квартире было тепло, достал тапочки, переобулся. Когда появился в кухне, на столе стояла тарелка с дымящимся супом и нарезанный толстыми ломтями хлеб на блюдечке.
Он был настолько голоден, что даже не мог понять, вкусный ли суп. В последний раз он ел в самолете, покупать же еду в аэропорту, на железнодорожном или автовокзале не рискнул: не хватало еще отравиться в поездке! Пока он ел, Елена Денисовна поведала, что сразу после войны здесь развернули строительство комбината, начали возводить жилье, школы, поликлинику и больницу, поселок быстро разрастался, и в пятьдесят втором году было решено снести старое кладбище и на его месте разбить городской сквер. Кладбище, как и положено, находилось рядом с церковью, которую разрушили еще в двадцатые годы.
– Так оно и шло с тех пор, – журчал голос Елены Денисовны. – Пока в восемьдесят девятом не появился Евгений Степанович Муромов. Вот тут-то все и началось!
А начались настоящие чудеса. Сначала поселковый совет объявил, что в сквере будет воздвигнут памятник – мемориал всем советским медикам, погибшим во время борьбы с эпидемиями и опасными болезнями. Мемориал начали возводить, а в поселке тем временем открылся краеведческий музей, директором которого и единственным сотрудником стал Муромов.
– Памятник очень красивый получился, – говорила хозяйка, прихлебывая чай маленькими глоточками. – У нас-то, кроме школ и пары техникумов, ничего нет, а вот в соседних райцентрах есть медучилища, так к нам в сентябре – октябре целыми делегациями оттуда приезжают каждый год. Решили, что будет такая традиция: посвящение в студенты у памятника погибшим медикам. Приезжают первокурсники, цветы возлагают, все торжественно, целая церемония. Весь поселок приходит смотреть на такую красоту.
Орлов слушал эту историю, как сказку, и не верил ни одному слову. Хотя, конечно, про делегации к мемориалу Елена Денисовна вряд ли придумала, а вот все остальное вызывало у Александра Ивановича очень большие сомнения. Кто такой этот Муромов, если стоило только ему приехать – и начали возводить мемориал? И с чего вдруг вспомнили о врачах, погибших столько лет назад? Если Муромов – толстосум, имеющий свои интересы на территории поселка или на комбинате, то с какой стати ему заниматься краеведением? Одно с другим никак не вязалось.
– Так что на могилу матери у вас вряд ли получится сходить, – заключила хозяйка. – Теперь уж той могилы нет, а вот цветы принести к памятнику вы вполне можете.
* * *Измученный длинным переездом, Орлов спал крепко и без сновидений. Проснувшись, обнаружил на кухонном столе завтрак: накрытую белоснежной салфеткой мисочку с сырниками. От одного вида золотистых корочек у Орлова потекли слюнки. Под край мисочки была подсунута записка, сообщавшая, что Елена Денисовна ушла «на базар», а ключи от входной двери висят на крючке в прихожей: маленький ключ – от верхнего замка, ключ побольше – от нижнего.
Александр Иванович быстро, но с аппетитом позавтракал, запер квартиру и отправился искать сквер, досадуя на себя, что не спросил дорогу еще вчера у той же Елены Денисовны. Ему почему-то и в голову не пришло, что ее может не оказаться дома, когда он проснется.
Возле соседнего подъезда на лавочке сидел древний старичок с газетой в руках. Он оказался глуховат, и свой вопрос Орлову пришлось задавать как минимум раза четыре, но зато ответ он получил вполне четкий: дойти до автовокзала, повернуть налево, дальше по прямой примерно с километр.
– А музей?
– А? – Старик приставил согнутую ладонь к уху.
– Музей! – почти крикнул Орлов.
– А музей-то – это совсем рядышком, только в другую сторону. Назад иди, мимо школы, и сразу за школой будет музей.
Александр Иванович решил сперва зайти в музей. Для осуществления задуманного ему необходимо было найти документы по кладбищу, и если их нет в самом музее, то его директор хотя бы подскажет, где их можно поискать.
Он легко нашел здание школы, миновал его и увидел небольшое симпатичное строение с вывеской у входа. «Ну, поглядим, что ты за птица – Евгений Степанович Муромов, волшебник местного разлива», – ехидно подумал Орлов, толкая массивную, покрытую лаком деревянную дверь. После яркого мартовского солнца глаза с трудом привыкали к полумраку, и Александр Иванович услышал голос прежде, чем обрел способность четко видеть.
– Здравствуйте, день добрый, проходите, пожалуйста. Чем могу служить?
К нему быстрыми шагами двигался, вернее, катился упругий колобок.
– Одну минутку, я включу освещение. Когда никого нет, я электричество выключаю в целях экономии.
