Я их всех убил - Флориан Дениссон
Максим скорчился, попытался продышаться, но его бил такой колотун, что передышки не получилось. Ему необходимо было двигаться, чтобы восстановить кровообращение во всем теле.
Он снял куртку и яростно растер руки, плечи, ноги и лицо. Потом немного попрыгал на месте.
Взглядом поискал, где можно спрятаться от дождя, и буквально в нескольких метрах обнаружил укрытие. Подобрал куртку и устремился туда. Закоченевший, разделся почти догола и как мог выжал одежду, а затем с отвращением снова натянул на себя. Осмотрел мобильник и понял, что дело плохо.
Аппарат был вроде бы цел, но очень скоро экран начал мигать. Он успел заметить несколько неотвеченных вызовов от Анри и, прежде чем смартфон окончательно не испустил дух, сумел прочитать сообщение, оставленное дядей:
«Кончай охоту и возвращайся на яхту! Я тут с психиатром, он мне все объяснил…»
29
Вдали молния разорвала небо, а через несколько секунд до Максима донесся раскат грома. Он на миг замер, не отводя глаз от темного экрана мобильника, потом опомнился и прокрутил в голове слова Анри.
Что мог ему сказать Беккер, чего Максим еще не знал?
Он опасался очередной хитрости со стороны психиатра, в желудке опять заворочался ком тревоги, и он поспешил вернуться на мост, к машине.
Когда он вступил на металлическую платформу, ему показалось, что дождь стал чуть слабее, но на горизонте под плотной пеленой темных облаков молния снова царапнула воздух электрическим когтем. Погромыхивало, и горизонт сулил новую бурю.
Дойдя до машины, Максим открыл багажник и распотрошил спортивную сумку. Сменил промокшую одежду на шорты и майку, которые надевал на воскресную пробежку. Наряд был точно не по погоде, зато сухой.
Чувствуя, что больше не выдержит, он забрался внутрь и включил обогрев на максимум. Через несколько секунд дрожь немного унялась.
Ожив, он развернул машину и поехал к пристани.
Сидя на банкетке, Анри все еще беседовал с доктором, который до сих пор был прикован наручниками к радиатору, и поза его выглядела почти забавно.
– Ключи при тебе, чтобы я его отстегнул? – спросил Саже, поворачивая голову к Максиму.
– Они у меня в машине; если ему есть что сказать, пусть сначала выговорится, а там посмотрим, – ледяным тоном ответил племянник.
– Максим, веди себя разумно, – призвал его дядя.
– Говори, Беккер! Я сниму наручники, если твои слова будут того стоить.
Бывший руководитель следственной бригады увидел во взгляде племянника твердую решимость, а ему, как никому другому, было известно, что настаивать в таких случаях бесполезно.
Психиатр попытался выпрямиться и с серьезным лицом заявил:
– Я уже описал в общих чертах всю историю вашему дяде, но, если вам нужна более подробная версия, это займет немало времени, и я не знаю, как…
– Времени у меня полно, – прервал его Максим.
Беккер поморщился, потер правое запястье и снова приступил к изложению:
– Когда ко мне в клинику доставили Кристофа, первое психиатрическое обследование подтвердило диагноз судебных медиков. Параноидальные изменения личности, маниакальные психозы с элементами делирия, биполярное расстройство с чередованием так называемых пассивных фаз и галлюцинаций, ведущих к приступам жестокого насилия. Именно поэтому он нападал с ножом на несчастных прохожих на улице. Он слышал голоса, приказывающие ему избавить человечество от сил зла. Но после нескольких недель у нас в «Сен-Жане» дела пошли не совсем так, как предполагалось. Лечащие врачи и я сам пришли к выводу, что Кристоф чувствителен, очень умен, то фонтанирует идеями, то впадает в поэтическую задумчивость. И тогда я решил испытать на нем экспериментальную методику, которую разрабатывал много лет. Это сочетание гипнотерапии, когнитивной медитации и сеансов ролевых игр в сочетании со строго дозированным и уточняемым в процессе лечения приемом медикаментов. У бедняги не было ни семьи, ни друзей, и его никто не посещал. Опеку над ним осуществляла клиника, что с точки зрения нашего протокола исследования представлялось дополнительным преимуществом и позволило быстро продвигаться… И вдруг через несколько месяцев Кристоф предстал передо мной в образе энергичной молодой женщины, желающей вкусить все прелести жизни. Она просуществовала два дня подряд, потом исчезла. Несколько дней спустя перед нами оказался довольно беспокойный молодой человек, который любил писать стихи и наблюдать в тишине за природой. Он тоже задержался ненадолго… На протяжении последовавших долгих месяцев не было перемен, а Кристоф вел себя крайне агрессивно по отношению к медицинскому персоналу. Нам удавалось купировать его приступы с помощью медикаментов, но стабильную дозировку мы так и не установили… Затем однажды ранним утром я обнаружил совсем другого индивидуума, который оказался истинным гением в математике и наверняка мог сделать научную карьеру в этой области. Вот тогда у меня стала вырисовываться некая схема, и я захотел понять…
– Но о ком ты говоришь? – взревел Максим. – Что это еще за детские сказки?
Он рванулся к психиатру. Чуть заметная улыбочка у того на губах только подлила масла в огонь его гнева.
– Кончай попусту болтать, Беккер, и дай нам что-то конкретное! Кто эти люди? – потребовал ответа жандарм.
– Значит, вы так и не поняли? – спокойно отозвался тот.
Монсо промолчал.
– Все эти личности – это и есть Кристоф Корню!
– Что ты несешь? – выдохнул Максим.
– Нина, Колин, Харл и Иони – они все и есть Кристоф Корню!
В голове у дознавателя заклубился водоворот новой информации; он прищурился, словно стараясь рассмотреть все подробнее. В памяти мгновенно всплывали отдельные детали: тот факт, что Нина оказалась мужчиной, анаграммы; но элементы пазла по-прежнему не складывались.
– В этой истории ничего не вяжется! Разные мобильные телефоны, разные адреса проживания, следы крови в квартирах… Мы точно имеем дело с четырьмя разными людьми!
Беккер покачал головой:
– Послушайте, я не знаю всех подробностей вашего расследования, но то, что вы говорите, идеально совпадает с тем, что я вам рассказал. – Психиатр глубоко вздохнул и продолжил: – Когда я понял, что Кристоф страдает расстройством личности и что внутри одного тела сосуществуют несколько индивидуальностей, мне удалось их идентифицировать. Вырисовывались пять совершенно различных профилей: экстравагантная молодая женщина, страстно увлекающийся современными технологиями подросток, гений математики, художественная натура и, наконец, тот, кто носит имя Кристофа Корню. Четыре первые индивидуальности были совершенно подавлены грузом психиатрических расстройств и паранойи Кристофа. Гипнотерапия позволила мне вытаскивать их на поверхность на несколько часов каждый день, и когда мне удалось установить психологический профиль каждой из личностей, сосуществующих в нем, у меня созрела идея протокола выздоровления… Следовало запрятать нездоровую личность Кристофа Корню в самые глубины его сознания, а для
