Части ее тела - Юлия Александровна Лавряшина
– А голову почему оставил? – поинтересовался Артур.
– Может, пока дошло до головы, он уже очухался. И пришел в ужас. Понял, что ему теперь гнить в тюрьме лет… Сколько бы ему дали?
– Много. Продолжай.
– Тогда он решил покончить с собой. Но боялся передумать, потому привез с собой Динину голову и установил так, чтоб она на него смотрела. И пустил себе пулю в висок.
– Логично, – заключил он. – Знаешь, что меня смущает? Я нигде не заметил белую «Тойоту». Он действительно ездил на таком джипе, это мы уже знаем, но почему его нет у входа?
– Украли? – предположила я.
– С охраняемой территории? – Артур покачал головой. – Тут есть что-то еще…
Было слегка досадно, что он не стал аплодировать ходу моих умозаключений. Мне-то самой они показались безупречными! Но джипа с «кенгурятником» и галогеновыми фарами и впрямь не оказалось ни у входа, ни на территории вообще – я искала его, отправившись бродить, когда приехали криминалисты и оперативники. Я видела, как Овчинников бегом припустил к охране и догадалась: ему нужен номер машины Жуковца, чтобы объявить ее в розыск, где-то же она должна объявиться!
У меня было сейчас одно желание – продышаться, ведь тошнота все еще подступала к горлу, хоть я и уверила Артура, что меня не проймешь такой ерундой, как труп человека и отрезанная голова знакомой мне девушки. Снег на тропинках между выставочными образцами деревьев и безвкусными садовыми скульптурами был безупречно чистым, словно природа и не подозревала, какие ужасы творят люди в ее владениях. Но мне сейчас мерещился саван, наброшенный на землю… Мы все окутаны им, нам не спастись.
Меня тянуло заплакать, и сердце колотилось, как загнанное, но вокруг было слишком много чужих людей, чтобы показывать себя настоящую. Я пыталась уйти от них подальше, минуя заснеженные декоративные прудики, в которых летом, наверное, плавают лилии… Только подумав об этих цветах, я сразу вспомнила, какую зловещую роль они сыграли в уничтожении всей моей семьи. И это уж точно не подняло мне настроение… Я ускорила шаг, пытаясь убежать от майских видений, которые оставались в памяти слишком отчетливыми. Но я уже знала: для этого потребуется целая жизнь.
В такие минуты мне хотелось потерять память, начать свою жизнь с чистого листа, белого, как этот пушистый снег, по которому в выходные, похоже, никто не ходил. Но под невесомой пеленой я заметила сохранившийся след от машины. Похоже, крупной и тяжелой. Я не была уверена, но, похоже, именно такой мог оставить джип Toyota Land Cruiser…
Следя за тем, чтобы не наступить на припорошенную цепочку, я пошла вдоль, то и дело вскидывая голову и пытаясь угадать, куда этот след приведет меня. Впереди маячило мрачноватое строение, похожее на ремонтные боксы в автосервисах, и там действительно оказалась техника – маленькие уборочные машины, специальные жутко шумные штуки, которыми раздувают листья в парках (понятия не имею, как они называются!), бензопилы… Одной из них, скорее всего, и расчленили Динино тело.
Было разумно подъехать на машине поближе, а не тащить тело, оставляя более подозрительный след. Машина остановилась прямо перед открытым боксом. Буквально в метре от того места, где отпечатки шин делали крутой поворот (джип направился назад, когда дело было сделано), были рассыпаны опилки, похоже, целый мешок. Я почти не сомневалась, что с их помощью убийца скрыл следы крови, которой не могло быть много, ведь Дина была уже мертва к тому времени. Но под опилками могли сохраниться кусочки плоти…
Руки у меня дрожали, но я сумела не уронить телефон и позвонила Артуру:
– Ты видел в какую сторону я пошла?
– Еще бы, – отозвался он. – Ты у меня под надзором.
Но я не поддержала его шутливый тон:
– Идите сюда. Только не затопчите отпечатки колес!
Не знаю, зачем я начала давать ему инструкции, наверное, была слишком растеряна. Достаточно было просто упомянуть, что я увидела кровь, и Артур уж сам сообразил бы, как им вести себя. Но я не очень хорошо соображала в эти минуты.
К счастью, Логов сохранил ясность мысли и притащил с собой двух криминалистов, один из которых тут же принялся колдовать над отпечатками шин – фотографировать их, измерять. И даже подцепил пробиркой снег со следа джипа и упаковал в специальный пакетик.
А другой вместе с Логовым подошел ко мне, и я указала на бензопилы и кучу опилок:
– Мне кажется, здесь он ее и расчленил…
– Молодец, – похвалил Артур. – Ты сэкономила нам кучу времени.
В тот момент я даже не поняла, что он просто подбодрил меня, ведь любой из сотрудников этой «Муравы» мог бы привести их к этому сараю с инвентарем. Но видя мою перекошенную физиономию, Логов прибегнул к спасительной силе добрых слов, и у него получилось – я почувствовала, как спазм отпустил наконец мое горло.
А он хлопнул криминалиста по плечу:
– Ваш выход, ребята. Пойду Коршуна перехвачу, а то улетит. За ним глаз да глаз!
При Никите Ивашине он старался не произносить таких фразочек с намеками на его увечье даже в шутку. При всей своей чудовищной занятости, Логов ухитрялся оставаться отзывчивым и щепетильным человеком.
Взяв под руку, он повел меня назад, тихо выспрашивая на ходу:
– Ты как сюда забрела? Все-таки не очень себя чувствуешь, да?
Но мне не хотелось перетягивать его внимание на себя, и я опять заверила, что со мной все в порядке.
– Только я все равно не хочу видеть, что там под опилками…
– Думаешь, я хочу? – откликнулся он серьезно. – Но иногда приходится.
Полковник Разумовский, которого я нечасто видела на месте преступления, уже поджидал Артура и принялся выговаривать ему:
– Что тебя опять не устраивает? Я же вижу. А дело-то ясное, как божий день. Тело девушки собрали…
– Верхняя часть торса еще не обнаружена, – буркнул Артур.
– Найдется. Убийца свою вину фактически признал – пулей подписал чистосердечное…
– Машины нет на месте.
Маленький Разумовский надулся, как мышь на крупу, – так, помнится, говорила моя дмитровская бабушка. Наверное, она и сейчас так же говорит, мы больше не общаемся…
– Ну, мало ли! Бросил поодаль. Прогуляться решил, освежиться. Вот и проветрил голову.
– Голову! – подхватил Логов. – Голову жертвы он нес в руках?
– И что в этом странного? Не в руках, конечно,
