Вячеслав Килеса - Детективное агенство «Аргус» [сборник]
Меня начали спрашивать о каких — то людях, событиях, угрожать, уговаривать. Я молчал.
— Что ж, — заключил голос невидимого собеседника. — Жаль расставаться навсегда с мужественным врагом, но другой вариант вы отвергли сами. Прощайте!
Я услышал свист и почувствовал удар в левую руку: в нее впилось нечто длинное, белое, похожее на толстую иглу.
— Пуля с нервно — паралитическим ядом, — понял я. — Об особенности моей левой руки они не подозревают.
Я громко застонал, закрыл глаза и повис на цепях, имитируя наступление паралича. Как я и предполагал, через несколько минут меня освободили от цепей и, закутав в прорезиненную ткань, куда — то понесли. Судя по репликам, меня собирались под видом несчастного случая оросить в текущую вблизи Ариона реку, чему я решил не препятствовать.
Вскоре меня засунули в багажник машины и повезли. Минут через двадцать машина остановилась: меня вытащили из багажника и, пронеся несколько шагов, положили на настил деревянного моста. Я слышал плеск реки; чувствовалось дуновение ветра.
Бандиты возились с ограждением: причиной моей смерти должна была явиться непрочность мостовых перил, на которые я якобы облокотился перед падением в воду. Я лежал, прислушиваясь к их разговору, и думал, не пора ли мне «оживать». Я сумел бы нейтрализовать свою «похоронную команду», однако побег вызвал бы такую мгновенную и массированную атаку бандитской организации, что мне или пришлось бы немедленно уехать из Ариона, или продолжать поиск, подвергаясь ежесекундной опасности — и это теперь, когда многое прояснилось и оформилось планом действий! Поэтому, решил я, придется пойти на риск, чтобы стать для бандитов мертвым, выигрывая время и свободу поведения.
Бандиты закончили работу. Наступил самый опасный момент: не захотят ли они добавить в меня порцию яда за пределы левой руки, после чего я уж точно окажусь утопленником?! К счастью, судьба меня пощадила: убежденные в моем параличе, бандиты положили меня на затрещавшие перила, толкнули — и я вместе с куском ограждения рухнул в реку, счастливый, что перила упали до, а не после меня.
Некоторое время я плыл под водой, держа направление к берегу; осторожно вынырнул, оглянулся: на мосту никого не было. Темнота расстилалась густым покровом; я держался на поверхности реки, несущей меня прочь от города, и вслушивался в тишину. Возле моста заурчал, постепенно удаляясь, звук мотора: бандиты наконец уехали. Я подплыл к берегу и выбрался на землю.
До города было недалеко: я шел к замку и через полчаса был в помещении башни. Найдя герб де Эмервилей, я открыл потайную дверь и нырнул в знакомый проход. В нише лежали принесенные утром надувной матрац, одеяло, фонарик, еда и одежда. Не предвидя ночного происшествия, я понимал, что из гостиницы, ввиду ее опасности, придется скрыться и готовился к этому заранее, — и теперь был рад своей предусмотрительности.
Переодевшись, я разложил матрац и уснул, надеясь, что привидения замка, если они существуют, оставят меня в покое. Заставив себя проснуться на рассвете, я позавтракал, потайным ходом прошел в парк и уселся на скамейку, готовясь к разговору с Фоссом — в том жестком варианте, который советовал Синх.
Фосс появился не скоро. Я ожидал, что он хотя бы вскользь упомянет о вчерашнем наезде на меня и объяснит свое исчезновение, но Фосс принялся жаловаться на бессонницу, на кошмарные сны, мучающие его на рассвете.
— Между прочим, — заметил он, — мне в эту ночь приснилось, что вы мертвы.
— И вы пришли с надеждой в этом убедиться, — холодно произнес я. — Сочувствую вашему огорчению и посему сообщаю: завтра уезжаю, поскольку осмотрел в Арионе все интересное — за исключением вашего дома.
— Да?! — вздрогнул Фосс, с беспокойством глядя на меня. — Вы считаете, что в моем доме есть нечто, интересное для вас?
— Уверен, — подчеркнул я, не спуская глаз с Фосса, внезапно обмякшего и постаревшего.
— Возможно, вы правы, — задумчиво сказал Фосс. — Согласен: сегодня вечером я устрою вам экскурсию по своему дому. Жду вас в двадцать часов.
Фосс встал, попрощался и ушел, оставив меня думать над тем, что Фосс слишком легко уступил и не собирается ли он закончить экскурсию моими похоронами?..
Сделав вылазку в магазин, я провел остаток дня в замковом убежище, отдыхая и готовясь к вечеру.
Дом Фосса окружал высокий глухой забор, ворота были оббиты листовым железом. Ровно в двадцать часов я нажал кнопку переговорного устройства, расположенного на калитке, и назвал себя. Калитка распахнулась; я прошел по кирпичной дорожке к дому. В глубине двора стояли два сарая, остальную площадь занимал небольшой сад и огород. Двухэтажное здание высилось, словно средневековая крепость: на окнах я увидел металлические решетки; входная дверь, как и ворота, была оббита листовым железом.
Дверь открыла пожилая женщина; я поздоровался, она молча кивнула и показал рукой, чтобы я следовал за ней. Я понял, что передо мной — немая экономка Фосса.
Меня привели в обширную комнату на первом этаже, служившую, судя по накрытому столу, столовой. Сидевший в огромном кресле Фосс хмуро приветствовал меня и предложил располагаться; я выбрал место напротив него. Экономка принесла отбивные; Фосс наполнил бокалы, мы выпили и принялись за еду. Фосс был немногословен; я не препятствовал его размышлениям.
— Между прочим, — выпив второй бокал, Фосс повеселел, — в гостинице рассказывают, что вы утонули.
— А тело нашли? — дегустируя «Наполеон», спросил я.
— Пока нет, — Фосс посмотрел на меня с таким нехорошим интересом, что мне стало жутко. — Но ищут. По слухам, госпожа Мюре очень огорчена вашей гибелью.
— Что ж, бывают милосердные женщины, — заметил я. — Смерть мужа она переживала не менее сильно?
— Наверное, — ухмыльнулся Фосс. — Он утонул, — как и вы, — и, хотя все уверены, что утонуть ему помогли, полиция ничего доказать не смогла.
— Ох, эта полиция! — покачал я головой. — Она заботится только о тех, кто успел позаботиться о себе сам. Как вы, например.
— Откуда такие мысли? — удивился Фосс.
— Решетки на окнах, железо на дверях… — пояснил я.
— А, это… Не знаю, вам виднее, — холодно проговорил Фосс и спросил, — дом будете смотреть?
— Да! — твердо сказал я.
Мы поднялись; Фосс шел впереди, показывая мне кухню, биллиардную, библиотеку, гостиную. Комнаты были недурно обставлены, подбор книг в библиотеке свидетельствовал о хорошем вкусе. Однако меня не покидало ощущение, что атмосфера дома пропитана страхом, ожиданием какой — то угрозы.
— Мой кабинет, — объяснил Фосс, вводя меня в угловую комнату второго этажа. — Я настолько привык к нему, что обычно здесь и ночую.
Как и везде, широкое окно комнаты было заделано решеткой; вплотную к окну примыкал письменный стол, заваленный книгами и рукописями. В левом углу стоял громадный металлическии сейф с выбитым на дверце гербом де Эмервилей, в правом разместился вместительный диван с прибитым над ним ковром — и именно к ковру постоянно возвращался мой взор: на нем висела на вделанных в стену цепях высохшая человеческая рука.
— И что вы скажете? — напряженно сказал Фосс, перехватив мой взгляд.
Равнодушно пожав плечами, я с безразличным видом показал на руку: «Это муляж?»
Несколько секунд Фосс молча, удивленно рассматривал меня; потом в его глазах вспыхнула радость: «Нет, рука настоящая. Она принадлежала графу Эгмонту, последнему представителю рода де Эмервилей: я отрубил ее в страшной схватке, случившейся между нами ровно десять лет назад».
Фосс разговорился; он смотрел на меня без прежнего недоверия, почти дружелюбно: «Это случилось в полночь, на берегу моря: я стрелял, но ему удалось отвести пулю. Но Эгмонт не знал, что я владею магией и гипнозом — это его и погубило. Я тоже был сильно ранен и упал, потеряв сознание Мои друг, нашедший меня под утро, позже рассказал, что я лежал на песке один, сжимая пальцами отрубленную руку де Эмервиля: вокруг никого не было. Скорее всего, тело Эгмонта унес прилив — оно находилось у самой кромки волн. Я долго оолел, после выздоровления скитался, пока не купил этот дом. Вот только рука… Закопать или выбросить, то есть отпустить ее от себя, я не мог из — за непредсказуемости последствий, а уничтожить — боюсь: по родовой легенде де Эмервилей, в 16 веке казненный граф Гоше пришел за отрубленной у него рукой из преисподней и, не найдя ее, убил палача, — тогда, кстати и появился их герб: рука, разрывающая сковавшие ее цепи».
Фосс ткнул пальцем на дверцу сейфа.
— Удивительная история! — промолвил я. — Только непонятно, из — за чего началась у вас вражда с де Эмервилем.
Фосс заколебался, потом с извиняющей усмешкой проговорил: «У меня сегодня — как исповедальный вечер: все рассказываю, словно кто — то за язык дергает… Я охотился за сейфом, где хранился архив де Эмервилей — в том числе и рукопись Сен — Жермена, изгнанного в свое время из семейства де Эмервилей за разглашение родовых тайн. Однако выяснилось, что до архива можно добраться только через труп владельца. Около года я шел по следу графа, пока мои люди не отыскали его и не выманили на берег моря. Там, при блеске звезд, я увидел его в первый и последний раз…».
