Леонид Мендельсон - Пятый угол
«Доводы комиссара выглядят весьма убедительно, — рассуждал он. — Выбора в этой ситуации нет, и ничего не остается, как следовать за ним. Но напрашивается немаловажный вопрос: с какой это стати сэр Шоу воспылал к нему такой симпатией и опекает как самого близкого человека?»
Задумавшись, Наум не заметил, как дождь перешел в мокрый снег; дворники работали в ритме аллегро, отметая в стороны падающее с неба месиво.
- Я признателен вам, комиссар, за заботу и внимание. Но это так неожиданно, что вызывает естественный вопрос — почему?
- Если бы вы его не задали, я был бы очень удивлен. На то имеется несколько причин. Как я уже сказал, вы не совершили противозаконных действий, и моя совесть чиста. Во-вторых, вы родственник и гость уважаемой мной семьи, и, особенно, покойного мистера Вольского. Существует и меркантильный довод: люди из упомянутой всесильной организации неоднократно становились поперек моей дороги, короче — утирали мне нос, так что, если вы благополучно улетите домой, это будет моим маленьким отмщением и компенсацией. Но это еще не все. Для меня весьма важно ваше доверие, а если вы убедитесь, что я вам не враг, и мы сможем поговорить откровенно, то это и будет мне награда за старания.
На придорожном плакате, стрелками указывающем направление на аэропорт, через налипший слой мокрого снега проглядывал знак — 5 км.
- Не знаком с силой и методами работы английских спецслужб, но если они сравнимы с советскими, я вам не завидую, комиссар.
- Если откровенно, мистер Вольский, вряд ли у меня хватило бы мужества и желания соревноваться с этой организацией в прежние времена — ждало бы меня, в лучшем случае, понижение в должности или отставка. А сегодня я без пяти минут пенсионер, и могу себе позволить поступить в соответствии с совестью.
Вдали мелькнули огни аэровокзала, но комиссар взял направление в другую сторону.
- Мистер Вольский, во избежание неожиданностей нам с вами желательно скоротать время в другом месте.
ГЛАВА 14
В машине было достаточно прохладно; Наума начинало знобить, хотелось чего-нибудь поесть, выпить чашку горячего чая или кофе. Он посмотрел на комиссара и подумал, что тому, больному, еще хуже.
- Если я когда-нибудь еще приеду в Англию, ваша супруга вряд ли захочет со мной встретиться.
- Это почему же? — осипшим голосом спросил Шоу, уверенно ведущий машину по каким-то узким и плохо освещенным улочкам.
- Таково будет наказание мне за то, что вместо теплой постели с горячим молоком вы рискуете усугубить свою простуду.
- Я не сдам вас.
Через пару минут машина остановилась в темном переулке.
- Мы рядом с аэровокзалом, но не на виду. До вашего отлета еще есть время и, если не возражаете, проведем его в беседе.
И, не дожидаясь ответной реакции, продолжил:
- Согласитесь, вам не безразличен результат расследований и вердикт Скотленд-Ярда.
- Безусловно, комиссар.
- Готов поделиться информацией, но ставлю свое условие: вы будете столь же откровенны и дополните мое досье некоторыми фактами. Особенно меня интересует один, и, если я получу на него ответ, дело можно будет считать законченным.
- Не уверен, что смогу оправдать ваши надежды на мою осведомленность, но буду стараться.
- Мне важно услышать от вас обещание быть откровенным до конца, иначе бессмысленно даже начинать.
- Согласен, — после некоторого колебания ответил Наум. — Но почему вы уверены, что я обладаю более обширной информацией?
- По нескольким причинам. Вы видели ситуацию изнутри, можете связать и сопоставить разрозненные факты, при этом ваша логика свободна от стандартов и штампов, коими так богаты мы, профессионалы. Кроме того, простите за откровенность, вы постоянно крутились у нас под ногами, путая все карты. Хотите пример? Пожалуйста. В известной вам шахматной доске нами было обнаружено исчезнувшее завещание; вы получили этот замечательный комплект, а мы, точнее сержант Уорбик, надеялся прихватить и основательно потрясти того, кто попытается завладеть им. Но вы проявили недюжинные способности частного детектива, и добыча в лице Джона досталась вам. Я не сомневаюсь, что вы преуспели в разговоре или, если хотите, — допросе, и теперь желательно поделиться с нами, соавторами идеи, информацией.
- Зная, что документ в шахматной доске, вы, тем не менее, пытали меня о тайниках на вилле? По вашему замыслу я должен был передать дезинформацию потенциальному грабителю?
- А вы сделали это? Нет? Сейчас это уже не важно. Сознаюсь, мне стоило больших трудов сдержать пыл сержанта, рвущегося «выпотрошить» Джона. Почему не использовал этот шанс? Мне знаком такой тип старого слуги: если не найти подход, никакая угроза не заставит его раскрыться. Уверен, вам это удалось.
- Почему?
- На это есть две причины. Первая — вы не представитель закона и не стукач, и не побежите выкладывать все на стол комиссару. А вторая, не менее важная — вы обладали рычагом в виде одного или нескольких фактов. Так что, мистер Вольский, начнем?
Наум утвердительно кивнул головой.
- Хорошо. Итак, покойный Моррисон в сопровождении мистера Бена вышел из дома, сел в машину, выехал за ворота и, вероятнее всего, повернул в сторону Оксфорда. Через некоторое время его машина вновь оказалась перед въездом на виллу в нескольких метрах от ворот, но уже по направлению в противоположную сторону. Это — известные факты, а теперь вопрос: что заставило его проделать этот путь, точнее — кто? Вам известно?
Наум медлил с ответом, пытаясь оценить возможные последствия своего откровения.
— А почему вы решили, что покойный повернул машину в сторону Оксфорда, а не в противоположную? — полюбопытствовал Наум.
- Имеется несколько аргументов в пользу сложившейся версии: позднее время для визитов и мало приятная погода, слишком кроткий характер Моррисона для дальнего путешествия в этих условиях, но, главное, его машина была обнаружена в двадцати метрах до въезда на виллу со стороны Оксфорда. Кроме того, все возможные варианты, куда бы мог направиться нотариус в этот воскресный вечер, были проверены сержантом Уорбиком; никто не ждал его в гости. Так как же мой вопрос, мистер Вольский?
- Поймите меня правильно, комиссар. Если я нанесу вред Семье — до конца дней моих предстоит мне нести крест по Via Delorosa.[4]
— Понимаю, но вы все преувеличиваете. Хорошо. Я расскажу свою версию, а вы подтвердите или опровергните ее.
Как вы правильно заметили, версия о завещании, как основной причине трагедии, является главной, если не единственной. Наша задача, моя и сержантов, после отсева фактов постороннего вмешательства, оказалась не столь сложна: выделить из всех присутствующих тех, кто, во-первых, мог знать о внесении изменений в завещание, во-вторых, обладающих достаточно весомым юридическим правом для обсуждения его содержания с нотариусом, и, в-третьих, не имеющих убедительного алиби на момент преступления.
Их оказалось двое — мистер Бен и миссис Мерин. Мистер Бен провожал нотариуса до выезда из ворот виллы и при желании мог договориться по всем вопросам; он вскоре вернулся в дом и, по показаниям свидетелей, позже не выходил на улицу. Остается миссис; у нее слабое алиби, потому что в это время совершала свой вечерний моцион. Вполне вероятно, она предполагала поговорить с Моррисоном до его выезда, но помешал мистер Бен.
Тогда Джон, через калитку в заднем дворе вышел на трассу, остановил машину нотариуса и попросил вернуться к главным воротам. До этого момента мои рассуждения верны?
- Да, комиссар.
- А вы не задавались вопросом, почему она прибегла к такому сложному сценарию, а не сама, лично, вышла на трассу через калитку?
Наум недоуменно пожал плечами.
- Потому что из окон второго этажа это место хорошо просматривается и, несмотря на темноту, опасалась быть замеченной, например, в свете фар машины. Там же, за несколько метров от главных ворот, где обнаружена машина Моррисона, высокие деревья закрывают перспективу на виллу. Итак, что же хотела миссис от нотариуса? Естественное предположение — интерес к новому варианту завещания.
Заверещал радиотелефон, и абонент доложил:
- Сэр, все в порядке.
- Спасибо, — лаконично ответил комиссар.
- Не о моем ли багаже вы получили сообщение?
- Верно, вы догадливы. Ваши вещи досмотрены в присутствии сержанта Уорбика. Как вы слышали — все в порядке; надеюсь, оформлены и все документы. На чем мы остановились. Да, на теме беседы, если этим термином можно определить последние слова в жизни человека. Вам что-нибудь конкретное известно, мистер Вольский?
- Нет, комиссар. Джон лишь предполагает причину: Давид не скрывал своего намерения относительно моей семьи, но не обсуждал с супругой конкретный вариант изменений в завещании.
