Дональд Гамильтон - Сеятели смерти. Задание — Токио

Флажок еле слышно щелкнул.

— Бум-бум! — послышался густой бас. — Вы убиты, товарищ Каджун.

— Не совсем, — Даррелл не шелохнулся. — Выходите, полковник Сколь.

— Откуда вы узнали, товарищ американец…

— Я вам не товарищ, Цезарь.

— Я принял все меры предосторожности. Как вы догадались…

— Я унюхал запах вашей сигары. И водочный перегар. — В голосе Даррелла слышалась скрытая угроза.

— Я здесь не курил. И уж тем более — не пил.

— Вы дышали. Да и одежда пропиталась. Не двигайтесь, Цезарь!

Послышался раскатистый смех, а за ним сочное русское ругательство.

— Да, вы в своем деле дока. Молодец. Я всегда это говорил.

Даррелл сказал:

— А мне казалось, что в нашу последнюю встречу, в Марокко, я оставил вас добираться домой пешком из центра Сахары.

— Да, было такое дело, мой друг. Ничего… нашлись добрые люди, подбросили меня до ближайшего селения.

Признаюсь, мне пришлось довольно тяжело без воды, и какое-то время я даже не считал вас своим лучшим другом. Ха-ха! Впрочем, зной Сахары не идет ни в какое сравнение с той баней, которую мне устроили в родимом КГБ.

— Вы ее заслужили, — сухо заметил Даррелл, зажигая свет в спальне.

Полковник московского КГБ Цезарь Иванович Сколь, как огромный медведь, распростерся на соломенном татами, лежавшем на полу спальни. Круглолицая служанка Даррелла перед уходом взбила постель, затопила хибати и приготовила чай. Сколь расположился на постели Даррелла, как у себя дома, и даже отведал чаю. Держа в огромной лапище бутылку сакэ — японской водки, — он направлял ее на Даррелла, словно огнестрельное оружие. При этом довольно ухмылялся. Во рту полковника поблескивали два стальных зуба. Перебитый нос имел красноватый оттенок. Сколь считался одним из самых искусных агентов зловещего КГБ, располагавшегося в доме номер два на площади Дзержинского в Москве. Седеющие волосы были подстрижены так коротко, что массивная голова полковника, походила на бильярдный шар.

— Рад вас видеть, Каджун, — жизнерадостно осклабился он, сверкнув стальными зубами.

С силой шлепнув бутылкой сакэ о пол, он спросил, глядя на пистолет, застывший в руке Даррелла:

— Надеюсь, мы по-прежнему друзья?

— Нет, — покачал головой Даррелл. — В последний раз, когда мы дружили с вами и с майором Чу-Ли из Черного дома, майор получил пулю в затылок, а я лишь чудом избежал такой же участи.

Сколь гоготнул.

— Это диктовалось необходимостью… потом, разве можно доверять китайцу?

— Цезарь, вы ведь вломились ко мне вовсе не для того, чтобы потрепаться. — Вид у Даррелла по-прежнему был угрожающий. — Мы оба профессионалы и отлично понимаем друг друга. Откровенно говоря, я надеялся, что мы никогда больше не встретимся.

— Мы с вами живем в опасном и темном мире, американец. Порой он кажется слишком тесным для нас двоих — не так ли? Но сейчас, мой друг, дела обстоят так, что мы должны снова поработать в одной упряжке.

— Мы никогда не работали в одной упряжке.

Сколь развел руками.

— Но на сей раз…

Даррелл убрал пистолет. На лице Сколя не отразилось ни облегчения, ни разочарования. Глаза у него были серые и холодные как сталь. Его огромное тело было крепким как железо, и, несмотря на размеры, он мог двигаться с быстротой гремучей змеи и был куда опаснее медведя, которого так напоминал. Откупорив зубами бутылку сакэ, Сколь вынул пробку и доверху наполнил две чайные чашки.

— За ваше здоровье, Каджун, — сказал он. — Надеюсь, к вам не прицепится никакая зараза.

— Вы так печетесь о моем здоровье, полковник?

— Я знаю, что вы мастер по рукопашному бою, стрельбе, метанию ножей, подрывным операциям. Вы говорите на двенадцати языках, с одинаковой легкостью подменяете дипломата или пирата и обладаете феноменальной памятью. Вы способны покорять горные пики, пересекать пустыни и выживать в джунглях, но… — Сколь приумолк, оскалив крупные зубы. Потом спросил: — Но есть ли у вас иммунитет к крохотным мик-робчикам?

На лице Даррелла не дрогнул ни один мускул.

— В такой же степени, как у всех остальных, — сказал он.

Повернувшись к русскому спиной, он подошел к стенному шкафу, открыл дверь и достал чемодан.

Сколь следил за ним, неподвижно сидя на соломенном мате. Осушив свою чашку, он взял чашку Даррелла и позвал:

— Идите и выпейте со мной. То, с чем нам предстоит столкнуться, даже вам не по зубам. В конце концов, мы всего лишь обычные люди.

— Я занят.

Даррелл достал из чемодана запасную обойму с патронами для своего пистолета, складной нож с длинным выбрасывающимся лезвием, две термитные бомбы, дымовую шашку, темный свитер и черные кроссовки.

— Никакое оружие не поможет вам против «Перл-Ку», мой друг, — сказал Сколь.

Даррелл глубоко вздохнул.

— Что вам известно про «Перл-Ку»? — спросил он.

— Не более того, что знаете вы.

— У вас, похоже, хорошие перехватчики, — покачал головой Даррелл.

— Я тоже работаю, не щадя себя, как и вы, — сказал Сколь. — Подслушивать, конечно, скучно — это занятие требует поистине адского терпения. Но что остается делать? Я не какой-нибудь супермен, вроде вашего знаменитого Джеймса Бонда. Когда меня бьют, мне больно. Как и вам. Кстати говоря, после того, как вы оставили меня умирать в Сахаре, я едва не переметнулся на вашу сторону. В Москве будущего для меня не было — если не считать десяти лет заключения в тюрьме строгого режима. В самом худшем случае меня могли даже расстрелять за «измену Родине»— так у нас относятся к неудачникам. Да, дорогой мой Каджун, вы поставили меня в чертовски затруднительное положение. Я искренне восхищаюсь вами.

— Как вам удалось выкарабкаться?

Сколь пожал плечами.

— Выжил как-то. Во времена Сталина— чтоб ему пусто было — меня бы расстреляли. В наши дни умный человек может выкрутиться. Мне удалось убедить наших дуболомов, что мой провал вовсе не провал, а хитроумный маневр, имевший целью не допустить осложнений отношений между нашими странами. Надеюсь, что вы не станете меня упрекать, но мне пришлось присвоить кое-что из ваших достижений в той памятной операции. Что касается событий в Хатасиме… — Сколь махнул здоровенной лапищей. — Да, знаю, что там разразилась настоящая чума. Мне как воздух необходимы более подробные сведения. Москва настырно требует отчета. Там хотят как можно больше знать про «чудовищную, варварскую, бесчеловечную ошибку поджигателей войны», этих зловредных империалистов из секции ХБО… — Сколь запрокинул голову и заржал. — Если это, конечно, и в самом деле была ошибка. Или это неудавшийся эксперимент?

— Это не наш вирус, — сказал Даррелл.

От неожиданности Сколь громко рыгнул.

— Что? — спросил он, выпучив глаза.

— Мы считаем, что это может быть ваша диверсия.

— О нет, — фыркнул Сколь.

— Или китайская, — спокойно продолжил Даррелл.

— Что?

— Черный дом тоже проявляет горячий интерес к событиям в Хатасиме, — пояснил Даррелл. — Ребята из «Павлина». Не дрожите, Цезарь. Возможно, они просто упражняются, прежде чем опробовать этот вирус на вашей границе с Монголией, где ваши собратья по построению светлого будущего постоянно гадят друг другу. Как бы то ни было, Черный дом уже тут как тут.

Сколь смачно выругался по-русски и залпом осушил вторую чашку сакэ. Даррелл вспомнил про Лиз Прюитт, которая ждала его, сидя в машине. Было уже почти четыре часа утра. Город словно вымер. Дождь почти кончился. Цезарь Сколь скорчил недовольную гримасу.

— Товарищ Каджун, давайте не будем водить друг друга за нос. Дело приняло слишком серьезный оборот. От меня пока требуется одно: заполучить подробные сведения о том, что случилось в Хатасиме. Вообразите себе, каким приятным сюрпризом стало для меня известие, что вы возглавляете здесь секцию «К». Это повышение? Нет, конечно, нет, сказал я себе. Ведь мой друг Даррелл терпеть не может бумажную работу. Он, как и я, предпочитает действовать. Тогда почему он здесь? Потому что его правительство чувствует свою вину и пытается замести следы. Так?

— У вас тоже есть свой «Перл-Ку».

— Не уверен, — помотал головой Сколь.

— У вас ведь есть свои лаборатории, разрабатывающие ХБО?

— Это не мое дело, — отрубил Сколь.

— Нет— ваше и мое, — возразил Даррелл. — В таком деле сторонних наблюдателей быть не может.

Сколь встал. На фоне приземистой японской мебели он казался настоящим великаном. Взмахнув бутылкой сакэ, он прищурился и спросил:

— Откуда мне знать, что известно Москве? Это не моя епархия. Вы считаете, что ваше общество открытое, а наше — нет. А известно ли вам, что творится за стенами Пентагона? Если — да, то ваша вина в случившемся здесь куда больше, чем моя.