Валерия Вербинина - Английский экспромт Амалии
Этель Стерлинг была арестована. Ей должны были предъявить как минимум обвинение в убийстве Сэмюэля Рейли, но вызванные Арчи доктора подтвердили, что она психически невменяема, и ее поместили в лечебницу доктора Баттла – ту самую, куда небезызвестный Уивертон хотел упрятать Амалию.
Больше всех о поступке Этель Стерлинг сокрушалась Мэри Невилл. Мало того, что ее дорогая родственница оказалась замешана в ужасных происшествиях, она вдобавок вышла замуж втайне от всех, и за кого – за брата Мэри!
– Брюс, как ты мог! Поверь, я ничего не имела против Этель, но неужели ты не мог сказать мне? Я хотя бы приглядела за ней, а теперь что?
– Послушай, Мэри, но ты же была с ней вместе двадцать четыре часа в сутки и ничего не заметила. И я тоже не заметил! Я и понятия не имел, что она решила убрать с дороги Арчи, чтобы я стал герцогом, а она – герцогиней. По-моему, Арчи прав, что отправил ее в лечебницу.
– Как ты можешь так говорить, Брюс! Ведь это же твоя жена!
– Мэри, если бы я мог начать все заново, то, поверь, никогда бы на ней не женился. Арчи был прав: надо было мне найти кого-то более подходящего.
Лорду и леди Эмбер не было вообще предъявлено никаких обвинений. Их некрасивую роль в происшедшем попросту замяли, и по чистому совпадению вскоре после этого Беатриса и Стивен отправились в кругосветное путешествие.
Итак, еще одно дело Амалии было с успехом завершено. Что же касается предыдущих смертей в семье Олдкаслов, то после свидетельства доктора Арлингтона Амалия окончательно убедилась в том, что в них нет ничего необъяснимого, и с легким сердцем перестала о них думать, тем более что у нее появились другие заботы. Сначала надо было выпроводить великого князя, проследив за тем, чтобы он ненароком не прикончил Арчи. Впрочем, князь и Арчи после сидения в погребе сделались лучшими друзьями. Они пару раз даже выпивали вместе, и как-то Амалии довелось своими ушами услышать следующий диалог:
– Отдай мне Амалию, Арчи! На кой она тебе сдалась?
– А тебе? – заплетающимся языком возражал герцог Олдкасл.
– А мне она очень нужна! Дозарезу!
– Очень? Ну так слушай, князь: я тебя уважаю, но Амалию не отдам!
– Почему?
– Да потому, что она моя жена, ха-ха!
И оба затянули нестройным дуэтом какую-то песню, повергая в тоску и ужас лягушек в знаменитом пруду Утопленницы неподалеку.
– Франсуа, – спросила Амалия в некотором недоумении, – это ваших рук дело?
– Я тут совершенно ни при чем. Это все водка, мадам!
Наконец с большим трудом Амалии удалось уговорить князя уехать в Лондон и ждать ее там. Она знала: Арчи уже получил грозное письмо от королевы Виктории и, стало быть, расторжение их брака не за горами.
В понедельник Амалия собрала вещи. Им с Арчи предстояла поездка в столицу, после которой Амалия рассчитывала наконец вернуться домой.
– Вы уезжаете, мадам? – почтительно осведомился Роджерс.
– Да, друг мой, уезжаю.
И, к удивлению старого дворецкого, Амалия обняла его и расцеловала в обе щеки, добавив:
– Как следует присматривайте за Арчи, хорошо?
Чуть позже к Амалии заглянул лакей Скрэмблз. Он выглядел очень смущенным.
– Нет, тут их не может быть… – пробормотал он себе под нос.
– В чем дело, Скрэмблз?
– Ах, миледи, вы даже не поверите! Пропали три золотые ложки из буфета. Мы прямо с ног сбились, не знаем, где искать!
В отличие от лакея, Амалия отлично знала, где следует искать пропажу, и поэтому отправилась прямиком к Франсуа.
– Ну?
– Что, мадам?
– Где ложки, прохвост?
– Какие ложки?
– Сам знаешь!
– Нет, не знаю!
– Франсуа!
– Но, мадам, посудите: должен же я иметь хоть какой-то сувенир о моем пребывании в Англии!
– Франсуа, или ты возвращаешь ложки на место, или я бросаю тебя здесь!
Угроза возымела действие, и в тот же день недостающие ложки были обнаружены в ящике с бельем. Каким образом они туда попали – для прислуги замка навсегда осталось загадкой.
Амалия попрощалась с горничными, садовником, конюхом Бертоном и Билли Холлом и каждому из них дала на память по золотой монете. Маленький Билли не выдержал и разрыдался.
– Но ведь вы не навсегда уезжаете, миледи? Вы еще вернетесь?
– Кто знает, Билли! Может, и вернусь.
Наконец настал час отъезда. Амалия, сидя перед зеркалом, поправляла шляпу, а Франсуа, согнувшись в три погибели, таскал ее чемоданы. В дверь коротко постучали.
– Войдите! – крикнула Амалия, бросив на себя последний взгляд в зеркало. Царапины уже зажили, и она была хороша, как никогда.
На пороге возник Арчи.
– А, это вы! – весело промолвила Амалия. – Заходите.
Арчи вошел, пряча одну руку за спиной. Амалия поднялась с места.
– Дорогой Арчи, – сказала она, поправляя узел его галстука, который показался ей немного небрежно повязанным, – я надеюсь, несмотря на все, что произошло, вы на меня не в претензии.
– О, что вы! Конечно же, нет!
– Со своей стороны, – продолжала Амалия, – должна вам сказать: мне было необыкновенно приятно познакомиться с вами и быть вашей женой.
Арчи порозовел, как омар в кардинальской мантии.
– О, что вы… – забормотал он. – Я… и мне… то есть…
Он собрался с духом и вытянул вперед руку, которую прятал за спиной.
– Я надеюсь, вам будет приятно… В память обо мне… Я хотел бы, чтобы это осталось у вас.
На его ладони трепетным светом переливался необыкновенный сиреневый камень.
Амалия поглядела на это великолепное произведение матери-природы, легонько вздохнула и согнула пальцы Арчи.
– Нет, Арчи. Я не могу. Это слишком дорогой подарок.
– Но, Амалия…
Только что вошедший Франсуа громко кашлянул. Он все еще дулся на Амалию – не мог забыть, как она лишила его вожделенных золотых ложек.
– Карета подана, мадам! – объявил он.
– Я не могу, Арчи, – повторила Амалия мягко. – Подарите его Эмили, она будет рада.
Она поцеловала его в щеку, едва коснувшись губами, и проследовала к двери.
– Вы идете? – спросила Амалия, обернувшись.
В Лондоне был туман – или, возможно, в тумане был Лондон, кто знает? Биг-Бен как раз просипел три часа пополудни во вторник, когда герцогу и герцогине Олдкасл, томившимся в приемной, доложили, что королева ждет их.
С их последней встречи Виктория, казалось, еще больше обрюзгла. Дорогие серьги покачивались в ее мясистых ушах, седые волосы были гладко зачесаны под белый чепец. Нос заострился, как клюв хищной птицы. Кроме королевы, в комнате находился также архиепископ Кентерберийский Бэзил Сазерленд, имевший вид человека, только что узнавшего, что у него две язвы желудка, а не одна.
– А, Арчи! Пойди-ка сюда! И вы тоже, моя милая!
Битых четверть часа королева распекала Арчи, а он стоял, потупив голову, и молча слушал весь царственный бред, который на него изливала безобразная старуха. Она уже знала от Сеймура все подробности скандальной женитьбы герцога, но единственное, чего ей не осмелились открыть, – это род занятий Амалии, посему королева утвердилась в мысли, что ее племянник попался на удочку обыкновенной авантюристки, охотницы за чужими состояниями.
– Арчи, я понимаю, ты был в затруднении, но хоть мне-то ты мог сказать! В конце концов, ты же мой племянник! Разве ты не знаешь, как я к тебе привязана? Я всегда любила тебя, как мать!
Надо сказать, что в представлении Виктории любовь была лишним поводом для того, чтобы шпынять человека и донимать его своими придирками, и поэтому многие бежали от ее любви, как от чумы, а она, видя это, искренне обижалась и считала, что люди невероятно неблагодарны.
– А вы! – обратилась Виктория к Амалии. – Как вам не стыдно!
Она укоряла Амалию еще минут десять – но, к ее раздражению, молодая женщина только мило улыбалась и смотрела куда-то в потолок, словно королевы вовсе не было в комнате. Исчерпав весь запас увещеваний и, возможно, поняв, что от Амалии они отскакивают, как от стенки горох, Виктория обернулась к архиепископу Кентерберийскому и заявила:
– Этот брак с самого начала был недействителен! Почему я должна вам все указывать? Как девяносто седьмой наследник престола, Арчи не имел права жениться без моего согласия! Вы должны немедленно аннулировать эту женитьбу!
– Да, ваше величество, – смиренно промолвил Бэзил Сазерленд.
Ибо королева – глава церкви, а с главой церкви, как известно, лучше не спорить, даже если ты архиепископ, не то сам останешься без главы.
– Можете идти! – сухо бросила Виктория Амалии.
Герцогиня, вновь ставшая баронессой, почтительно поклонилась… и вдруг заговорила:
– Только одно слово, ваше величество. Моя мать просила передать вашему величеству, как она вами восхищается.
– Что? – Королева на мгновение опешила. – Вы что, смеетесь надо мной? Вы свободны!
Выйдя из дворца, Амалия с облегчением вздохнула. Несмотря ни на что, она чувствовала себя победительницей. Она не допустила войны, и это главное. А Арчи… Конечно, она успела к нему привязаться, но ей вовсе не улыбалось быть его женой до конца своих дней.
