Лилия Беляева - Убийца-юморист
- Зачем? Что такое я сделала, чтобы... И вообще сначала, согласно закону, вы должны показать мне свои.
- Пожалуйста, - он вынул из кармашка "корочки", развернул. Я схватила фамилию и имя "Петров Юрий Петрович".
- Итак? В чем дело? - подняла я голос, вынимая из сумки свои корреспондентские "корочки".
- Вы похожи на одну девушку... мошенница... орудует в вашем районе... У нас есть фоторобот. Если хотите - гляньте.
Действительно, в руках у него оказался портрет, сделанный машиной. На меня эта предполагаемая мошенница была похожа, как огурец на капусту.
- Извините, - милиционер смутился и, козырнув, отступил от меня шага на три. - Проколы и у вас бывают.
- Да, конечно, - согласилась я и пошла к подъезду.
И лишь в лифте сомнение царапнуло душу: "Чего это он пристал ко мне? Может, маньяк какой? Может, переодетый бандит? Может, это первый звоночек от тех, кто не хочет, чтобы я распутывала клубок?"
Попробовала вспомнить лицо милиционера и не смогла. Уж больно какое-то оно у него обыкновенное, самого среднего разряда, никаких особых примет. Если... если не считать щербинки над левой бровью.
Решила позвонить в отделение. Дежурный ответил сразу:
- Юрий Петрович Петров у нас не числится. Мы разыскиваем мошенницу. Может, кого ещё подключил горотдел?
- А так бывает?
- Бывает, - был ответ.
И я успокоилась. Тем более, что передо мной лежал длинный конверт с письмом из Швейцарии. Я прочла его медленно, как, возможно, страждущий читает рецепт для лечения ангины: "Полоскать горло следует соком клюквы с медом, а ноги пропарить в горячей кипяченой воде с горчицей..." Я бежала взглядом по хорошим словам и по очень-очень хорошим которые нужны, необходимы каждой женщине, но увы, достаются не всем... "Милая, любимая, самая-самая... Красиво жить, конечно, не запретишь. Живу я именно так красиво. Работаю с удовольствием, отношение ко мне отличное. А если добавить сюда швейцарскую сказочную природу-погоду, то нет никаких причин для жалоб. Я же сам знаю, сколько врачей хотели бы оказаться на моем месте. Но, родная, без тебя меркнет свет... Но, любимая, я считаю дни, а скоро буду считать часы, минуты до того мгновения, когда увижу тебя, как ты спускаешься по трапу самолета и уже издали улыбаешься мне одними глазами. Позволяю тебе вопить, царапаться, топать ногами и всякими иными способами открещиваться от меня, но факт есть факт - ты вся моя, потому что и я весь твой и наоборот. Каюсь, пробовал весь, с ушами, углубиться в дело, а тебя посадить под розовый куст где-то с краю. Чтоб не мешала. И рассыпать вокруг шоколадки-мармеладки. Чтоб жевала. Ничего не вышло. Я иногда даже на острие скальпеля вижу твою ехидно-веселую улыбку. В операционной, под включенной лампой..."
До чего же хорошо получать вот такие письма! И точно знать, что все в них - правда. И почти ото всей души жалеть многих и многих других - женщин, которые очень хотели бы, чтобы их любили так же преданно, несмотря на расстояния и выставленные условия, похожие со стороны на выверты, капризы. Я даже уверена что кому-то из них покажется диким - существование порознь, встречи от случая к случаю, несмотря на любовь. Я знаю, что многие и многие представительницы женского пола жаждут связать по рукам и ногам своего любимого всякими собственными предписаниями, едва "принесут себя в жертву", а именно - родят ребеночка, а то и двух. Более того, я понимаю, как важно рожать, особенно сейчас, когда население нашей страны катастрофически уменьшается. Так ведь и потому, что многие молодые женщины боятся иметь детей в разгар кризиса, когда не знаешь, как саму себя прокормить... Вообще у меня, как у огромного большинства моих сограждан, ощущение такое, будто идешь-бредешь по болоту и под ногами хлябь, никакой устойчивости. Но что самое-то опасное для души - затянувшийся поиск смысла жизни...
Не претендую на лавры. Не хочу числить себя в особенных. Но не могу смириться с тем что основной смысл женского существования - родить, выкормить, пустить в свет... А мои дети в свою очередь родят, выкормят... И так до бесконечности. И будут хвалиться, как хвалились до нашего прихода на этот свет миллионы Нин, Этель, Миранд: "У моего уже зубик прорезался". "А у меня такой умненький - уже сам чашку держит". И попутно: "Я купила такие чудненькие обои - уже прихожую всю обклеила", "Я схватила случайно дешевенький, но ужасно прелестный торшер". Ну и так далее.
Возможно я выродок какой-то, и мыслю, так сказать, неконструктивно. Но - мыслю. И не могу смириться с необходимостью быть как все, как абсолютное большинство, отдавая свой разум и тело на потребу сиюминутным радостям, мелким бытовым удачам...
Но что есть, то есть - мне надо прежде всего ощущать устойчивость земной поверхности там, где родилась где прожила двадцать шесть лет... Я не могу быть счастливой, несмотря на то, что миллионы моих соотечественников рухнули в глухую нищету... Я не способна мчать на голубом "мерседесе" в шелках и кружевах сквозь толпу калек и попрошаек... И я благодарю свою профессию, потому что с её помощью нахожу смысл во всей этой житейской круговерти... А иначе - никак. Во всяком случае пока... Возможно, конечно, что когда-нибудь смирюсь... Но пока - нет, не получается...
Алексей, в конце концов, понял, что я - такая, какая есть, и другой быть не могу, - и смирился. За что ему честь и хвала. Он пишет мне так, что хочешь - не хочешь расслабишься и выпадешь в осадок: "Родная моя, у нас с тобой ещё все впереди. Мы с тобой ещё только пригубили чашу жизни и любви. (Вот как я красиво умею говорить! А ты и не предполагала!) Мне нужно знать одно: если тебе вдруг станет худо, сейчас же вспомни обо мне, и я немедленно примчусь и схвачу-обниму, и мы унесемся под самые небеса к звездам..."
Он, конечно, отчасти дурачился, но только отчасти... Во всяком случае когда он пишет: "Я ревнивый до крайности, учти. Не перенесу, если вдруг увижу тебя с другим. И не отвечаю тогда за свою руку со скальпелем", - я ничуть не сомневаюсь, что ему лучше не попадаться на глаза в момент затяжного поцелуя с соперником... Но не об этом ли, не о такой неистовости мечтают опять же многие-многие девушки-женщины? А я вот взяла и встала под могучий поток энергетики грохочущего двадцатого века в лице хирурга Алексея Ермолаева. Значит, судьба?.. Так звезды распорядились? И мне ли с ними спорить...
На письма положено отвечать. Тем более на такие красивые, искренние... Тем более я знаю, как надо бы, чего от меня ждет Алексей. А ждет он пылких слов о том, что я готова принадлежать ему, настоящему мужчине, целиком, безраздельно и навсегда. Швейцарию предлагает, можно сказать, на блюде... И если бы я была полноценной женщиной - давно бы сбежала из своей страны-горемыки туда, где тишь да гладь... Давным-давно...
А и почему не сбежать, в самом-то деле?
Но не сразу, не вдруг, не сломя голову... А ещё попробую, попытаюсь, побарахтаюсь тут вот, вместе со всеми, где куда ни глянь - беспредел и наглые давят слабых, где правят бал убийцы-людоеды... Мне хочется, хочется думать, что смогу повлиять на судьбу Отчизны... Во как! Во какие претензии! Но - раз уж такая уродилась... Раз в семье у нас как-то не принято было хватать нож и подкарауливать жертву, чтоб сорвать потом с неё золотую цепочку. И никто не подсчитывал "баксы", полученные, к примеру, в результате удачного ограбления пивного ларька. И не было среди нас ловкачей-мошенников, строителей разного рода воровских "пирамид"... Вот если бы меня ещё в раннем детстве учили, как удачливее облапошивать людей, а не подсовывали сказки про добродетельных царевен, не читали Цветаеву... да вот хотя бы это: "Не стыдись, страна Россия. Ангелы всегда босые...", то я бы сей момент отписала... нет, позвонила многотерпеливому Алешеньке и крикнула: "Плевать на все! Устала! Обрыдло! Лечу к тебе навек!"
Но в голове гвозди: "Слишком много трупов. Михайлов - скряга. Ирина и Андрей - любовники... Положим, они решили избавиться от Михайлова, потому что он узнал об их связи, и сумели подстроить ему инфаркт... с помощью лекарств, яда... Но какая, какая связь этой парочки и трех погибших писателей? И зачем, для чего Анатолий Козырев, один из мужей Ирины, брал у Любы Пестряковой рукопись книги её деда "Рассыпавшийся человек"? Брал и потерял и вдруг умер, не дожив до сорока трех? Кто следующий? Или же цепочка прервется? Кому было уготовано кем-то отправиться на тот свет, тот уже отправился?.. Хороша, однако, эта литературно-певческая среда!"
Тягостно знать, что ты - ничтожество. Но необходимо. Иначе дело с места не сдвинется. Завод кончится. Кураж выдохнется. То ест я в хорошей бойцовской форме захлопнула за собой дверь, не дожидаясь лифта, сбежала с пятого этажа и поехала к Дарье.
... Не люблю, не люблю никаких поминок, отмечания девяти, сорока дней и так далее. Надо есть и пить. А желания нет. Несовместимо это как-то рядом с мыслью о потерянном навсегда человеке. Но мало ли чего мы не любим! Существуют традиции, необходимости, через которые не перепрыгнешь.
