Ирина Лобусова - Плач под душем
– А о делах?
– Нет. Никогда. Ни разу.
– У него были любовницы? С которыми он спал?
– Я говорю: нет, ни одной! Он относился к типу мужчин, которые не любят женщин. Не в плане секса. А к тем, которым женщины неприятны, как люди. Которые не выносят женские истерики, капризы, ссоры, вздорность…такие мужчины, как правило, имеют отношения только с одной женщиной. У Гароева такой избранной была его жена. Но обэтом никто не знает. Он сам просил меня скрывать. А теперь он умер, и уже всё равно. Вы первый человек, которому я рассказала о нём.
Из квартиры Милы Танеевой я вышла почти прибитая. Словно тоннукамней мне уронили прямо на лоб! У меня не было оснований ей не верить. Слова этой девушки подтвердили то, о чём я думала про себя. Итак, теперь я твёрдо знала следующее. Во-первых, Гароев ездил за границу не развлекаться, а по делам. По тайным делам, о которых не знали даже те, кто вместе с ним занимался торговлей наркотиками. Подозреваю, что он ездил прятать деньги в зарубежных банках, обманывая своих коллег по наркоте. Он маскировался, брал для этой цели дуру-наркоманку, которая изображала его любовницу. Он платил ей за это. Очевидно, наркотиками. Вывод: он прятался от своих. Единственным человеком, знающим правду, была жена. И женщина, которую так любят, после смерти мужа делает причёски, развлекается и гуляет? Женская душа – потёмки. Было и третье, что беспокоило меня больше всего. То, что про Милу Танееву я услышала впервые от Рыжика. Он знал о странной связи Гароева и Танеевой. Проговорился, или было что-то ещё? Или тут он мне тоже в чём-то лгал? Как с Никитиным? Я поклялась выяснить этот вопрос. И вывести на чистую воду всех, кто замешан в этой истории. Сделать это было легко, потому, что имелось одно подозрение, крепнувшее в моей душе. И по мере обдумывания я поняла, что знаю почти всё Кажется, мне удалось догадаться, что произошло на самом деле. Кто убил РусланаГароева. Кто убил Ольгу. Я знала это. Но у меня не было фактов. Факты предстояло найти.
Помню холодное серое утро, определившее нашу судьбу. Самое обычное утро. Я не знала, что оно было таким важным. Да откудаямогла знать? Лишь взглянуть на окружающий мир с чувством затаённой потери….Можно протягивать руки и ничего не получить взамен.
– Знаешь, как называется то, что ты делаешь? – сказал Никитин. Мы сидели в кафе, и я сказала, что знаю о том, что произошло. Даже знаю, кто убил Марка Кречетова. Знаю, но не могу доказать.
– Да? Неужели? – когда он ехидно щурился, подсознательно я ощущала в нём какого-то необыкновенного врага – врага, которого хочется видеть рядом с собой. – И как же ты это поняла?
– С самого начала. Ещёв комнате. Как только Кречетов открыл дверь. Там был ветер. Сильный ветер.
– Ну и что?
– Больше я пока ничего не могу сказать.
– Ты имеешь в виду сквозняк? Окно было открыто? Кто-то его ждал?
– Думай сам, что такое ветер? Это потоки перемещающегося воздуха. Вот и думай, что этот воздух может переместить.
– Знаешь, как называется то, что ты делаешь? – сказал Никитин. – Плач под душем! Ты стоишь и ревёшь под потоками воды! Вроде бы совершаешь действие, но со стороны его невозможно увидеть. Никто и не видит, что оно есть. И гораздо более эффективное действие, чем у тех, кто просто стоит и на тебя глазеет, обсуждая усиленно, делаешь ты что-то или нет. А на самом деле ты делаешь то, что им не под силу – потому, что у тебя самые искренние и честные слёзы. Ты плачешь. Ты действуешь. Только этого никто не может понять.
– Вот и тебе кажется со стороны, что я просто принимаю душ, правда?
– Точно! Всем кажется, что ты стоишь поддушем, а ты плачешь. Из твоих глаз текут не слёзы, а кровь.
– А ты? Откуда можешь это знать ты?
– Так уж я вижу. Совсем не так вижу, как остальные люди. Я вижу твою борьбу, вижу, как сражаешься. И, застрачивая столько сил, ты не можешь не победить.
– На самом деле всё очень просто. Так просто и легко, что даже противно..
– Ты о чём?
– Обубийствах! Когда я расскажу, ты всё сразу поймёшь.
– Так расскажи сейчас!
– Я не могу. Дай время. Я ещё не уверена точно, но… Ты дай мне время. И ты не ошибёшься во мне. Обещаю.
И он пообещал мне дать время, и мы больше не говорили о делах, и продолжали сидеть в кафе – очень долго, и почему-то держались за руки, и избегали смотреть друг в другу в глаза, так странно и холодно, словно время потеряло значение, и завтра будет всёпо-другому, как будто можно начать всё сначала, и мы – два посторонних, ничего не знающих друг о другечеловека, этим вечером запросто познакомившиеся в кафе.
А потом, возвращаясь обратно, в машине, сквозь блики ночного электричества и темноты что-то приходило ко мне, что-то очень важное, заставляя поднять глаза и по-иному посмотреть в разные стороны, словно заново разглядеть вещь, бывшую со мною всегда.
Следующим утром я и проснулась с этим ощущением потерянности…. Он обещал дать мне время. Я ещё не знала о том, что никакого времени у меня не было и в течение секунд уходящего дня приближалось начало конца.
– Не жди, вернусь поздно…. – он избегал смотреть мне в глаза.
– Рыжик! Неужели ты так глуп? За столько лет я знаю все твои уловки!
– Серьёзно? И что ты знаешь? Что я задержусь на работе? Что у меня завал с делами? А если я скажу, что это правда, ты сможешь меня понять? Хотя бы раз в жизни?
– Мы ругаемся с тобой так, как будто уже женаты! Прекрати! Мне абсолютно всё равно, задержишься ты или нет!
– Всё равно? Значит, ты меня не любишь? Недаром ты бегаешь по городу с этим ментом!
– Не болтай глупости! Если хочешь, я сегодня специально не выйду из дома! Тогда ты успокоишься?
Он что-то неразборчиво буркнул себе под нос, потом убежал – к машине, к делам. В город. Я осталась на даче. Наедине с собой. В этот день я действительно никуда не выходила. В девятьвечера он не приехал. Он не приехал и в десять. В четверть одиннадцатого я позвонила в офис, потом на мобильный. Никто не брал трубку. Я ходила по комнате, как раненый зверь, думая, насколько всё глупо. Глупо вернуться в прошлое, в котором жила столько лет…. Нетничего подлее… пробило полночь. Спать я не могла. Если быэто происходило в нормальных условиях, я собрала бы вещи и утром навсегда исчезла из его жизни. Но уйти я не могла. И, прекрасно зная, что мне некуда идти, он этим пользовался!
Около половины первого я услышала в коридоре шаги. Я находилась в гостиной на первом этаже. К этому времени уменя вызывало отвращение практически всё. Дверь распахнулась, вырвав меня из неприятных раздумий, и на пороге появился охранник:
– У нас чрезвычайная ситуация! Вы должны срочноехать!
– Куда? Зачем?
– В офис! Хозяина подстрелили! Да не волнуйтесь так! Он жив! Жив.
В машине я узнала подробности. В шесть вечера Рыжик начал собираться домой. Он вышел из кабинета и сказал секретарше, что уходит. В этот миг в приёмную ворвался неизвестный вдолинном пальто и в маске, и выстрелил в Рыжика из пистолета. Два раза. И убежал. Охрана не успела его задержать. Рыжик истекал кровью. Пули попали в плечо и в руку. Несколько сантиметровниже плеча, и он был бы мёртв. Секретарша вызвала милицию и скорую. Его отвезли в больницу. Ранения оказались несерьёзные: руку лишь поцарапало, ав плечопопала пуля. Пулю извлекли, сделали перевязку и отпустили домой. Рыжик поехал в офис – он освободился лишь около двенадцати, и срочно послал за мной. Охранник сказал, что сейчас он лежит в офисе и плохо себя чувствует… Мы мчались на бешеной скорости и вскоре я уже вбегала к нему.
С видом примадонны Рыжик возлежал на диванных подушках, а вокруг суетились какие-то люди. Множество людей, несмотря на позднюю ночь. Я разглядела в толпе Никитина. Бросилась к Рыжику. Он обрадовался, увидев меня. Пока он говорил с какими-то типами, я разыскала Никитина и оттащила в сторону.
– Что здесь происходит?!
– Стреляли в вашего друга. А он счастливый, легко отделался. Кто-то имеет на него крупный зуб. Пару сантиметров ниже, и… Повезло, ничего не скажешь…
– Но почему?
– Пока не знаю. До тех пор, пока рана не заживёт. Придётся вам пожить под усиленной охраной.
– А я?
– Ну, с тобой не будет никаких проблем! У него есть для тебя сюрприз. По его просьбе я сделал для тебя новые документы на другое имя. Так что можешь жить.
– Он заказал для меня документы?
– Да. Нужно же тебя как-то объяснять. Ты теперь Вероника Игоревна Липинская! Нравится?
– Полная чушь!
Наконец количество людей стало редеть. Ушли важные гости Рыжика, испарился Никитин. И вскоре мы остались наедине. Я упала на колени рядом с диваном, плакала, целовала его глаза, волосы…. Когда спал первый накал чувств, спросила про документы.
– Да, действительно, я сделал это для тебя. Через Никитина. Так ясмогу объяснять твоё присутствие на даче без всяких подозрений…
– Я благодарна тебе, очень. Но теперь – почему в тебя стреляли?
– Меня хотят убить. Должен тебе признаться в одной вещи… Я скрывал от тебя, боялся расстроить. Дело в том, что это не первое покушение на меня, а третье!
