Ричард Касл - Обнаженная жара
Услышав о лимузинах, Никки вернулась на место и положила перед собой папку.
— Да, я знаю это место. Расскажите, что вы видели.
Она оценила иронию ситуации: в извращенном сознании Гранвиля та минута представлялась сияющей вершиной, и сейчас Никки невольно подпитывала его безумие.
— Я же говорю: она была пьяна и здорово разошлась — орала, понимаете? А когда я увидел, с кем она ссорится, то подумал: подойти бы так, чтобы сфотографировать на мобильный, снимок вполне могли бы взять в «People» или в «Us». Да хотя бы в «Ledger».
— Почему же вы не подошли? Там была охрана?
— Нет, клуб уже закрылся. Кроме них, никого рядом не было. Но я не стал подходить: боялся, что они меня увидят.
Никки увлеклась. Вроде бы парень не склонен к галлюцинациям, ему можно доверять, насколько вообще можно доверять психам. Ей очень хотелось поверить.
— И с кем же она ссорилась? Что тут такого?
— Да то, — сказал он, — что она ссорилась с Ридом Уэйкфилдом в ночь его смерти.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Джеймсон Рук оторвался от экрана ноутбука и устремил тоскливый взгляд на подоконник, где стоял вертолетик. Оранжевый «Воздушный волк» пережил разгром, устроенный техасцем, и теперь манил писателя сделать перерыв и поиграть с ним. Нашлись бы и оправдания. За те часы, которые ушли на черновик, его «Макбук Про» ощутимо нагрелся, свидетельствуя, как уверял себя журналист, о его, Рука, прилежании. И напоминая, как греется фюзеляж «Воздушного волка» при полетах по мансарде.
— И не введи меня во искушение, — пробормотал Рук, возвращаясь к клавиатуре.
Полагаясь на личные наблюдения и не опасаясь испачкать ботинки, Рук твердо верил, что статью делает опыт, а не Интернет. Он пережидал в укрытии воздушную атаку русских на Грозный, сопровождал Боно и Баабу Маала[143] в сельскую больницу Сенегала, брал уроки игры в поло у молодого представителя королевской семьи в Уэстчестере. Он обладал живой памятью и разработал систему заметок, возвращавших его в нужный момент, стоило только открыть страничку «Молескина» на черной потертой ленточке закладки.
Рук быстро набрасывал статью с начала до конца, записывая первые впечатления, оставляя пробелы и откладывая работу над стилем на потом. Он никогда не плыл против течения, придерживаясь потока событий. Писал так, словно был читателем. Этот способ не давал впадать в излишние философствования, уклоняясь от темы. Рук назывался журналистом, но стремился стать повествователем. Пусть в его статьях герои говорят сами за себя, а рассказчик остается у них за спиной.
Голос Кэссиди оживал в строчках на мониторе. Оживала склочная, стервозная, мстительная и уверенная в своей правоте женщина. Описывая проведенные с ней дни и ночи, Рук изображал человека, для которого вся жизнь, начиная с крупного заголовка в газете и заканчивая эксклюзивной статьей, разоблачившей видного конгрессмена, была сделкой. В этом мире Таун чувствовала себя не проводником, а движущей силой.
Под конец чернового наброска Рука одолело беспокойство. Беда в том, что он так и не узнал, какие события стали определяющими в ее жизни. Конечно, у него было много красок для заполнения пробелов, но история обрывалась, не дойдя до настоящего финала. Счетчик слов зашкаливал, текста уже хватало на статью с продолжением (не забыть позвонить агенту), но объемистая рукопись напоминала каркас барабана без кожи.
Как и книга Кэссиди Таун.
Рук взялся было за пульт вертолетика, но чувство вины заставило его отложить игрушку и вернуться к неоконченной работе. Вместе с креслом откатившись к камину, на котором стояло множество свечей, он снова пролистал текст Кэссиди, гадая, не упустил ли чего. Что за финальный аккорд она готовила?
Его внутренний повествователь чувствовал себя обманщиком. Взяться за эксклюзивную историю, в конце которой зияет огромный пробел? Вопросы, какими бы интригующими они ни были, не удовлетворяли Рука, и читателя, которого он уважал, тоже не удовлетворят.
Тогда Рук решил обратиться к приемам старой школы. Достал чистый блокнот, отыскал авторучку, в которой еще остались чернила, и начал: «Чего я хочу?» Найти окончание для своей статьи. «А вот и нет!» Чего же тогда? «Сам знаешь». Неужели? «Знаешь, просто еще не подобрал подходящего определения».
Каждый раз, проделывая подобное, Рук думал, что если кто-то найдет этот бред в его старых бумагах, непременно сочтет автора сумасшедшим. На самом деле он позаимствовал этот метод у героя романа Стивена Кинга, писателя, который в поисках сюжета письменно допрашивал самого себя. На бумаге метод выглядел так соблазнительно, что Рук однажды испытал его, и, выяснив, что это отличное средство связи со своим подсознанием, обращался к нему теперь всякий раз, когда упирался в тупик. Все равно что обзавестись соавтором, которому не надо отстегивать проценты.
«Ты неверно определил цель». Знаю я цель — назвать в этой чертовой статье имя убийцы. Ее убийцы, и Эстебана Падильи, и Дерека Сноу. «Убийцу ты знаешь, это техасец». Только технически. «Верно, тебе нужен тот, кто его нанял». Солей Грей? «Возможно. Но она мертва, так что остается лишь гадать. Если только…» Если… Если… Если я не найду последнюю главу? «Поздравляю, цель определена». Неужто? «Возьми на заметку. Не ищи в рукописи имени убийцы. И даже имени заказчика. Ищи подсказку: что могла сделать Кэссиди с последней главой?» А если она не успела дописать? «Ты в пролете». Благодарю. «Не за что».
Как обычно, маленькое упражнение по раздвоению личности привело к простой и очевидной мысли. Рук и пропустил ее оттого, что мысль казалась такой понятной. Он искал человека, а нужна была вещь — та самая заключительная глава. Вернувшись к ноутбуку, Рук открыл заметки, перепечатанные из записной книжки, и прокрутил их со скоростью быстрочтения, выискивая какую-нибудь зацепку. Просматривая свои записи, он снова и снова слышал вопрос Никки: «Что ты заметил в этой женщине?»
Черты характера вроде желания все контролировать и ощущать свою власть не стоило игнорировать, но они не вели ни к чему конкретному. Что же еще он о ней знает?
Кэссиди спала со многими. Рук задержался на этой мысли. Не было ли среди них того, кому она решилась бы доверить главную часть книги? Никто не приходил на ум. С соседями она вечно была на ножах — какое уж там доверие. Управляющий — забавный тип и хорошо делал свою работу, но его очаровательная болтливость, по мнению Рука, исключала возможность доверить Джей-Джею тайну. Холли тоже исключается. Она смягчилась после смерти матери, но в последнюю неделю жизни Кэссиди питала к ней совсем иные чувства. Да, и это все, что ему известно о Кэссиди Таун и ее связях. Связи только на основе взаимной выгоды.
Рук вернулся к мелким деталям, которые записывал, чтобы не забыть. Керамическая табличка у двери в сад отлично характеризовала мнение Кэссиди о людях: «Когда жизнь тебя разочаровывает, остается сад».
Рук задержал палец, чтобы вчитаться внимательнее. Ее страсти к саду было посвящено немало заметок. Эта черта если не оправдывала колумнистку, то по крайней мере представляла ее не столь ужасной. Взгляд уперся во фразу, которую он предполагал сделать заголовком, но отверг как слишком легкомысленную. Рук записал ее, когда при посещении судмедэкспертизы Лорен Пэрри показала им полоски грязи под ногтями убитой. «Кэссиди Таун умерла, как и жила, с грязными руками». Фраза нравилась Руку, но он отказался от нее, соблюдая свое правило: не вмешивать в рассказ суждений автора.
Однако же, если воспринимать ее просто как факт, стоило задуматься. Он вспомнил, сколько раз Кэссиди у него на глазах выходила через балконную дверь в садик. Положит трубку после разговора с издателем и выйдет, оставляя Рука терпеливо дожидаться, пока она срезает увядшие цветы или на ощупь проверяет, не пересохла ли земля. Она говорила, что выбрала эту квартиру только ради садика. Однажды Рук заехал, чтобы отвезти ее в бродвейский театр на премьеру, а Кэссиди встретила его в вечернем платье, с клатчем в одной руке, и с садовой тяпкой в другой. Тут он снова задержался на цитате, которую собирался привести в статье, может, даже выделив шрифтом, — она так изящно связывала профессию с хобби: «Держи рот на замке, глаза открытыми, а секреты закопай поглубже».
Откинувшись в кресле, Рук уставился на цитату. Помотал головой и уже собирался прокрутить страницу дальше, когда вспомнил недавние слова детектива Никки Хит: «Мы идем по тому следу, который есть».
Взглянув на часы, он потянулся к телефону, чтобы позвонить Никки. И передумал: если мысль окажется пустой, жалко вытаскивать ее из дома, особенно после такого тяжелого дня. Рук попытался вовсе выбросить из головы безумную идею, но тут его осенило. Он взялся за записную книжку и отыскал в ней нужный номер.
— Повезло, что вы меня застали, — сказал Джей-Джей. — Я тут в кино собрался.
