Антон Леонтьев - Шоу в жанре триллера
Казалось, что и тропическое великолепие зимнего сада утратило жизнь. Одна из лиан пожухла и завяла, огромные цветы сморщились и стали опадать. Неужели в жизни все так?
В дверь постучали, появился администратор Михасевича:
– Марк Казимирович…
Тот, не слушая, сорвался с места и, отшвырнув окурок в мраморный фонтанчик, прошел в холл. Взял трубку телефона, выслушал, что ему говорили.
– Да… Да… Я не могу, но пусть присутствует Серафима Ильинична. Та самая, моя бывшая, ты прав… Я настаиваю… Да… Она вас ждет!
Режиссер повернулся ко мне и, бросив трубку на стол, сказал:
– Кажется, они нашли труп предыдущей жертвы. Я договорился с Порохом, за тобой заедут. И захвати своего профессора Черновяца, он ведь специализируется на всех этих маньяках. Вы должны осмотреть вместе с ним место преступления. Только так можно поймать этого сукина сына!
Я не стала возражать. Если Марк думает, что так будет лучше… Спустя минут пятнадцать к особняку подъехала полицейская машина. Мы смотались к дому профессора Черновяца, который, как я и предполагала, не спал, а изучал в своей библиотеке фолианты, посвященные психологии маньяков. Эрик моментально согласился с предложением Марка.
– Ну конечно же, я помогу! – с уверенностью заявил он. – Серафима Ильинична, у нас есть время, чтобы найти девочку живой и невредимой!
Мне бы его уверенность! От особняка профессора мы направились к месту, где рано утром было обнаружено тело последней из известных жертв.
Ехали мы недолго, легкий туман начинал рассеиваться, и в этом чувствовалось что-то зловещее. Мы прибыли на берег небольшой горной речушки, которая огибала город и впадала в море. Следственная бригада интенсивно работала. Сновали эксперты, осматривали илистый склон, усеянный почерневшими прошлогодними листьями, место происшествия было огорожено. Любопытных заметно не было, скорее всего, жители или не знали о ночном происшествии, или не хотели знать.
Полковник Порох с хмурым выражением лица, заметив нас, подошел, приветствовал вялым рукопожатием.
– Как дела у Марка Казимировича? – спросил он первым делом. Не дождавшись ответа, отошел в сторону, отдавая распоряжения. – Здесь мы обнаружили еще одно тело, – произнес он, вернувшись. – Этого ублюдка нужно поймать во что бы то ни стало.. Михасевич жаждет, чтобы вы участвовали в наших мероприятиях. Это не положено, но из уважения к Марку Казимировичу…
Полковник снова отошел, а когда вернулся, то добавил, глядя на речку:
– Но не думайте, что сможете диктовать мне правила игры. Расследование возглавляю лично я, и я обещал Михасевичу, что его дочь будет найдена, и мы найдем ее. Вы здесь для того, чтобы успокоить его психологически. Пусть думает, что все ищут Настю. И вы в том числе. Вам понятно?
– Вы хотите найти ее, – заметил профессор Черновяц. – Живой или…
– Все будет зависеть от того, как быстро мы выйдем на этого ублюдка, – спокойно возразил полковник. – Психиатры уже работают над его личностным портретом, у него есть особая методика, по которой он и душит жертвы. Убивает он их не сразу, с большими интервалами. Надеюсь, что и в этот раз у нас будет запас времени для того, чтобы выйти на его след.
– У меня есть соображения по поводу личности преступника! – начал Черновяц, но полковника опять позвали, он оставил нас.
– Вот видите, Серафима Ильинична, – сказал огорченно профессор, – Порох упорно не желает с нами сотрудничать, мы для него – пустое место! Он не хочет использовать мой колоссальный опыт! А это может стоить девочке жизни! Поэтому будем действовать самостоятельно, и мы найдем дочь режиссера раньше, чем это получится у полиции!
Я, пропуская треп бахвала-профессора мимо ушей, осмотрелась: мне стало ясно, что работают профессионалы и наше присутствие если не излишне, то, во всяком случае, ощутимой пользы принести не может.
Берег тщательно обшаривали, я, поддерживаемая под руку профессором, спустилась по узкой тропке вниз, к пологой заводи, около которой стояли фотографы и делали снимки. Там же был и Порох.
Вдруг я увидела тело – жертву неизвестного маньяка. Непонятное чувство влекло меня к ней, я подошла ближе. На берегу, лицом вверх, лежала девочка лет семи или восьми, ее глаза смотрели в небо. Я отвернулась. Тот, кто действует в Варжовцах, не ведает жалости…
– Сейчас же отдать экспертам, – приказал полковник. – Нужно выяснить все, что возможно. Мне нужны любые зацепки…
Тело девочки накрыли клеенкой. И как могло случиться, что такое тихое и благодатное место, как Варжовцы, стало ареной кровавых событий?
– Такая у нас работа, – произнес, выкарабкиваясь из низины, Порох. – Если бы Марк Казимирович оказался благоразумнее, то сразу бы обратился к нам, а не к вам, Серафима Ильинична. Ему, видите ли, не хотелось шума… Ну, теперь шум будет на всю страну! Шила в мешке не утаишь, не скроешь, что маньяк украл дочь Марка Михасевича и Юлианы Понятовской. Поймите меня правильно, я не имею ничего против вас, вы – великолепная писательница и талантливая ведущая, но не лезьте в те сферы, которые вам недоступны. Я же не жажду писать книги или выступать по телевидению. Из-за всего этого время было упущено, и теперь надежды на успех мало.
– Вы считаете, что автор анонимных писем и тот, кто похитил Настю, одно и то же лицо? – влез с вопросом профессор Черновяц. – Совсем недавно вы были другого мнения. Мне казалось, что во всем виновата покойная Зоя…
Порох кашлянул, исподлобья взглянул на ученого:
– Не люблю шибко умных, уважаемый профессор. В особенности тех, кто на пенсии и никак не может с этим смириться. Мы обязаны проработать все варианты. Да, возможно, следствие в чем-то ошиблось, не учло всей полноты улик, но теперь, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, нужно проработать все версии. Может быть, вы были правы насчет того, что кто-то пытался спихнуть на секретаршу вину за неудавшееся покушение на Понятовскую. Я разговаривал с экспертом. Он сказал, что версия убийства Зои тоже заслуживает право на существование…
Насколько я могла припомнить, эксперт именно к этой версии и склонялся, но под давлением Пороха, который действовал из желания побыстрее прикрыть шумное дело и ради того, чтобы угодить могущественному режиссеру, пришел к тем выводам, которые от него требовали. Так кто гарантирует, что упрямый и своевольный полковник не будет и в случае с похищением Насти Михасевич замечать только те улики, которые ему хочется? Похоже, Черновяц прав: без нашей помощи не обойтись!
– Если автор анонимных писем и есть маньяк, похитивший Настю, то зачем ему нужно было раньше времени привлекать к себе внимание? – продолжал настаивать на своем профессор. – Это как-то нелогично!
– Нелогично, нелогично, тоже мне, доморощенный Шерлок Холмс! Откуда я знаю! – взорвался Порох. – Я что, похож на человека, который копался в черепной коробке безумца?
– Зато я, уважаемый полковник, копался, и не в одной, а в целой тысяче, мне хорошо известны повадки подобных типов, их метод, так сказать, работы, их желания и чаяния, – спокойным тоном продолжал профессор кислых щей. – И с вашей стороны большая глупость не задействовать меня и, разумеется, достопочтенную госпожу Гиппиус!
Я поняла, что Черновяцу не стоило этого говорить: Порох покраснел, как помидор, и был готов излить на наши головы праведный, с его точки зрения, гнев. Не хватало еще, чтобы он запретил нам находиться на месте преступления! Кажется, профессор перегнул палку. Придется пускать в ход свое легендарное обаяние.
– Полковник, я в восхищении от вашей прозорливости, – беря под локоток Пороха, проворковала я. – А не пробовали вы рассмотреть версию, что похищение организовано и выполнено вовсе не тем, кто убивает девочек? Может быть, это кто-то другой…
Полковник успокоился, положение было спасено. Я сделала Черновяцу страшные глаза, призывая его держать язык за зубами и не лезть вперед со своими справедливыми, но с учетом ситуации ненужными замечаниями.
– Кто? – саркастически осведомился полковник. – Мертвая секретарша? Все указывает на нашего маньяка. Спасибо за помощь, господа доморощенные детективы, но мы как-нибудь и без вас справимся. Я работаю в полиции уже третий десяток лет, прекрасно знаю, что нужно делать…
– А я изучал психологию маньяков более сорока лет, две диссертации написал, почти семьдесят трудов по этой тематике… – взвился Черновяц, но я со всей силы пнула его в коленку.
– Ой, что вы делаете, больно же! – опешил несчастный ученый, прекратив выводить из себя полицейского.
В этот момент к Пороху подошел взволнованный эксперт и произнес:
– Кажется, у нас есть улики…
– Молчите, глупый человек! – прошипела я в лицо профессору. – Порох – солдафон с кабачковой икрой вместо мозгов, но он здесь – царь и бог, и одного его слова достаточно, чтобы выдворить нас! А пока мы всего не узнаем, нам нельзя ретироваться. От этого, может быть, зависит жизнь девочки! Силенциум[6], понятно?
