Диана Бош - Все совпаденья не случайны
«Нет, он явно ненормальный, – подумал Никита, – больной. А с сумасшедшими нужно разговаривать… Как нужно разговаривать с сумасшедшими?»
Одинков закрыл чемоданчик и, повернувшись к двери, увидел Лаврова.
– Шут! – озвучил свои мысли Никита.
Одинков дернулся, и в первое мгновение на его лице явно прочиталась растерянность. Но он тут же пришел в себя.
– Ба, какой гость к нам пожаловал! – ерничая, сымитировал поклон бывший бухгалтер. – Не хотите ли чаю откушать?
– Паяц! Фигляр! – прошипел Никита с ненавистью.
– Ах, господи, сколько патетики и дешевых эффектов, – притворно вздохнул Одинков. – Театральное мастерство вы явно не в «Щуке» изучали.
– Где – моя – жена? – четко разделяя слова, произнес Лавров.
– У вас жена потерялась? Ах, какая досада! Наверное, загуляла.
– Сволочь, закрой рот! – Никита подскочил и схватил Одинкова за грудки. И тут же почувствовал, как в живот уперлось дуло пистолета.
– Пробитые кишки – не самая приятная штука, – хохотнул Одинков, насмешливо наблюдая за замершим Никитой. – Или предпочитаешь простреленную селезенку?
Никита ослабил хватку и опустил руки.
– Вот так-то лучше, – улыбнулся Одинков, поправляя пиджак и отходя на безопасное расстояние. – Видишь, как с тобой легко справиться? Достаточно только сделать чуть-чуть больно – и все. Неудивительно, что Эльза ушла от тебя. Ты – слабак. О, как она хороша в постели…
– Заткнись! – прошипел сквозь зубы Никита, засовывая руку в карман. Палец его нащупал курок, и дуло четко обозначилось сквозь тонкую ткань плаща. – Еще одно слово, и я сделаю в тебе дыру.
– Да, да, я помню: Бог поделил людей на сильных и слабых, а мистер Коки всех уравнял, – продолжал ерничать Одинков. – Сэмюэл Кольт, придумавший револьвер, оказал дурную услугу эволюции: слабаки должны умирать, уступая место сильным.
– Себя ты, надо понимать, причисляешь к сильным, – усмехнулся Никита. – Вот только маленький нюанс: сейчас ты у меня на мушке.
– Хочешь меня на понт взять? – саркастически засмеялся Одинков. – Не выйдет! Я ведь знал, что мой дражайший начальник и хозяин фирмы Никита Лавров держит в сейфе пистолет. Аккуратней надо быть, когда при подчиненных сейф открываешь. А идти с голыми руками на вооруженного может только полный дурак.
– Где моя жена?
– Думаешь, я буду отвечать?! А если, как только я скажу, ты убьешь меня? Нет, так не пойдет. Сделаем ченч – поменяем твой пистолет на информацию о месте, где находится твоя жена.
– Хорошо, но ты положишь свой пистолет тоже.
– Ты не понял, – ухмыльнулся Одинков, – здесь условия диктую я. А ты, если не хочешь, не соглашайся. Кстати, она совсем плоха, бедняжка. Исхудала, побледнела. Хотя, может быть, еще протянет день-два. Успеешь найти?
Никита чувствовал, что скорее всего Одинков блефует, и Эльза находится здесь же, в одной из многочисленных комнат, но страх ошибиться парализовал его волю.
– Хорошо. – Лавров осторожно положил пистолет на пол и выпрямился. – Теперь твоя очередь.
– Не считается, – покачал головой Одинков, – развод для лохов. Как только я положу свой, ты вполне успеешь выстрелить. Толкни-ка ногой пистолет ко мне, чтобы я был спокоен.
Никита несколько секунд колебался, потом решительно пнул пистолет.
– Да ты и правда кретин, – расхохотался Одинков, подняв пистолет. – Неужели ты поверил во всю ту чепуху, которую я тут нес? Знаешь, что я сейчас сделаю? Убью тебя из твоего же пистолета, потом вложу его тебе в руку, и получится, что ты застрелился сам. Узнал об измене гулящей жены и застрелился. Должен же я довести начатое до конца! Кстати, где ты так долго шлялся в то утро, когда получил мое письмо? Сказано же было: «Поторопись».
«Когда не знаешь, что сказать, говори правду, – мелькнула у Лаврова мысль. – Особенно, если находишься в безвыходном положении».
– Был в гостях у одной старушки, – сказал он вслух. – Лизаветой Саввичной ее зовут. Очаровательнейшая женщина! Через дорогу ее перевел, домой проводил, она мне стихи читала…
Реакция, которая последовала, ошеломила Никиту. Одинков вдруг мертвенно побледнел, губы его плотно сжались, а в глазах мелькнула ненависть.
– Ты не должен был оказаться там!
– Я хоть и слабак, а старушек в беде не оставляю. Когда у человека приступ, ему принято помогать – к примеру, вызвать врача. – Никита внимательно разглядывал Одинкова. – А почему тебя вдруг мои слова так взволновали? Вы знакомы? Постой-ка… Ну, да, конечно, мужчина на портрете в ее комнате… То-то его лицо показалось мне знакомым! Это твой отец, да?
– Заткнись!
– Значит, я угадал, Лизавета Саввична твоя мать. И в тот момент, когда я спасал ей жизнь, ты, скотина…
– В мои планы не входило убивать тебя, – перебил его Одинков, – но ты ломаешь мне всю игру. Прощай.
Раздался сухой щелчок – и ничего не произошло. Одинков чертыхнулся и, заметно нервничая, перезарядил пистолет. Ждать еще одной осечки Никита не стал. Он отпрыгнул в сторону, перекатившись по полу, сбил Одинкова с ног и, резко вывернув ему кисть руки, вышиб оружие. Одинков тут же попытался снова вооружиться, но Никита, изловчившись, оттолкнул пистолет так, что тот отлетел к противоположной стене. Следующие несколько минут мужчины катались по полу, рыча и пытаясь друг друга задушить. Одинкову удалось вывернуться, и он почти дотянулся до пистолета, но Никита снова навалился и изо всех сил сдавил горло своего врага. Бухгалтер захрипел.
– Ты, должно быть, возомнил себя Господом Богом? – произнес Никита с ненавистью. – Решил, что имеешь право всех судить? Ну тогда и я могу устроить самосуд! А, как считаешь?
Он еще сильнее сжал пальцы, и глаза у Одинкова закатились. Тогда Никита на мгновение ослабил хватку, но этого оказалось достаточно, чтобы противник сбросил его с себя и, сев сверху, направил пистолет в грудь.
– Второй осечки не будет, – желчно обронил бухгалтер.
И раздался выстрел.
Глава 16
– Кто стрелял, что случилось? – Лямзин протиснулся между Агриппиной и Эльзой, которые замерли в дверном проеме, и бросился к Никите. – Вы живы?
– Вроде бы да. Хотя до конца не уверен, – попытался шутить Лавров, сталкивая с себя тело Одинкова.
Лямзин хищным взглядом окинул присутствующих, заметил пистолет в руке у Агриппины и, подскочив, выдернул его.
– Дайте сюда, – буркнул он. – Как дети, ей-богу, ко всему руки тянете…
Затем майор сноровисто надраил оружие платком и вложил пистолет Одинкова в руку трупа, а тот, что принадлежал Никите, сунул себе в карман.
– Вот так-то лучше будет, – полюбовался он плодами своей работы. – Ничего удивительного, во время борьбы так часто бывает: дрался, дрался да сам себе в живот и засандалил. Или в лоб, как в нашем случае. Всем понятно?
Троица дружно кивнула.
– А теперь пойдемте, я буду записывать ваши показания. Только рассказывать по порядку и без всяких лирических отступлений!
Спустя четыре часа труп увезли, следственная группа разъехалась, а показания троих участников событий были записаны. Лямзин удовлетворенно кивнул, сложил листы бумаги в папку и поднялся.
– Ну, всё. Можете быть свободны. Но прежде чем мы расстанемся, хочу предупредить: всех вас обязательно вызовут, так что постарайтесь не отклоняться от данных мне показаний, особенно о происшедшем сегодня. Остальное рассказывайте как было, а я постараюсь присутствовать при допросе.
– Как это – всё? – огорчилась Эльза.
– А что – мало? Может, еще по одному разу вас расспросить? – съехидничал Лямзин.
– Я не о наших показаниях. Мне кажется, как непосредственный участник событий и потенциальная жертва, я имею право знать, чем так насолила покойному.
– Да, Эдуард Петрович, расскажите нам все, что вам удалось узнать, – присоединился к просьбе жены Никита.
– А я сейчас кофе сварю, – вклинилась в разговор Агриппина. – Может быть, еще и что-нибудь перекусить найдется. Здесь есть кухня.
– Откуда знаете?
– Стас эту гостиницу купил, когда мы еще были женаты. Правда, я думала, он давно ее продал, но оказалось – нет.
– А я неподалеку магазинчик небольшой видел, могу сбегать, – обрадовался Никита, почувствовавший вдруг зверский голод.
– Да подождите вы! Бежать он собрался… – остановила его Агриппина. – Вы на себя в зеркало сначала посмотрите.
– Да, видок у меня, наверное, непрезентабельный, – смутился Лавров.
– Ладно, уговорили, – согласился Лямзин, – ведите на вашу кухню, посмотрим, что там есть. А тогда и разберемся, чего еще покупать.
Агриппина орудовала на кухне сама, отстранив Эльзу и строгим голосом приказав ей сидеть и пить разбавленный минералкой сок.
– Тебе пока больше ничего нельзя, это я тебе как недоучившийся медик говорю, – заявила она.
