Анна Данилова - Миф Коко Банча
Они даже познакомились, но Рита упорно не хотела запоминать имя этой женщины, из-за которой она стала видеть Лесника так редко. Она ревновала, она переживала, она подолгу сидела в траве за забором, подсматривая за ненавистной ей соперницей, в душе, конечно, желая во всем на нее походить…
Спустя две недели они все же встретились, он не хотел отвечать на ее вопросы, связанные с его женой. Сказал только, что давно женат, но его чувства к Рите сильнее и что он любит ее. Они гуляли обнявшись по лесным тропинкам, Владимир Сергеевич держал свою горячую руку на Ритиной талии и говорил ей нежные слова. Когда он целовал ее, прислонив спиной к дереву, ей казалось, что она сейчас умрет, настолько сильны и невыразимо прекрасны были ее чувства к этому красивому и нежному мужчине. Ей давно уже было пора возвращаться, но она не могла даже подумать о том, что вот сейчас ее счастье кончится и вместо того, чтобы переживать поцелуй за поцелуем, ей придется давиться ненавистным салатом, вести глупые и вежливые разговоры с матерью, мыть посуду…
Они почти дошли до калитки, когда до Риты донеслись звуки музыки. «Твоя жена там?» – «Нет, там никого нет, просто я оставил включенным транзистор». Он пригласил ее к себе, но она отказалась. Ей нравился лес, его тишина и прохлада. Последний поцелуй, который должен был стать прощальным, перерос во что-то большее, и Рита не поняла, как оказалась лежащей на земле, на теплом хвойном настиле. Руки Владимира Сергеевича скользили по ее ногам, путаясь в оборках желтого сарафана. Небо вместе с пышными, темно-зелеными шапками елей и ярко-голубым небом закружилось сначала по часовой стрелке, затем обратно. Она не понимала, что с ней происходит, и не могла открыть глаз. Душные объятья, жаркое дыхание мужчины, его несвязное бормотанье, затем какой-то посторонний голос, который показался ей совсем тихим, словно голову ей обернули толстым слоем ваты, и непонятные ощущения, от которых хотелось или кричать и звать на помощь, или петь. Внутри ее происходило непонятное скольжение, которому, казалось, не будет конца. Она уже не принадлежала себе, ее крепко держали мужские руки. Ей даже показалось, что у мужчины, который обнимал ее, не две руки, а гораздо больше, потому что, когда она исторгла звук, похожий на рычание или стон, одна из этих вездесущих горячих рук зажала ей рот…
Когда Рита открыла глаза, то поняла, что ее несут на руках. Ее поставили на землю, как куклу, и больше она ничего не помнила. По ногам текло что-то горячее, подол сарафана, липкий и холодный, касался ее коленей, отчего хотелось поскорее вымыться.
Она очнулась и тряхнула головой. Ей не верилось, что она снова здесь, в Марфине, и что за окнами шумят кроны именно тех деревьев, которые были свидетелями ее первого любовного опыта, ее первого любовного несчастья…
– Ты не хочешь ни о чем меня спросить? – спросил Владимир Сергеевич, вставая со своего места и усаживаясь на медвежью шкуру прямо возле ее ног и обнимая их, целуя колени.
– О чем спрашивать, если и так все ясно… Ты был молод, однажды гулял по лесу и встретил девочку с явно порочным взглядом. Мне ведь уже в первую встречу захотелось, чтобы ты поцеловал меня.
– Но что же здесь порочного? Ведь я тогда был, как ты говоришь, молод, довольно красив, если верить женщинам…
– А какой была я?
– Худышкой с огромными глазами, тонкими ногами и сбитыми коленями. Я даже запомнил твой шрам, эту стрелку, указывающую мне, куда двигаться дальше. Этот шрам просто сводил меня с ума.
– А тебе не страшно было?
– Страшно. Я и не собирался делать с тобой ничего такого, я находил удовольствие в самом томлении, в тех многочисленных физических и нравственных преградах, которые мне не позволялось переступать. Мне нравилось гулять с тобой в лесу, целовать твои обветренные губы, чувствовать тебя, такую маленькую, худенькую, трепещущую в моих объятиях…
– Но как же ты решился?
– Не знаю. Не справился со своими чувствами, я совершил преступление и сильно испугался.
– Когда я вышла на поляну, мои родители были в шоке, мама кричала, а отец кинулся в лес. Почему он не нашел тебя, ведь если бежать по дороге, то все равно рано или поздно наткнешься на калитку. Это же так просто.
– Рита, посмотри на меня…
Она подняла голову и посмотрела. Нет, никаких прежних чувств к этому мужчине она уже не испытывала. Разве что рядом с ним ей сейчас было спокойнее, чем там, в машине с Амфиараем…
– Неужели ты так ничего и не поняла?
– А что я должна понять? Ты изнасиловал меня, несовершеннолетнюю, и сбежал. Банальнейшая история, сломавшая мне всю жизнь. Ведь из-за этого мне пришлось очень рано – ты себе даже представить не можешь, насколько рано! – выйти замуж за доктора Араму.
– Рита, не валяй дурака. – Она услышала в его голосе нотки раздражения и очень удивилась этому.
– Я не понимаю тебя.
– Рита, но ведь прошло почти десять лет, неужели ты так ничего и не поняла и тебе ничего не рассказали?
– А что мне должны были рассказать?
Владимир Сергеевич встал, подошел к камину и принялся нервно ворошить полуобгоревшие поленья. Сейчас, если не брать во внимание его светловолосую голову, он своим телом напомнил ей Оскара.
– Рита, – он повернулся к ней, – да ведь я же тогда был не один!
– Как это не один? А с кем же?
– Нас было двое. Я и мой друг. Он появился в лесу настолько не вовремя, что даже трудно себе представить… Я и раньше рассказывал ему о тебе, о наших редких встречах. А уж когда я почти на его глазах взял тебя, потеряв всякую осторожность, он, воспользовавшись твоим бессознательным состоянием…
Рита широко раскрыла глаза:
– Воспользовавшись? Нет, этого не может быть! Ты все это придумал, я ничего такого не помнила, не знала, не чувствовала! Двое! Да как вы могли? Как ты мог?
– Мог, представь себе. И этим другом был не кто иной, как… Оскар Арама… Мы поступили подло, мы испугались… У него была прекрасная репутация, ему никак нельзя было засветиться в такого рода скандале. Для врача его профиля это было недопустимо. У меня тоже были свои планы, куда никак не входили годы, которые я мог провести в тюрьме. И твой отец догнал нас уже на шоссе, он вычислил нас, он все понял, когда увидел пятна крови на нашей одежде, налипшую хвою, бледные, перепуганные лица…
– И что же?
– Оскар не растерялся, достал какие-то свои документы, которые могли подтвердить, что он – врач… Он сказал, что этой же ночью появится у вас в доме и сделает все возможное, чтобы оказать тебе помощь, чтобы не были никаких последствий. А я… я пообещал твоему отцу денег, много денег… Мы с Оскаром понимали, что теперь, когда он видел нас в лицо и знает, кому принадлежит эта дача, у нас просто нет другого выхода, кроме как принять участие в жизни твоей семьи.
– И мой отец согласился?
– А что ему еще оставалось делать? Он понимал, что мы в его руках и что, если мы не выполним все его условия и требования, он отдаст нас под суд. Мы же не преступники, не убийцы, чтобы избавляться от него.
– А мать? Моя мать?
– Он вернулся и сначала сделал вид, что никого не нашел, а уже дома рассказал ей все… Ну посуди сама: зачем твоим родителям была нужна огласка, суды? Проще и безболезненнее было получить с нас деньги и постараться замять эту историю.
– Значит, Оскар никогда не любил меня? И жил со мной по инерции, улаживая скандал?
– Нет-нет, все было совсем не так. Ему тоже достаточно было бы откупиться от твоих родителей, но он после того, что было, не мог забыть тебя. Он сначала ходил к тебе действительно как доктор, но потом с ним что-то произошло, он влюбился, он думал только о тебе, он советовался со мной, как ему поступить, чтобы ты была с ним. Я разозлился, ведь ты была моей девушкой, и мы могли бы продолжать встречаться с тобой…
– Но ты ни разу не появился, не позвонил, ни вспомнил обо мне…
– Мы – скоты. Мы бросили монетку, и он выиграл, ты досталась ему. А я уехал из страны, завербовался и уехал сначала в Германию, затем работал на апельсиновых плантациях во Франции, на юге. Но с Оскаром мы перезванивались, изредка, когда я приезжал в Москву, виделись. И я завидовал ему, его счастью. Я часто видел тебя, ведь наши квартиры рядом… И был очень удивлен, когда ты познакомилась и подружилась с моей женой… Ведь Тая – моя жена. Ты хочешь, наверное, спросить меня об Амфиарае?
– Да, – отозвалась она, не в силах поверить в то, что муж Таи, возвращения которого Тая так ждала и боялась и от которого целиком зависела, и первый ее, Ритин, мужчина – один и тот же человек. – Хочу…
– Амфиарай появился в Москве лет двадцать тому назад, ему сейчас чуть больше тридцати, хотя он и выглядит значительно моложе. Он, только не удивляйся, был вором-карманником.
– Это он мне рассказывал.
– Так вот. Очень скоро его красота и обаяние обратили на себя внимание одной очень экстравагантной особы, зрелой женщины, состоятельной и отличавшейся широтой взглядов, скажем так… Я тоже был знаком с ней и даже увлечен, несмотря на ее возраст. Амфиарай стал ее любовником, а после ее смерти унаследовал квартиру, дачу и кое-какие средства. Эта женщина была матерью Таи, и именно благодаря ей мы и познакомились. Дача Изабеллы – так звали эту женщину – находилась в Марфине, рядом с нашей дачей, и мы часто виделись с Амфиараем. Я еще тогда начал потихоньку заниматься картинами, иконами, старинной мебелью и фарфором. Амфиарай помогал мне находить клиентов, преимущественно женщин. У него это здорово получалось. И пока Оскар наслаждался обществом юной жены, я делал деньги. Я пару раз предлагал ему несколько вещиц для продажи, но его этот род занятий не привлекал. Он вместе с Желтковой нашел другую золотоносную жилу, и хотя она приносила доход не такой большой, как если бы он занимался со мной антиквариатом, зато постоянный. Наркотики – это единственное, что связывало его с Желтковой. Он никогда не любил ее, но вынужден был спать с ней, чтобы отлаженный механизм поступления денег не дал сбой. Он был очень удивлен, когда узнал, что она ждет от него ребенка, потому что не собирался связывать с ней свою жизнь. Он очень хотел детей от тебя…
