Луиза Пенни - Эта прекрасная тайна
Бовуар поймал себя на том, что очарован. Деяние, воистину не имевшее себе равных. Эти люди бежали сюда от инквизиции. И нашли здесь климат столь суровый, что и несколько дней не выживешь. Их встретили волки, медведи и множество всяких необычных диких зверей. Мошка жалила так нещадно, что прокусывала кожу новорожденного лося. Слепни не давали покоя – они и святого могли свести с ума.
Какими ужасами грозила им инквизиция, если они предпочли ей все это?
И они не стали строить себе какое-нибудь скромное деревянное жилище – возвели каменный монастырь.
Это возвышало веру.
Кто способен на такое умерщвление плоти? На такое терпение? Только монахи. Но может быть, у кого-то это было в крови, как у брата Раймона. Как у бабушки Бовуара с ее терпением, готовым ко всему: к недугам, засухам, градам и наводнениям. К жестокосердию. К наступающим на деревню городкам и новым умным соседям.
Бовуар посмотрел на суперинтенданта Франкёра, сына той же земли, на которой родился брат Раймон, откуда вышли дед и бабка Бовуара.
В каком долгосрочном плане участвовал сейчас Франкёр? Сколько еще лет нужно на его реализацию? Или он составлял его на ходу? И какая часть плана привела суперинтенданта сюда?
Бовуар знал, что ему самому нужно проявлять терпение, чтобы найти ответы, хотя и понимал, что терпение не самая сильная его сторона.
Брат Раймон все бубнил и бубнил без конца.
Вскоре Бовуар потерял интерес к его рассказу. Брат Раймон обладал редким даром: он умел превратить самую захватывающую историю в скучнейшую. Этакая разновидность алхимии. Тип трансмутации.
Наконец, когда молчание обволокло уже онемевший череп Бовуара, он очнулся от своих размышлений.
– Значит, – проговорил Бовуар, цепляясь за последнюю уместную фразу, сохранившуюся в его голове, – план верен?
– Он верен в достаточной степени, мне даже не понадобилось рисовать уточненный, когда встраивали новую систему. Это геотермальное отопление…
– Да, я знаю. Merci.
«Черт меня побери, – подумал Бовуар, – если я позволю одному человеку спровоцировать меня, а другому уморить до смерти болтовней».
– Я вот что хочу знать: нет ли где-то здесь, в монастыре, потайной комнаты…
Его прервал смешок.
– Вы что, верите в истории, которые вам рассказывают старые кумушки? – спросил брат Раймон.
– Эту рассказывают старые монахи. И вы наверняка ее слышали.
– Я также слышал про Атлантиду, Санта-Клауса и единорога. Однако вряд ли они могут найтись в монастыре.
– Но Бога вы найти предполагаете, – сказал Бовуар.
Эти слова ничуть не оскорбили брата Раймона. Напротив, он улыбнулся:
– Поверьте мне, инспектор, даже вы найдете здесь Бога скорее, чем потайную комнату или сокровище. Вы полагаете, мы могли сделать здесь отопление и не заметить потайной комнаты? Вы думаете, мы могли установить солнечные панели, провести электричество, водопровод и при этом пропустить комнату?
– Нет, – ответил Жан Ги. – Это вряд ли. Я думаю, вы бы ее нашли.
Монах уловил смысл его слов, но ничуть не насторожился. Просто улыбнулся.
– Послушайте меня, сын мой, – неторопливо сказал брат Раймон; Бовуару начало уже надоедать, что с ним разговаривают как с сыном. С ребенком. – Это байки, их рассказывают друг другу монахи, чтобы убить долгие зимние вечера. Такая забава. Ничего больше. Нет никакой потайной комнаты. Никаких сокровищ. – Брат Раймон наклонился вперед, вытянув вперед руки, а локти уперев в тощие колени. – Скажите мне, что вы на самом деле ищете?
– Человека, который убил приора.
– Здесь вы его не найдете.
Несколько секунд они смотрели друг на друга, и холодная атмосфера потеплела.
– Я надеялся, мы найдем здесь орудие убийства, – сказал Бовуар.
– Камень?
– Почему вы думаете, что камень?
– Вы же сами нам сказали. Мы все поняли так, что брата Матье убили ударом камня по голове.
– Согласно отчету коронера, его убили, скорее, отрезком трубы или чем-то похожим. У вас тут есть трубы?
Брат Раймон встал и повел его к двери. Включил свет, и они увидели помещение размером не больше монашеской кельи. Полки на стенах, все аккуратно разложено по местам. Доски, гвозди, шурупы, молотки, старые куски разломанных кованых вещей, всякая всячина, какая бывает в любом хозяйстве, хотя и в гораздо меньшем количестве.
А в углу стояли отрезки водопроводных труб. Бовуар двинулся туда, но тут же остановился и спросил у брата Раймона:
– Это все, что у вас есть?
– Мы стараемся ничего не выбрасывать, используем многократно.
Инспектор снова повернулся к углу. Да, там стояли трубы, но все длиннее пяти футов, часть из них – гораздо длиннее. Убийца с такой трубой мог разве что перепрыгнуть через стену, как с шестом, но не вышибить мозги приору.
– А где еще можно найти отрезок трубы? – спросил Бовуар, когда они вышли из кладовки и монах закрыл дверь.
– Не знаю. У нас такие вещи не валяются где попало.
Бовуар кивнул. Он своими глазами видел: подвал безупречен. Он понимал, что если бы где и лежал отрезок трубы, то брат Раймон знал бы.
Раймон служил настоятелем подвала. Мастером подземного мира. И если монастырь наверху наполняли ладан и тайна, музыка и странный танцующий свет, то здесь царили чистота и порядок. И постоянство. Температура, свет – все оставалось неизменным.
Бовуару это нравилось. Здесь, под землей, отсутствовало всякое творческое начало, что-либо прекрасное. Но здесь не наблюдалось и хаоса.
– Настоятель говорит, что спускался сюда вчера утром после молитвы первого часа, но вас тут не видел.
– После молитвы я работаю в саду. Настоятель в курсе. – Брат Раймон говорил легким, дружеским тоном.
– В каком саду?
– В огороде. Я видел вас там сегодня утром. – Он посмотрел на суперинтенданта Франкёра. – И ваше прибытие видел. Очень театральное.
– Вы там работали? – спросил Бовуар. – В огороде?
Брат Раймон кивнул:
– Наверное, все монахи на одно лицо.
– Вас кто-нибудь видел? – спросил Бовуар.
– В огороде? Ну, я ни с кем не говорил, но вряд ли оставался невидимым.
– Значит, возможно, что вас там и не было?
– Нет, невозможно. Меня могли не видеть, но я там был. А вот то, что настоятель здесь не появлялся, – это вполне возможно. Уж его-то в подвале точно никто не видел.
– Он говорит, что приходил проверить геотермальную систему. Могло такое быть?
– Нет.
– Почему?
– Настоятель ничего не понимает в этих вещах. – Брат Раймон махнул рукой в сторону приборов. – А когда я пытаюсь объяснить, он теряет всякий интерес.
– То есть вы считаете, что он не появлялся здесь вчера, после ваших молитв?
– Не появлялся.
– Где же он, по-вашему, был?
Монах стоял молча. Они как камни, подумал Бовуар. Большие черные камни. И их естественное состояние, как и у камней, – безмолвие. И неподвижность. Говорить для них неестественно.
Бовуар знал единственный способ разбить камень.
– Вы полагаете, он был в саду? – спросил Бовуар.
Из его голоса исчезли дружеские нотки.
Монах продолжал молча смотреть перед собой.
– Я говорю, конечно, не об огороде, – продолжил Бовуар, делая шаг к брату Раймону. – А о личном саде настоятеля.
Брат Раймон не издал ни звука. Не шелохнулся. Не отступил, когда Бовуар приблизился.
– Вы думаете, настоятель был в саду не один?
Голос Бовуара становился все громче. Заполнял гулкое помещение. Эхом отдавался от стен. Краем глаза Бовуар видел суперинтенданта, ему показалось, что тот откашливается. Прочищает горло. Явно для того, чтобы остановить наглого и неадекватного полицейского.
Поправить его. Оттащить Бовуара подальше от монаха.
Но Бовуар не собирался сдаваться. Брат Раймон, при всей его мягкости, при всей его страсти к механике, притом что говорил с Бовуаром как дед с внуком, в то же время скрывал что-то. Прятался за удобным молчанием.
– Вы думаете, что туда же пришел и приор.
Бовуар бросал хлесткие, резкие слова. Словно закидывал каменного монаха камешками. Слова отскакивали от брата Раймона, но производили на него некоторое воздействие. Бовуар сделал еще шаг к монаху. Остановился так близко, что увидел тревогу в его глазах.
– Вы сами подвели нас к такому выводу, – сказал Бовуар. – Имейте же мужество пройти начатый путь до конца. Сказать, что вы думаете на самом деле.
Бовуар знал, что единственный способ разбить камень – это ударить по нему. Продолжать бить, пока он не расколется.
– Или вы просто распространяете порочащие слухи, сплетни? – усмехнулся Бовуар. – И ждете, что кто-нибудь более смелый сделает за вас грязную работу. Вы готовы отдать настоятеля на съедение волкам, но не хотите иметь груз на своей совести. Поэтому вы намекаете и предполагаете. Вроде как подмигиваете нам. Но у вас не хватает мужества взять и сказать, что вы думаете в действительности. Лицемер вы долбаный!
