Татьяна Полякова - Тайна, покрытая мраком
Экран внезапно потух, а я замерла от неожиданности, так и не успев закончить фразу. Прошло минут пять. Я сидела перед экраном, гадая, что теперь будет. Женщина не появлялась, значит, придется самой выбираться отсюда. Однако я еще продолжала верить, что разговор может возобновиться. Достала мобильный и набрала номер Витьки.
— Ты как? — спросила тревожно.
— Нормально, — флегматично ответил он. — Птички поют… Только жрать очень хочется.
«Идиот», — чуть не брякнула я, в этот момент дверь распахнулась. Я ожидала увидеть Юлию, а увидела Берегового. В инвалидной коляске. Он остановился в паре метров от меня. Наверное, я выглядела по-дурацки, таращась на него во все глаза, потому что он вдруг улыбнулся.
— Вот причина, по которой я прячусь от мира, — произнес насмешливо. — Я тщеславен и не хочу выглядеть в глазах людей калекой. Очень рассчитываю на вашу скромность.
— Да… конечно, — бестолково кивнула я.
— Вы сказали, она собиралась уехать с Вдовиным?
— Он мне сам рассказал об этом.
— Что ж… — Максим склонил голову к плечу, разглядывая пол у себя под ногами. — Могу предложить вам свою версию того, что произошло пять лет назад. Да, я был влюблен в Боню. Мне даже казалось, что я жить без нее не могу. Я хотел на ней жениться. Родители были категорически против, отец даже слышать об этом не желал. Когда они погибли, я сделал Боне предложение. И она согласилась. Я подарил ей кольцо моей матери. Накануне того вечера, когда все произошло. Мы собирались уехать через неделю. Свои намерения держали в тайне. Боня боялась, что хозяин ночного клуба ее не отпустит. И я не был заинтересован в огласке. Думал, мы уедем, распишемся без всякой шумихи, пару лет поживем за границей, о Боне успеют забыть, и вместо нее появится Вера Береговая. Вера — ее настоящее имя, а вовсе не Вероника. Впрочем, вы, наверное, знаете. Боня отправилась в клуб, где должен был состояться прощальный концерт Вдовина, я не собирался на нем присутствовать. Поехал к другу, дома его не оказалось. Возле машины на меня напали двое мужчин. Их лица были скрыты масками… Жестоко избитый, униженный я лежал в грязи и думал о том, что мой отец оказался прав. Наверное, моя любовь к Боне вовсе не была такой уж сильной. Моя злость относилась не только к типам, избившим меня, но и к ней. Я связался с женщиной, которая совсем мне не подходила, и теперь расплачивался за это. Я не сомневался, что избили меня люди Крючкова. Он узнал о наших планах… И в этом я винил Боню: не смогла держать язык за зубами. Глупая девчонка. С большим трудом я сумел позвонить другу, он отвез меня в больницу, позаботившись о том, чтобы о происшествии узнало как можно меньше людей. В больнице я пробыл почти две недели. Боня ни разу не позвонила, и меня это вполне устроило. К тому моменту я уже решил для себя, что наши дороги разошлись. А потом узнал про ее исчезновение. Вскоре у меня появились люди из полиции. Но подозрений я не вызвал. Когда начался концерт, я уже был в больнице, а Боню в это время видели в клубе десятки людей.
— И вы не попытались выяснить, что же с ней произошло?
— Не пытался, — покачал он головой. — Не спрашивайте почему, не знаю. Я поспешил вычеркнуть ее из памяти. Видите ли, — вздохнул он, — когда родители погибли… вместе с горем я почувствовал… облегчение: ведь теперь мне никто не запрещал жениться на Боне. Я не сумел ей этого простить. Себе смог, а ей — нет. Мой поступок не вызывает уважения, но Боню я не убивал. Выйдя из больницы, я сразу же уехал за границу.
— Это последствие тех побоев? — нерешительно спросила я, кивнув на коляску.
— Нет, — засмеялся Максим. — Всему виной собственное тщеславие. В больнице мне наложили двадцать семь швов, десять на лице. Выглядело… неприятно. За границей мне предложили сделать пластическую операцию… вы видите, к чему это привело. Все пошло не так, как планировалось. Подобное случается. За свои поступки приходится расплачиваться. Если бы я тогда не бросил ее… если бы попытался узнать, что произошло, возможно, и моя жизнь сложилась бы иначе.
Женщина, доставив меня к калитке, сдержанно кивнула на прощание. Витька, привалившись к крылу джипа, щурился на солнышке, точно наш Пушкин.
— Не зря возвращались? — спросил он, когда я села в машину.
Я в ответ чертыхнулась. В правдивость рассказа Берегового я готова была поверить, то есть я ему верила, пока Максим был у меня перед глазами. Но как только мы расстались, возникли сомнения. Он запросто мог ломать комедию, желая отвести от себя подозрения. Ясное дело, кто-то врет: либо он, либо Вдовин. Либо Боня обещала свою любовь обоим, так и не определившись, кто ей больше по нраву: богатый наследник или ее первая большая любовь. Береговой сам рассказал о кольце, но это мало что значит. Он мог узнать о подарке от той же Бони. И следователи ему не досаждали не потому, что у него было алиби, а потому, что имелись деньги. Хотя, находился он в тот вечер в больнице или нет, наверное, можно проверить. Жаль, рядом нет Олега, он бы с этим справился. В общем, пятьдесят на пятьдесят. Есть с чем себя поздравить: до сих пор топчусь на месте.
Я жаловалась Витьке на судьбу, а он слушал меня, кивая, и гнал как угорелый, потому что, по его словам, у него от голодухи кишки свело.
В кастрюльке на плите что-то приятно булькало, освобожденный из клетки попугай важно вышагивал по столу, а Любка сидела перед ноутбуком.
— Вернулись? — обрадовалась она. — Я вам сейчас кое-что покажу. — Схватила попугая, развернув его к себе, и ласково предложила: — Скажи: «Доброе утро! Доброе утро!» — повторила она. — Ну, пожалуйста. Ты же можешь. — Попугай молчал как проклятый. — Полдня на него угробила, — обиделась Любка, разжимая руки.
Попугай отошел в сторонку, а она продолжала повторять «доброе утро». «Отстань, дура» — вдруг рявкнул он.
— Твои труды даром не прошли, — порадовалась я, в то время как подруга ловила его и запихивала в клетку. — Репертуар у попугая расширился. Вернется бабка, требуй премию.
— Есть-то когда будем? — взмолился Витька.
Наконец сели обедать. Подперев голову рукой, я жевала без всякого удовольствия, продолжая истязать себя сомнениями.
— Вдовин в прошлом году заработал почти полтора миллиона долларов, — сообщила Любка.
— Откуда знаешь? — нахмурилась я. — Взломала базу данных налоговой?
— Не-а, заглянула в журнал «Форбс», русская версия. Звездные заработки, пятьдесят самых успешных представителей шоу-бизнеса. Вдовин там далеко не последний. Гастроли, продажа дисков, съемки в двух фильмах и доходы от рекламы. Не знаешь, что он рекламирует?
— Не знаю, — тут я перевела взгляд на Любку и начала рассуждать вслух. — Это что же получается, парень с такими доходами до сих пор себе квартиру купить не может? Да еще бабкино наследство распродает? Черт, — выругалась я, потому что ответ напрашивался сам собой. Распродает, ибо его денежками пользуется кто-то другой. Например, Крючков Сергей Иванович, с которым их связывает давняя дружба, и исключительно из дружеских чувств звезда Вдовин охотно выступает в его клубе. Когда я спросила о кольце, подаренном Боне, Вдовин не сразу ответил… Но, конечно, не это главное. Пока мы приставали с вопросами к разным людям, никто на нас внимания не обращал. Но стоило мне появиться у Вдовина, как Олег с Костей оказались в больнице. Игорь еще накануне сообщил хозяину клуба о моей записке и назначил встречу с намерением выяснить, что мне известно. Люди Крючкова следили за нами от дома Вдовина, и адреса моих компаньонов узнали без труда, ведь я их сама к месту жительства доставила. Вдовин наверняка решил, что сведениями о Боне я обязана Екатерине Григорьевне. Он не зря интересовался, что это за девушка мне все рассказала и работает ли она в клубе. А я, желая оградить от подозрений Ирину, ответила «работала», чем его подозрения подтвердила. И Крючков решил, что вдова опасна. Если Гоше приходится своими доходами делиться с хозяином клуба, неудивительно, что тот готов проломить людям головы и даже пойти на убийство. Теперь все стало настолько очевидным, что приходилось лишь диву даваться, как я раньше обо всем не догадалась. Дело за малым: свои догадки укрепить доказательствами. Подтвердить мои подозрения могли только два человека: Грушин и Устюгов. Поэтому, с трудом дождавшись утра, мы с Витькой отправились на квартиру Грушина, прихватив по дороге бутылку для простоты общения. Едва мы свернули во двор Васиного дома, как меня обуяли недобрые предчувствия. Возле его подъезда толпился народ и стояла полицейская машина.
— Опоздали, — поморщился Витька и оказался прав.
В толпе я заметила соседку Грушина, подошла к ней и спросила:
— Что случилось?
— Васька повесился. Видно, допился до белой горячки, — ответила она. — Телевизор орет не смолкая, уснуть невозможно, я и попросила соседа сверху к Ваське зайти, вразумить, чтоб хоть звук потише сделал. Сосед и звонил, и стучал, потом смотрит — дверь открыта. Зашел, а там такое… Полицейские сказали, сутки висит. Ужас. Одно хорошо, Нине с ребенком по квартирам мотаться не надо. И нам спокойней.
