Лебединая песня мамонта - Елена Ивановна Логунова
– И именно эта надувная подруга Виктора сыграла роль самоубийцы в любительской постановке Олега, – договорила я.
– Теперь понятно, зачем маска! Чтобы спрятать разинутый рот! – хлопнул себя по коленкам Бордовский.
Марина выгнула одну бровь и посмотрела на своего Зайку взглядом психиатра.
– Вы не подумайте, что я тоже это самое… – покраснел археолог. – Ни в коем случае, нет, мне такая игрушка и не по карману…
Марина выгнула вторую бровь.
– Но все же знают, что надувных женщин делают с широко открытым ртом, – жалобно договорил Бордовский и посмотрел на участкового, словно ожидая поддержки.
– Правда-правда, – подтвердил тот, доедая торт. – В квартире Овчинникова нашли коробку с инструкцией, там эта баба во всех возможных видах и позах нарисована, жалко, текст на китайском, я бы почитал.
– Зачем вообще нужно было впутывать в эту историю еще и надувную женщину? – Тетушка взялась за виски, начала их массировать.
– Как – зачем? Чтобы неугомонный дед-фотограф заснял момент трагедии и разослал видео по всем пабликам. – Участковый покончил с тортом и разговорился. – Голованову нужно было, чтобы все решили, будто он умер. Все! В первую очередь его друзья-враги наркодилеры. Для того и «записка самоубийцы», и «полет с верхотуры». – Он поскреб воздух пальцами, имитируя кавычки. – Вообще‑то дельный план был, я считаю. Кто ж знал, что милую девушку, – он посмотрел на Джулю, – черти понесут на задворки заброшки, да еще в такой час, когда приличные люди дома сидят, телевизор глядят.
– Не сильно‑то я помешала этому дельному плану! – огрызнулась Джуля.
– Это как посмотреть, – не согласился с ней участковый. – Отправить резиновую красотку в полет наш затейник сумел, подобрать ее внизу успел, но ведь именно вы, милая девушка, подняли шум и привлекли неравнодушную общественность, которая испортила гражданину Голованову всю малину!
– Выходит, мы еще и виноваты?! – возмутилась Ирка.
А мне упоминание красной ягоды напомнило:
– Постойте, а кровь? Чья кровь была на асфальте у заброшки?!
– И на камнях у озера, – добавила Ирка.
– Без анализа не скажу, но думаю – самого Голованова, – ответил участковый. – У него и при задержании от волнения кровь носом пошла, хотя его пальцем не трогали. Но это, чтоб вы знали, нередкая проблема у граждан, употребляющих запрещенные вещества, названия которых я упоминать не хочу.
– Да-а-а… История… – протянул Боря и заглянул в лицо любимой. – Но теперь уже все? Ты успокоилась, милая?
– Его теперь посадят за убийство? Олега, я имею в виду? – Джуля, не ответив мужу, обратилась к Чайковскому.
– Зависит от причины смерти Овчинникова. Если наркота там не главное, то с хорошим адвокатом Голованов получит лет пять за хранение, считай, отделается легким испугом.
– Это если до него не доберутся коллеги-недоброжелатели, – напомнила Марина. Наморщила нос: – Так, мы все обсудили и проработали? Не осталось белых пятен?
– У меня маленькая непонятка: кто и зачем залез в квартиру Олега и шарил там в прихожей? – без задержки откликнулась Ирка. – Коллеги-недоброжелатели?
– Сам Олег, уже поселившийся в квартире Виктора, – легко ответила я, потому что тоже задавалась этим вопросом, но, спасибо сыну, закрыла его. – Он случайно порвал кроссовку и вынужден был наведаться в свой гардероб за сменкой. Одежду‑то мог носить чужую, а вот обувь Виктора ему не подходила – размер ноги у них разный.
– Еще вопросы? Нет? Тогда по коням. – Чайковский прихлопнул ладонями по столу и встал.
– Еще момент! – Бордовский рассовал по карманам азильские гальки и распрямился в полный рост. – Друзья, товарищи, соратники! Я содрогаюсь при мысли о трагедии, свидетелями которой мы стали, но для меня все закончилось хорошо, и я за это вам очень-очень благодарен! Надеюсь, мы еще встретимся в этом составе, я всех приглашаю на торжественный ужин.
– Надеюсь, уже не в формате сладкого стола, – поставил условие неделикатный и неблагодарный участковый.
Народ стал расходиться. Первым откланялся Чайковский, потом ушли, обнявшись, Боря и Джуля. Тетя Ида и Марина вышли на улицу встречать заказанное такси, а мы с Иркой немного задержались, чтобы убрать со стола.
– Спасибо, что не дала мне озвучить ошибочную версию, – с хрустом сминая бумажные стаканы, проворчала подруга.
– Я не была уверена, что она ошибочная, пока не пришел Чайковский с гальками, – призналась я.
– Не элементарно это было, да, Холмс? – Уяснив, что я не претендую на лавры, Ирка повеселела.
– Далеко не элементарно, Ватсон. Но мы справились!
– Как всегда, Холмс! Как всегда!
Эпилог
Грузовик влетел в село на полной скорости, не шокировав этим, впрочем, никого, кроме вольно гуляющих кур. Мимо распахнутой калитки машина прокатилась, уже притормаживая, и я успела увидеть во дворе пару больших брезентовых палаток, а за ними – бревенчатый дом.
– Ну вот и прибыли! – улыбнулся мне дочерна загорелый водитель-студент. – Вы идите, идите, чемоданчик ваш я занесу, мне одним больше, одним меньше – без разницы, все одно до вечера разгружаться. Геннадий Леонидович снова столько всего заказал…
– Большое спасибо, – сказала я и поспешила выбраться из кабины грузовика, устав слушать восторженные отзывы о Геннадии Леонидовиче и рассказы о его успехах. Хотя, конечно же, Бордовский молодец: всего за две недели отыскал новый проход в свои любимые пещеры и уже успел сделать несколько сенсационных находок.
– Ура, приехала! – Из калитки вырвался самум, налетел на меня жарким вихрем, завертел до головокружения.
– Не тряси, меня и так укачало! – взмолилась я.
– Водички? – Ирка мигом замерла, и я смогла ее рассмотреть.
Подруга загорела, чуть похудела и – я чутко потянула носом – пахла свежей выпечкой и спелыми ягодами.
– Голодная? На! – Ирка сунула мне в руки ватрушку. – Ешь, это шанежка, она вкусная, я ее специально для тебя от башибузуков спрятала, вернемся – нормально поедим… Да идем же, идем!
Вихрь снова подхватил меня, потащил вниз по улице, затянул на узкий подвесной мост и только там позволил выдохнуть.
– Почему не ешь?
– Подавиться боюсь, – сердито ответила я. – Очень уж быстро бежим.
– Медленно бежать – это нонсенс, – сказала подруга.
Ух, какое слово выучила! Не зря общается с культурными людьми.
– Ладно, присядем. – Она опустилась на край моста, свесив с него ноги, и похлопала по доскам рядом. – Давай, давай! Мостик шаткий, но крепкий. Строился как временный, но имеет все шансы стать памятником истории. – Махнула рукой вниз по течению: – Там еще один есть, капитальный, но через этот быстрее получается, он как раз к пещерам выводит… Да в чем дело, ты будешь есть?!
– Не торопи меня! Дай оглядеться и вообще…
Оглядеться стоило: местность была красивая. Карлсон сказал бы – дикая, но симпатичная.
В каньоне каменных берегов с
