Лебединая песня мамонта - Елена Ивановна Логунова
Все участники встречи уже были на месте, запаздывал только специальный гость – участковый.
– Сколько можно ждать? Начнем. Я потом повторю свой доклад специально для Валерия Петровича. – Ирка откашлялась, одернула на себе щегольский жакет и подняла картонный стаканчик с логотипом булочной. – Дорогие друзья, сегодня мы с вами собрались тут, чтобы…
– Секундочку! – Я наконец увидела на другой стороне улицы участкового, который дожидался зеленого сигнала светофора, вскочила со стула и поспешила ему навстречу.
Мы едва не столкнулись в дверях.
Поговорить было некогда – Ирка, наш докладчик-модератор с функциями тамады, не прервала свою тронную речь, уже успела и пообещать аудитории оглашение итогов завершенного расследования, и напомнить, с чего оно началось. Я только быстро спросила Чайковского:
– Да или нет?
– Да, – так же коротко ответил он.
И мы прошли в уголок, занятый нашей компанией.
– Всем добрый вечер, прошу прощения, опоздал, зато пришел не с пустыми руками, – объявил Валерий Петрович и скромно выложил на край стола между двумя бумажными тарелочками свое подношение.
Два плоских камня в царапинах параллельных линий.
– Мои гальки! – Бордовский вскочил и проворно оббежал стол, пиная ножки стульев, сидящих на них людей и даже не извиняясь. – Нашлись!
Схватив камни, он прижал их к груди и, кажется, прослезился – глаза его подозрительно заблестели. Благородное собрание взволнованно зашумело.
Ирка левой рукой указала Чайковскому на оставленный для него стул, а правой постучала по столешнице, требуя тишины. Предоставлять слово другому оратору она не собиралась, сама еще не все сказала.
– Не зря я всегда говорю: во всем есть плюсы! – Подруга не упустила возможность лишний раз подкрепить свою позицию убежденной оптимистки. – Если бы Боря не промахнулся мимо нужной буквы и не обозвал Юлю нехорошим словом, она не психанула бы, не прибежала к Ленке плакаться в жилетку, не пошла потом домой необычным путем мимо заброшенного здания, не услышала там бабах со шмяком – и не было бы этого нашего расследования, в результате которого к Геннадию вернулись его артефакты!
– И все‑таки психовать из-за того, что мальчик нажал не на ту букву на клавиатуре, было чересчур. – Тетушка выступила в защиту Бори. – Так и до развода недалеко! Хорошая жена должна быть терпеливой.
Марина закатила глаза:
– Ой, из-за какой ерунды молодые разбегаются, знали бы вы! Вот в моей практике эфт-терапевта…
– Кого-кого?! – вскинулась Джуля, услышав незнакомое мудреное словечко.
– ЭФТ – эмоционально-фокусированная терапия, направление, сочетающее элементы клиент-центрированной терапии, системной терапии и теории…
– Давай по существу и покороче, – потребовала Ирка, недовольная тем, что ее речь прервали.
– …был такой случай. – Марина уселась поудобнее. – Мальчик с девочкой поженились, стали жить вместе. И в первый же день молодая супруга хлопнула дверью и ушла! Видите ли, пока она готовила завтрак и накрывала на стол, муж сел, взял вилку-ножик – и давай метать все в рот как заведенный!
– Проголодался после первой брачной ночи? – сочувственно предположил Боря.
– Не в этом дело. Его, как впоследствии выяснилось уже у меня в кабинете, растила мать-одиночка, которая едва сводила концы с концами. Она даже на еде отчаянно экономила, несчастная женщина! Сына кормила как надо, а себе во всем отказывала. – Марина с сомнением посмотрела на торт и все‑таки не отказала себе, переложила кусок на свою тарелку. – А чтобы мальчик не видел, как мама скудно питается, она приучила его есть в одиночку. Врала, что вдоволь наелась, пока готовила! И парень вырос в убеждении, что женщина, которая стояла у плиты, за стол потом не садится, поскольку она уже по горло сыта. А молодую жену это шокировало и оскорбило. Представьте: до свадьбы она ходила с будущим мужем по ресторанам, и там он вел себя как нормальный галантный кавалер, на еду не набрасывался и в одно рыло ее со стола не метал.
– Прикидывался, значит, – засмеялась я. – Коварно скрывал свою домостроевскую сущность, подлый эксплуататор!
– Именно так молодая жена и подумала, – энергично кивнула Марина, чуть не клюнув носом вишенку на торте.
– И что было потом? – уже с интересом спросила Ирка и села, готовясь слушать дальше.
Она очень любит мелодрамы.
– А потом девочка собрала вещи и ушла. Мальчик не понял почему. Пришел ко мне выяснять, что с ним не так, чем он оскорбил свою любимую. – Марина закинула в рот вишенку. – Кое‑как разобрались.
– И что, помирились они? – не успокоилась Ирка.
– Помирились.
– И все‑таки девочке не стоило так психовать из-за того, что мальчик начал есть без нее, – рассудила тетушка.
– Он не особо виноват, – согласилась Марина. – Пребывал в плену шаблона! По инерции перенес на жену привычную ситуацию с мамой.
– Вот именно! – Я щелкнула пальцами и встала. – Именно это произошло и в нашем случае! Мы попали в плен шаблона и не поняли, что человек‑то другой!
– Мы тебя и сейчас не понимаем, – сказала Ирка и тоже встала, выразительным жестом попытавшись приземлить меня. – Но остальным я сейчас все разъясню…
– Погоди, дай сначала мне сказать, – попросила я. – Пожалуйста! Поверь, так надо.
Я не хотела, чтобы Ирка озвучила свою версию событий.
– Даже не знаю, что такое важное ты хочешь сказать, – проворчала подруга, но все‑таки снова села на место.
– Я хочу сказать, что наш Олег – никакой не Олег.
В наступившей тишине раздался негромкий стук – раз и другой: это Бордовский положил возвращенные ему камни справа и слева от своей тарелки.
– Может, вы? – Я посмотрела на участкового, предлагая ему взять слово.
– Нет-нет, это не мой звездный час, – отговорился тот и потянулся за тортом.
– Хорошо, тогда я сама.
Я виновато посмотрела на Ирку и начала:
– Жили-были два парня, соседи по дому: в восемьсот тринадцатой квартире – Олег, в восемьсот двенадцатой – Виктор. У них было трудное детство, оба остались без семьи и жили в чужом для них городе уединенно, хотя и по разным причинам.
Олег не заводил друзей, чтобы не приглашать их в свою съемную квартиру, где он хранил и фасовал наркотики. А у Виктора имелся диагноз, не позволяющий вести активную жизнь, и, зная о своей неизлечимой болезни, был готов уйти в любой момент. Потому и не социализировался: друзей и подруг не имел, на работу официально не устраивался. Зарабатывал тем, что писал код – он был очень умный, возможно, компьютерный гений.
– Почему был? Мы чего‑то не знаем, с ним что‑то случилось? – забеспокоилась Ирка.
– Я тут ни при чем! – в ответ на ее подозрительный взгляд вскинул руки Чайковский.
В руках у него были нож и вилка. Под мой рассказ участковый
