Бокал кардинала Ришелье - Наталья Николаевна Александрова

– С лифтом мы бы и сами справились.

– Ладно, сойдемся… – и он назвал несусветную сумму.

– Мужчина, возьмите себя в руки! За такие деньги можно доставить эту штуку во Владивосток.

– Не прошло, и ладно! Но попытаться стоило! – и он снизил цену ровно в десять раз.

Мужчина оказался крепкий, и он одним махом поднял чертову машину на четвертый этаж.

Тут мы остановились перед дверью, обитой рваным дерматином.

За этой дверью явно никто не жил.

По нашему замыслу, именно здесь нужно было разместить дым-машину, чтобы осуществить наш коварный план.

Вопрос был только в том, как открыть дверь. На ней висел ржавый навесной замок.

Опять-таки, нам не хотелось лишний раз привлекать Натальиного бывшего мужа.

Но тут наш бомж проявил недюжинную смекалку.

Заметив растерянность в наших глазах, он проговорил:

– Замок, что ли, открыть не можете?

– Ну да, вообще-то… – протянула Наталья.

– Ох, женщины, женщины! – вздохнул он. – Ничего-то вы сами сделать не можете!

– Я бы попросила… – начала заводиться Наталья, но я схватила ее за руку и пролепетала жалобным тоном:

– Да, такие уж мы беспомощные… вся надежда на вас… только вы нас можете спасти…

– Ладно, сделаю и денег за это лишних не возьму, пусть это будет бонус! Учитесь, пока я жив!

Он продемонстрировал нам длинный, прокуренный желтый ноготь, вонзил его в скважину замка и поковырялся в нем. Замок щелкнул и открылся.

– Видали? – произнес бомж с гордостью. – Учитесь!

– Такому не научишься! – Я сделала непроницаемое лицо. – Это же еще такой ноготь нужен…

Мы расплатились с бомжом, и он ушел тратить свой неожиданный заработок.

А мы втащили дым-машину в чужую квартиру.

Внутри царило запустение. Пол был густо усыпан опилками и известкой. Стены когда-то были оклеены старыми обоями в мелкий розовый цветочек, половина которых пошла пузырями, как кожа обгоревшего на солнце подростка, а другая половина вообще отклеилась и свисала со стен неаппетитными драными клочьями.

Тут и там валялись обломки мебели – ломаные тумбочки, вспоротые диванные подушки, дверцы от шкафов, трехногие стулья, кресло с продранной обивкой. Ясно, что в квартире никто не жил уже очень давно.

Я огляделась.

Меня интересовала единственная вещь – выход в вентиляционный канал. И я нашла этот выход в прихожей.

Это было квадратное отверстие в стене, забранное пластмассовой решеткой.

Для начала я отвинтила эту решетку, затем подтащила туда относительно целую тумбочку. Потом мы вдвоем с Натальей взгромоздили на эту тумбочку генератор дыма, подсоединили к нему гофрированную трубу, примерно такую, как у пылесоса, и запихнули второй конец этой трубы в вентиляционное отверстие.

Наконец я подключила дым-машину к сети и нажала кнопку включения.

Машина загудела, затряслась, и из трубы в вентиляцию повалил густой дым.

Мы с Натальей переглянулись.

Мы сделали большую часть работы, теперь нам нужно было терпеливо ждать развития событий. Хотелось только надеяться, что наш хитроумный план сработает и Аглая Михайловна вынесет из квартиры шкатулку с бриллиантами.

Некоторое время ничего не происходило, затем хлопнула дверь соседней квартиры, и на лестнице раздался истошный крик:

– Пожар! Горим!

Я прильнула к дверному глазку (как ни странно, он был на положенном месте и даже не замазан краской, так что сквозь него можно было видеть лестничную площадку).

Открыта была та дверь, на которой красовался целый набор дверных звонков, то есть дверь соседней коммунальной квартиры.

По полу стелился густой серый дым.

На площадке перед распахнутой дверью, по колени в дыму, стояла пышная женщина лет пятидесяти в кое-как запахнутом шелковом халате, расписанном разноцветными попугаями, с огненно-рыжими волосами, накрученными на розовые бигуди.

Какое-то неизвестное науке шестое чувство (а может быть, даже седьмое) подсказывало мне, что это – Е. П. Сипухина, чье имя красовалось на дверном звонке.

Она вертела головой, принюхивалась, потом опустила глаза, округлила рот и закричала истошным голосом:

– Горим! Пожар!

С этими словами она кинулась было вниз по лестнице, но, пробежав несколько шагов, всплеснула руками, бросилась обратно в квартиру и через минуту снова появилась, прижимая к себе чрезвычайно пушистую белоснежную кошку.

Мой хитроумный план начал работать – женщина вынесла из дома самое дорогое…

Теперь я схватила телефон, набрала номер экстренной службы и выпалила взволнованным, задыхающимся голосом, даже закашлялась для правдоподобия:

– Горим! Пожар в жилом доме! – и я торопливо продиктовала диспетчеру адрес.

– Нам уже об этом сообщили! – ответил диспетчер. – Пожарный расчет выехал!

– А «Скорая помощь» выехала? А то тут есть пострадавшие, есть отравления дымом…

– Выехала, выехала!

Убедившись, что все идет по плану, я вернулась к глазку.

По лестнице уже бежали жильцы с других этажей – кто прижимал к себе сумочку с деньгами и документами, кто – целый чемодан, кто переноску с котом или морской свинкой…

Одна старушка несла старый бархатный фотоальбом с металлическими застежками, молодые парни, как один, тащили компьютеры, ноутбуки и жесткие диски памяти…

И наконец открылась дверь соседней квартиры.

Аглая Михайловна, в отличие от Е. П. Сипухиной, успела полностью одеться и несла в левой руке довольно объемистую черную сумку, а в правой…

Правой рукой она бережно прижимала к груди цветочный горшок с невзрачным, корявым зеленым растением.

Я отступила на шаг, чтобы Наталья могла выглянуть в глазок.

– Алоэ… – сказала она, рассмотрев растение в руках Пашиной тетки. – Самое никудышное из ее комнатных растений…

Я в комнатных растениях не очень понимаю, потому что у матери их не было. Если кто дарил (когда-то давно и такое бывало, но редко) или я из школы приносила отросточек, то цветы тут же вяли и сохли, хоть я их и поливала. А которые не засыхали, то покрывались пятнами, и листья опадали. Помню, соседка тетя Надя только вздыхала и говорила, что климат у нас в квартире для цветов неподходящий, при этом косилась на мать. Потом мать и с ней разругалась.

Так что в цветах я полный профан, но алоэ и правда выглядело уж больно неказисто.

– То-то и оно! – проговорила я торжествующим тоном. – И тем не менее именно его она взяла в первую очередь! Это значит…

– Ты думаешь?

– Я уверена! Наверняка она взяла самое ценное! И в любом случае нам пора действовать. Начинается вторая часть операции!

Я достала из своей сумки заблаговременно приготовленный бледно-голубой хлопковый костюм – стандартную медицинскую униформу, которую позаимствовала у Аиды. Говорила я или нет, что она работает сменной медсестрой в больнице, что рядом с домом.

Я натянула костюм поверх одежды, на лицо надела маску, и мы вместе с Натальей выкатились на улицу.

Возле дома толпились перепуганные жильцы – кто вполне одетый, кто