Золотое правило молчания - Галина Владимировна Романова
Ходаков стоял перед запертым подъездом новостройки, отчаянно мерз и ругал себя последними словами. Угораздило снова вырядиться в те же самые ботинки на тонкой подошве, за которые уже получал нагоняй от строгой пожилой женщины — бывшей соседки Волковых. И куртка была короткой. И капюшона на ней не имелось, потому что вчера, сидя за рулем своего автомобиля, он его отстегнул и закинул на заднее сиденье. Машина осталась на стоянке перед отделом, потому что сюда он приехал на метро. И капюшон лежал там же — в машине на стоянке перед отделом.
Новый микрорайон был застроен так, что отовсюду дул ветер. За какой бы угол Ходаков ни спрятался, там дуло. И с такой силой, что, кажется, у него ребра от холода тряслись. А он не знал кода замка на подъездной двери. И в нее никто не входил, и никто из нее не выходил. И консьержа не было. Все как назло!
Простояв еще десять минут на обжигающем холодом ветру, он принялся искать номер телефона местной управляющей компании. Там ему после долгих препирательств все же сообщили код, и уже через мгновение он вбегал в подъезд.
Там было тепло и очень вкусно пахло. Мандаринами, сообразил Ходаков, подходя к лифтам. Прочитал на стене поэтажный список квартир, мысленно похвалил специалистов за полезное новшество и вошел в разъехавшиеся двери лифта.
Нужная ему квартира располагалась на восьмом этаже. Стандартная дверь двушки порадовала красивой филенчатой раскладкой, которой был обшит прочный металл. Об этом Ходаков узнал, пока в метро ехал. Все прочитал в рекламе про эти дома.
Он позвонил, совсем не надеясь на то, что Трунов сейчас сидит и ждет его и тотчас возьмет и откроет.
А тот вдруг взял и открыл. И даже не удивился, увидав перед глазами удостоверение.
— Проходите, товарищ капитан, проходите, — засуетился он, отодвигая ногой от двери свои ботинки. — Вы вовремя. Завтра бы меня уже не застали.
— Почему?
Ходаков вошел и огляделся. Сборы! Повсюду в квартире следы сборов. Три распахнутых чемодана, доверху наполненных вещами. Картонные коробки с посудой, обернутой бумажными салфетками. Распахнутые шкафы с пустыми полками.
— Уезжаю, — с грустной улыбкой ответил Трунов. — Уволился из ресторана. Да вы, наверное, уже знаете.
— Знаем. — Ходаков окинул взглядом Трунова. — Вы заметно похудели с нашей последней встречи. А виделись мы не так давно. Две с половиной недели прошло. Переживаете?
— Я бы так не сказал, — делано рассмеялся Трунов, одергивая черную водолазку и подтягивая сползающие джинсы. — Питание поменял. Не скажу, что диета, но действенно! У меня всегда была склонность к полноте, со школы. И я с ней вечно боролся. Признаюсь, почти безуспешно. А тут в интернете ролик посмотрел и…
— Почему вы нам соврали, Трунов?
Ходаков вдруг, обнаглев, без приглашения расселся на его диване. Раскинув руки по спинке, свалил оттуда пару маек. Ухмыльнулся надменно.
— Вы с самого начала нам врали, Трунов, — глянул он на обеспокоившегося хозяина.
— В смысле?
Его губы так дрожали, что слова вышли вибрирующими, как если бы он вдруг начал распеваться перед сольным выступлением.
— Вы сказали нам, что во время банкета не заходили в зал вовсе. — Ходаков вздернул брови.
— Я так сказал? — Трунов нервно провел ладонью по вспотевшему лбу, язык его прошелся по губам. Он совершенно идиотски хихикнул. — Видимо, я что-то напутал. Конечно, я был в зале. Ушел, правда, рано. Но я уже говорил.
— Что вы делали в зале, когда выходили туда из своего кабинета?
— Что делал, что делал?
Он сделал вид, что вспоминает, так сильно закатив глаза, что Ходаков перепугался — не провернулись бы они там.
— Контролировал, конечно, это же моя работа. Заполняемость столов проверял. Работу официантов.
— И в кухне были?
— А как же! — практически возмутился Трунов. — Это же моя работа.
— А почему соврали, что никого не знали из гостей?
— Ну как же! Анну Холодову знал — она у них креативный директор, кажется. Мы с ней меню согласовывали. Количество гостей уточняли, там постоянно что-то менялось и…
— Вы соврали, что никуда не выходили, а вы выходили. Суетились там! — Ходаков хищно обнажил зубы, прекрасно зная, что такой его оскал никак на улыбку не походит. — И вас… Вам, Трунов, придется проехать со мной в отдел полиции.
— Зачем?! — Он попятился, по лицу стекали крупные капли пота.
— Нам необходимо снять с вас показания. Учитывая, что вы несколько раз исказили действительность, они будут отличаться от первоначальных. И не совпадут с показаниями остальных сотрудников ресторана. А это непорядок. У нас все должно быть ровно. Вы понимаете, о чем я?
— Вы хотите сказать, что показания всех сотрудников надо подогнать под один знаменатель? — заметно расслабился Трунов.
— Совершенно, верно, Василий. Чтобы, когда мы поймаем убийцу, в суде не возникло лишних вопросов по ведению следствия.
— А убийцу еще не поймали? — вскользь поинтересовался Трунов, склоняясь над одним из чемоданов.
— Пока нет. Она бегает.
— Бегает? Она? — Настороженно притих Трунов, вытащив за рукав куртку со дна чемодана. — Убийца — женщина?
— Имеем такие подозрения. Кстати, вы на машине? А то я к вам сюда на метро прикатил.
— На машине. Да. В соседнем дворе припаркована.
Трунов окончательно успокоился. Кто поедет арестовывать в одиночку, да еще и на метро?
— Отлично. — Ходаков встал с дивана и направился к двери. — Думаю, это не займет много времени. Кое-что поправим в протоколе, и вы вернетесь обратно. Кстати, а куда собрались уехать?
Оказалось, что Трунов собрался на Дальний Восток. Это была его давняя мечта. Сначала на мечту денег почти не было. Потом женился, и деньги, которых не было «почти», исчезли вовсе.
— Я еще дурь такую совершил. Непростительную! — разговорился по пути Трунов. — Накануне сноса дома женился. Ну и супругу к себе прописал. Потом получили с ней шикарную однушку. Все вроде нормально. И вдруг она меня видеть не хочет. Надоел, говорит. Сваливай, говорит. Так вот я и оказался на съемном жилье.
— Ну ничего себе. От своих законных метров и… Это вы, Василий, маху дали, — изо всех сил сочувствовал ему Ходаков, без конца прищелкивая языком и покачивая головой. — Ну… разве можно все предусмотреть! Бабы, они такие! Им доверять нельзя никак!
Разговор переключился на тему вероломности прекрасного пола и не закончился у турникета дежурной части. И, даже нос к носу столкнувшись с поваром из ресторана, Трунов не переключился. Молча кивнул тому на ходу и пошел дальше за Ходаковым.
Опомнился, лишь очутившись в комнате для допросов.
— Почему я здесь? — покосился он на черный прямоугольник зеркального стекла.
— Так мы всех здесь допрашиваем.
