На гребнях волн - Вендела Вида
Мы проходим мимо церкви, где сейчас начнется венчание. У ограды выстроились с букетами подружки невесты: на них шелковые платья цвета темной фуксии, слишком тяжелые для такой жары.
Мы с Марией Фабиолой подходим к пьяцце. Выбираем неброский и относительно пустой ресторан, садимся за столик на веранде, в тени. Подходит официант: мы заказываем по бокалу вина, прошутто, дыню и салат капрезе на двоих. Посреди пьяццы мальчуган пинает мяч, а потом бежит за ним; я провожаю его глазами.
– У тебя есть дети? – спрашивает она.
– Один, – отвечаю я, – мальчик. – И почему-то чувствую необходимость объясниться. – Я поздно стала мамой, – рассказываю я. – Первый брак продержался недолго. Потом было два выкидыша, и оба раза это было очень тяжело. Но наконец у меня есть ребенок, и я так счастлива!
Я рассказываю о Габриэле – о том, как он обожает поезда.
– Такой уж возраст, – говорю я и тянусь за телефоном, чтобы показать ей фотографию.
– Нет-нет, не надо этих клише! – говорит она. – Давай попробуем быть европейцами. Не будем доставать телефоны во время еды.
– Хорошо, – отвечаю я и убираю телефон обратно в сумку. Заставить меня почувствовать себя вульгарной – это Мария Фабиола всегда умела. – А ты? У тебя есть дети?
Она колеблется, затем смотрит на меня, и лицо ее озаряется улыбкой.
– Три дочки! – отвечает она.
– Надо же, как в сказке! – говорю я.
Ее улыбка меркнет.
– О чем это ты? – спрашивает она.
– Ну, знаешь, в сказках всегда фигурирует число «три». Три медведя, три поросенка, три дочери. Волшебное число.
– Ты всегда чересчур увлекалась чтением, – говорит она.
«А ты – сочинительством!» – хочется ответить мне. Но мы обе давно выросли, так что я прикусываю язык.
Мы пьем вино и смеемся.
Скоро за соседний столик садятся несколько очень красивых девушек.
– Модели, должно быть, – шепчу я Марии Фабиоле.
Она отвечает: «Да», даже не глядя на них.
Столики вокруг моделей тоже быстро заполняются. По всему миру люди верят, что красота заразительна.
Мы слушаем, как модели болтают друг с другом – по-английски все они говорят с акцентом, – и пытаемся угадать, кто они по национальности. Русские, словачки, датчанки? Три из четырех курят. Проходящие мимо люди останавливаются, смотрят на них, идут дальше. Но скоро внимание к ним угасает; тогда одна из моделей встает и прохаживается по пьяцце, словно по подиуму, шагая от бедра.
– Эй, девки, – кричит она слишком громко, – как я вам?
Остальные начинают громко ее хвалить. Теперь к ним приковано внимание всей пьяццы, добрых две сотни глаз устремлены на них. Модели отводят взгляды и морщатся с таким видом, словно вовсе этого не хотели.
– Надеюсь, мои девочки не станут моделями, когда вырастут, – говорит Мария Фабиола.
Но что-то в ее голосе подсказывает, что на такой исход она не особенно надеется – словно к карьере моделей ее девочек влечет сила, перед которой невозможно устоять.
Приносят еду, и за обедом Мария Фабиола рассказывает о своих дочерях. Зовут их Симона, Клео и Мирабелла. Младшая интересуется балетом, а две старшие играют в теннис, как их отец.
Над пьяццей плывет звон колоколов. Мы видим, как из церквушки, держась за руки, выходят жених и невеста. Все в ресторане и на пьяцце встают и приветствуют их аплодисментами. Жених и невеста моргают, словно новорожденные, у которых глаза не привыкли к свету.
– А много времени ты тратишь на свои переводы? – спрашивает она, повернувшись ко мне.
– Немало, – отвечаю я. – Это ведь моя работа.
– Настоящая работа? – повторяет она. – Профессия?
– На визитке у меня написано так, – пожимаю плечами я.
– Можно посмотреть? – спрашивает она.
– Визитку? – удивленно переспрашиваю я. – Конечно, я как раз напечатала новые.
Я открываю сумочку и протягиваю ей визитку. Мария Фабиола рассматривает карточку, затем поворачивает и смотрит на свет. Я вдруг замечаю, что бумага тонкая и не лучшего качества. Она отодвигает визитку от себя и смотрит издалека.
– Извини, что я так погружена в себя, – говорит она вдруг. – Видишь ли, я здесь по делу.
Явно ждет, что я спрошу, по какому делу. Так я и поступаю.
– Я подумываю купить этот отель.
– Отель, в котором мы живем?
– Да, – отвечает она. – Может быть, и фестиваль тоже.
– Разве фестиваль продается? – спрашиваю я.
– О, Юлаби! – отвечает она. – Все на свете продается.
Я пытаюсь поймать ее взгляд, но она опускает глаза и начинает рыться в сумке. Наконец говорит: «Вот, нашла!» – и достает губную помаду.
Обратно в отель нужно возвращаться тем же путем. Мы идем рука об руку; я зачарована тем, что перед нами расстилается аллея, а далеко внизу – сияющее синее море. Сколько раз мы ходили вот так в детстве! И теперь все повторяется – на иных утесах, над иным океаном.
– Как ты считаешь, – говорю я, – что произошло в тот день, когда мы шли в школу и увидели ту белую машину.?.. – Стараюсь говорить как ни в чем не бывало, но голос меня выдает. По голосу понятно, что этот вопрос я долго обдумывала.
– Что? – говорит она.
– Помнишь белую машину? В ней сидел мужчина. А потом в школу приезжала полиция… – Я смотрю на нее и пытаюсь понять, неужели и правда забыла?
Еще минуту мы идем в молчании.
– Ах да, – говорит она наконец. – Странная вышла история.
– Ну да, – говорю я.
Она: «Ах да». И я: «Ну да». И все.
Я смотрю на нее, пытаюсь поймать взгляд сквозь солнечные очки. Но ее молчание и напряженный разворот плеч говорят мне: я снова ее потеряла.
Когда мы возвращаемся в отель, Мария Фабиола снова берет меня за плечи и целует в обе щеки – как здоровалась, так и прощается.
* * *
За завтраком я встречаюсь с Хью. Сегодня на нем рубашка персикового цвета, и ест он с серебряных приборов один. Мария Фабиола пропустила завтрак – не хочет со мной встречаться.
– Доброе утро, – здороваюсь я с ним.
– Доброе утро, – отвечает он и вытирает губы салфеткой.
Встает и жестом приглашает к нему присоединиться. Я сажусь, он помогает мне придвинуть стул, а затем возвращается на свое место.
– Сегодня уезжаете? – спрашивает он.
Я рассказываю, что свекровь сейчас собирает вещи и после завтрака мы отплываем на пароме. Он советует мне свой любимый ресторан в Неаполе, называет имя метрдотеля. Вот так живут богачи, думаю я. За дорогими блюдами тратят время на разговоры о других дорогих блюдах.
Подходит официант и предлагает мне капучино.
– Синьора Батиста здесь уже была, – говорит он. – Вы ее пропустили.
– Да, – отвечаю я. – Я проспала.
– Ох уж эти отели! – замечает Хью, когда официант уходит. – Все здесь все обо
