Джачинта Карузо - Сад земных наслаждений

— Значит, там она и познакомилась с Тау?

Хасельхофф кивнул:

— Да, она столкнулась с ним в чате. Они подружились. Казалось, он очень много знает о Босхе. Сначала Тау только рассказывал ей о художнике. Потом они заговорили о Великом Магистре Братства Свободного Духа. Джули была очарована. Когда Тау предложил ей участвовать в живой картине, она с радостью согласилась.

— Двадцать первого апреля она приехала в Лондон, чтобы увидеться с Тау?

— Да, у них была назначена встреча.

— Готов поспорить, в Национальной галерее.

— Откуда вы знаете? — Юноша посмотрел на меня изумленно.

Я отмахнулся.

— Как Джули добралась до Лондона?

— На самолете из Женевы.

— Вы встречали ее в аэропорту?

— Да, у меня был выходной.

— Куда вы отправились потом?

— На встречу. В Национальной галерее я следил за Джули из толпы, но она вдруг прибежала ко мне, очень напуганная, и сказала, что нам срочно нужно уходить. Я спросил почему, но она потащила меня прочь из музея, ничего не объяснив.

— Что случилось? Тау не пришел?

— Нет, он пришел, но оказался совсем не таким, как ожидала Джули.

— Что вы имеете в виду?

— Джули ждала мужчину, а пришла женщина. Я тоже заметил, что перед картиной Боттичелли — именно там Тау назначил встречу — остановилась только одна очень красивая черноволосая женщина. Я подумал, что это просто посетительница.

Значит, вместо Туса пришла Лора Кисс, и Джули Бонем сбежала.

— Почему ваша девушка испугалась?

— Эта женщина оказалась женой Шару. Джули ее боялась. Говорила, что она нехорошая. Способна на все.

— Не могли бы вы объяснить поточнее? — попросил я.

— Джули не вдавалась в детали. Сказала, что многое видела и знает, как жестоко эта женщина обращается с мужем. Кроме того, у Джули были доказательства, что у жены Шару есть любовник и что она ведет двойную жизнь. Например, в тот день, когда мы встретились с ней в Лондоне, она сказала мужу, что гостит у друзей на юге Франции.

— И что же случилось, когда женщины встретились перед картиной Боттичелли? Кстати, готов поспорить, что это было «Поклонение волхвов».

— А что, полиция уже тогда следила за нами? — снова удивился Хасельхофф.

Я покачал головой.

— Жена Шару набросилась на Джули. Обвинила ее в шпионстве. Она угрожала, говорила, что Джули поплатится, если что-нибудь расскажет ее мужу. Ну, Джули испугалась и убежала.

В ту ночь Хасельхофф с девушкой остановились в Лондоне, а на следующий день отправились в Суссекс. Молодой человек, догадавшись, что его раскрыли, решил уйти с работы и хотел собрать свои вещи. Поэтому, когда они добрались до виллы Торки, он вошел через заднюю дверь, а Джули осталась ждать снаружи. Хасельхоффу удалось незамеченным проникнуть в свою комнату, но Джули позвонила ему по сотовому.

— Приехали два каких-то странных типа на машине, — продолжал Хасельхофф, — и стали подозрительно пялиться на нее. Я сказал Джули, чтобы она не боялась, я скоро приду. В спешке я ничего с собой не взял, даже документов. Когда я вышел из дома, двое мужчин пытались затащить Джули в машину. Я побежал к ним, пытался остановить, но они были просто великанами. Они ударили и схватили меня.

— Так вот почему вы оставили все свои вещи в доме Торки!

— Да, деньги, документы, одежду. И компьютер Джули.

— Компьютер Джули?

— Ее ноутбук. Он лежал у меня в рюкзаке, когда я вошел в дом. В спешке я забыл его там.

— То есть вы хотите сказать, что компьютер, в котором содержались файлы о средневековом монахе Иоахиме Флорском и зашифрованные электронные письма, принадлежал не вам, а Джули Бонем?

— Не знаю, что было в ноутбуке, но он принадлежал Джули.

Еще одна тайна была раскрыта: теперь стало ясно, почему переписку Джули Бонем с Тау нашли не в ее комнате, а у Яна Хасельхоффа.

С компьютерами в этой проклятой истории возникла большая путаница. Их было три. И все они принадлежали Джули Бонем: тот, что мы нашли в ее комнате в Шато-Вере, с повестью Торки, тот, что мы обнаружили у Хасельхоффа, и тот, которым она пользовалась для расследований и который разбил молотком Шару.

— А у вас не было компьютера в Суссексе? — спросил я молодого человека.

— Был, но он пропал за несколько дней до моего отъезда в Лондон.

— Что значит — пропал?

— Думаю, домоправительница Торки нашла его и уничтожила. Там хранился собранный о режиссере материал. Все равно у меня есть копия на диске, который я всегда ношу c собой. Так что я ничего не потерял.

Диск меня не интересовал, я пропустил это мимо ушей и спросил Хасельхоффа, куда их с Джули отвезли после похищения.

— В Сесснок. Дороги я совсем не помню, нас накачали наркотиками. В замке нас разлучили, и я больше не видел Джули.

— И вы не знаете, как и почему ее убили.

— Могу только предположить, что от нее избавились, потому что она больше не подходила для живой картины. Она слишком много знала, и был риск, что она все расскажет Шару.

— А почему она больше не подходила для живой картины?

— Сбежав из Национальной галереи, Джули очень коротко постриглась и перекрасила свои светлые волосы в черный цвет. Она хотела изменить внешность, чтобы ее не нашли.

Настало время разобраться с ее операцией на носу.

— Джули сделала ее, чтобы больше подходить на роль, которую должна была исполнять?

— Она давно мечтала о таком носе. А живая картина явилась хорошим поводом для операции.

— Кто дал ей денег?

— Я. Я хотел, чтобы она была счастлива. А нос портил ей жизнь.

— Ваша подруга, кажется, очень любила сад Шару. Она проводила там все свое свободное время.

Хасельхофф горько улыбнулся.

— У Джули была мечта: она хотела открыть питомник. Говорила, что это хороший способ зарабатывать деньги.

— Мне сказали, что вы увлекались изучением Камасутры.

На этот раз он расхохотался.

— Я выдумал эту чепуху, чтобы отвлечь внимание слуг Торки. Им было о чем сплетничать, и они не лезли в мою жизнь.

Я сообщил молодому человеку, что его брат очень за него беспокоится и даже обвиняет Торки в его убийстве. Ян воспрянул духом. Он боялся, что их с Ханком отношения погублены навсегда.

— Пол, еще один официант, работавший у Торки, утверждает, что вы с братом часто созванивались. А Ханк уверял нас в обратном. Как все обстояло на самом деле?

— Брат прав. Мы с ним почти не общались.

— Почему же солгал Пол?

Хасельхофф пожал плечами:

— Кто знает? Я часто звонил Джули. Может, ему показалось, что я разговариваю не с ней, а с братом.

Или со своим дружком. Я вспомнил, что Пол считал Яна геем.

— А что произошло после того, как вас разлучили с Бонем?

— Они продолжали накачивать меня наркотиками. Я почти все время спал. А когда просыпался, ко мне время от времени наведывался черноглазый мужчина. Он заходил в мою комнату, долго молча смотрел на меня и уходил. Я узнал, что мне предстоит участвовать в живой картине, всего за несколько часов до начала действа. Полагаю, после него меня ожидала участь Джули.

Я был с ним полностью согласен. Эти сумасшедшие наверняка и его бы убили.

Когда Лора Кисс вошла в комнату для допросов, по спине у меня побежали мурашки от возбуждения. Она выглядела сногсшибательно в костюме из красного шелка, с волосами, собранными на затылке.

Красотка томно опустилась в кресло и заглянула мне прямо в глаза.

— Госпожа Шару, где ваш муж? — спросил я, не отводя взгляда.

Ее зеленые глаза блеснули.

— Я буду говорить только в присутствии своего адвоката.

— Он скоро прибудет. А пока мы ждем, расскажите мне о вашем муже. Когда мы ворвались в оранжерею, его там уже не было.

— А кто вам сказал, что он вообще там был? — возразила Лора Кисс, рассмеявшись.

— Телекамера сержанта Уэнстон.

— Сержанта Уэнстон?

— Той женщины, что находилась в пещере вместе с вами и Себастьяном Тусом. Она полицейский.

Лицо Лоры Кисс исказилось яростью.

— Я знала, что этой бабе нельзя доверять. Ну, если у вас была камера, значит, вы и так все знаете.

— Не все. Например, мы не знаем, что случилось с вашим мужем.

Она хохотнула.

— Этот идиот выбежал из оранжереи, словно фурия. Разумеется, он не сказал, куда идет, но могу вас заверить: помчался к своему адвокату, чтобы потребовать развода.

— Госпожа Шару, Себастьян Тус — ваш любовник?

— Зачем вы спрашиваете, если уже знаете ответ?

— Значит, вы подтверждаете?

— Какое отношение моя личная жизнь имеет к смерти горничной?

— Именно это я и хотел бы узнать.

— Послушайте, — взорвалась она, — когда я увидела, что на встречу пришла шпионка моего мужа, я пришла в ярость. Устроила ей скандал. Она ушла, и я ее больше не видела.

— Почему вы называете ее шпионкой мужа?